— Это не совсем так, моя дорогая, — отозвался Хорас. — Да, ты унаследовала деньги Дрейка, но он хотел защитить тебя и твою семью от неразумных шагов, передав бразды правления в руки профессионалов.
— То есть в ваши руки?
Гнев был готов вот-вот прорваться наружу. Эти двое действительно думают, что могут заставить ее признать себя совершенно беспомощной.
— Абсолютно верно. Дрейк не хотел забивать вашу симпатичную маленькую головку ненужными вещами, — попробовал пошутить Хорас.
Пич пригласила Майлза и попросила его сервировать коктейли.
— Мистер Беллер предпочитает виски с содовой, мистеру Петрони двойной скотч со льдом, а мне шампанское.
Мужчины попробовали было отказаться, но она остановила их взмахом руки, призывая к тишине:
— Возьмите бокалы. Вам сейчас захочется чего-нибудь крепкого. Джентльмены, пьем за эту маленькую симпатичную головку, за которую вы оба так переживаете. — Сделав глоток, она продолжила: — Настал мой черед, Доминик. Вы, конечно, знаете, что я наделена правом заменить любого из вас в любой момент, не объясняя причин, и могу передать право управления имуществом тому, кому захочу. При этом вы лично и ваш банк потерпите серьезные убытки, не так ли?
Банкир молчал, лишь желваки ходили под скулами. Пич продолжила:
— Я могу заменить и вас, Хорас, что я скорее всего и сделаю. Вы намеренно мне лгали, и если бы Дрейк мог видеть все это, он был бы в гневе.
Пич посмотрела на них сверху вниз и рассмеялась:
— И все из-за этой проклятой лодки! Если я ее куплю, то назову «Прозрением», потому что она вывела меня из тьмы собственного невежества. Я богатая женщина, и если мой замечательный муж сумел мне внушить, что богатство что-нибудь да значит, так это что-нибудь — власть. Каждый из вас стремился узурпировать власть над моим состоянием. Будем надеяться, из лучших побуждений. Вы думали, все, что мне нужно, это побрякушки, блестящая чешуя: машины, дома, слуги, украшения. Так вот знайте, воровство остается воровством, даже если вы считаете, что крали то, что мне вовсе не нужно.
— Пич, мне страшно неприятно твое подозрение в нашем воровстве. Черт меня побери, если я когда-нибудь что-то у кого-то украл! Хорас и я делали только то, о чем просил нас Дрейк: смотрели за тобой и…
Но Пич перебила Доминика:
— Мне очень жаль. Хотя слово выбрано неудачно. Я думаю, вам пора выслушать, что бы я хотела изменить.
Пич замолчала. С чего начать? Решение было принято, но никак не облекалось в слова. И вдруг наступила кристальная ясность. Она села, тон ее смягчился:
— Дрейк любил копить деньги. В этом был основной смысл его жизни, пока не родились дети. Но Дрейк умер. Он не мог взять деньги с собой, поэтому они больше не его. Они мои. Все мои, понимаете? Ваших в них нет ни цента. И теперь мне решать, как их использовать так, чтобы жизнь моя стала лучше, более интересной и значительной.
Хорас, прочистив горло, весьма взвинченно спросил:
— Пич, как следует тебя понимать?
— Я собираюсь творить добро!
Она победно засмеялась, банкир и адвокат опешили.
— Я собираюсь эти деньги раздавать. Я стану феей из сказки. Одним мановением руки я сделаю жизнь людей лучше.
Мужчины переглянулись. Брови у обоих поползли вверх. Перед ними стояла сумасшедшая.
— Не смотрите на меня так. Я не психопатка. И Форд этим занимался, и Рокфеллер. Я назову свой фонд именем Дрейка Малони. Я буду помогать молодым, старым, голодным. У меня будет штат, который поможет находить действительно нуждающихся. На кой дьявол нужны деньги, если их нельзя тратить?
— Пич, я не думаю, чтобы ты хорошо понимала, что стоит за твоими намерениями, вся наша жизнь зиждется на порядке в вопросах экономики и финансов…
— Валяй, Дом! Ты говоришь так, будто из-за меня развалится вся громадная машина великой американской экономики.
— Что скажут по этому поводу ваши дети, Пич? Устроят ли их твои радикальные планы, лишающие их наследства? — вмешался Хорас.
— Им я оставлю солидную часть наследства. Стив возьмет столько, сколько ему понадобится, чтобы наладить производство шампанского, — это дело всей его жизни. Я собираюсь все обговорить с Анной и Стивом, хотя и знаю, что они скажут. Для них деньги сами по себе ничего не значат. Быть может, оттого, что они никогда не нуждались ни в чем.
— И когда вы думаете начать? — спросил Хорас.
— В новом году. Но мне нужна уверенность, что вы не будете ставить мне палки в колеса. Не волнуйтесь, я не собираюсь пускать деньги на ветер или жить в бедности. Я намерена действовать так, чтобы деньги работали и на меня, и на других. Так вы со мной, Дом?
— Чем смогу, помогу. Ведь это я советовал когда-то Дрейку организовать благотворительный фонд. Это хороший способ уйти от сверхналогов.
— А как насчет вас, Хорас? Вы будете мне столь же хорошим другом, как и Дрейку?
— Я всегда старался действовать в ваших интересах и уж, конечно, не заслужил только что услышанных обвинений. Я сделаю все, что вы захотите.
— Обратите внимание, я никого из вас не виню. И я не прошу большего, чем принадлежит мне по праву. Я сама себе удивлена. Когда вы ко мне пришли, я не думала ни о чем, кроме того, чтобы получить полагающееся мне право самой управлять имуществом. Чего же я, собственно, хотела? Как и любой другой человек, я больше всего хотела власти. Дрейк чувствовал власть, приобретая, а я — раздавая накопленное. Как видите, не так уж сильно я от него отличаюсь.
Когда они ушли, Пич села у окна, глядя на вечерний, горящий огнями город. Куда же повернет ее жизненный путь? Где найдет она счастье? Может быть, живя всю жизнь в тени Дрейка, она была не так счастлива, как могла бы? Но теперь деньги подарят ей не только удобную красивую жизнь. Деньги — это еще и уважение, и влияние. У нее появилась сила менять окружающий мир, и эту силу дали ей в руки деньги, сделанные мужем.
Все. Кончилось время, когда она была только женой Дрейка Малони. Пора становиться самой собой. Сколько же в ней от прежней Китти О'Хара? «Китти, если ты еще жива, отзовись, моя молодость, будем творить чудеса вместе!»
— Я смогу сделать все невозможное, — прошептала Пич.
Глава 47Еще одно соглашение
Мэгги подъехала к Белинде, застав ее распекающей грузчиков за то, что они кидают антиквариат в машину, как дрова.
— Слава Богу, что вы догадались приехать! Я все время боюсь, что они что-нибудь разобьют.
— Белинда, пройдемте в дом. Сейчас холодно, сыро, а вы без пальто. Так можно и простудиться.
Мэгги мягко, но настойчиво увела пожилую женщину в дом.
— Вы только посмотрите, как они несут этот шкаф. Одно неверное движение, и это изделие, простоявшее в целости двести лет, упадет и развалится на куски, — возмущалась она.
— Я вас уверяю, вы им только мешаете. Они профессионалы.
Белинда повела Мэгги в библиотеку.
— Белинда, вы ошибаетесь, оказывая давление на людей, которых вы нанимаете. Ваши усилия могут иметь результат противоположный ожидаемому. Не стоит заставлять этих мужчин нервничать… или настраивать их против себя.
— Мэгги, неужели я действительно заставляла вас нервничать и внушала к себе враждебность? — воинственно спросила Белинда.
Мэгги засмеялась:
— Честно говоря, вам не удалось. Но вы были очень близки к этому. А теперь попросите для нас кофе, пока я проверю, все ли они забрали.
Когда Мэгги вернулась, то застала Белинду сидящей в огромном кресле и всхлипывающей.
— Что случилось? — тревожно спросила Мэгги.
Старушка промокнула глаза вышитым батистовым платочком и трагическим голосом ответила:
— Мэгги, я старею, и мне так страшно. Я так хочу провести свои последние дни с сыном, и теперь я знаю наверное, что он намерен отказать мне в этом!
— Почему вы так думаете? Вы с ним разговаривали?
— Нет, я побоялась. Он мне дважды вчера звонил, а я боялась взять трубку. У меня предчувствие, что он хотел сообщить что-то плохое.
Мэгги стало жаль ее:
— Не печальтесь, Белинда. Я уверена, что он останется. Скажите Коннору, как много для вас значит его присутствие рядом с вами. Он поймет.
— Нет! Я не буду умолять. Если он вернется в Нью-Йорк, я не сделаю ничего, чтобы его остановить. У сына своя жизнь, и он имеет право жить как захочет.
— Белинда, если вы не можете поговорить с Коннором, предоставьте это мне.
К глазам Белинды сразу же вернулся молодой блеск.
— Вы действительно это для меня сделаете?
— Да.
— Как это благородно, Мэгги! — Белинда встала, она снова была во всеоружии. — А сейчас принесите мне пальто из кладовой в холле. Надо посмотреть, как они будут обращаться со столом.
К тому времени, как Мэгги приехала в Малибу, Элизабет уже приняла первый грузовик. У нее все прекрасно получалось. Мэгги сразу включилась в работу, при первом же удобном случае поблагодарив ассистентку за помощь.
— Да что вы, это же так здорово! На глазах дом превращается в нечто бесподобное, — искренне ответила помощница.
— Остается надеяться, что и Белинда разделит ваш восторг. Рекомендации миссис Корнуол могут принести нам много заказов, Лиз.
— Как может этот дом кому-нибудь не понравиться? Это же рай!
— Для тебя и меня может быть, но совсем необязательно для того, кто может себе позволить все, что угодно.
— Мне трудно представить нечто более изящное и комфортное. Вы знаете, иногда мне кажется, что иметь много денег не так уж и здорово. Не остается места для мечты.
— Неправда, Лиз. Белинда хочет вернуть сына, и она может купить свою мечту за деньги.
— Так вот для чего она старается… Хочет купить его с помощью этого дома?
— Да, но дом вряд ли поможет. Если он останется, то только из любви…
Последний грузовик разгружали почти в темноте. Дом, обставленный новой мебелью, выглядел потрясающе. Он будто звал к себе, уютный, теплый… Вдали, почти у горизонта, горели огни торгового центра. Мэгги еще раз прошлась по всем комнатам. Результат стоил всех усилий. Ей самой не хотелось отсюда уходить.