Пич быстро пошла к себе. Было уже почти двенадцать, и ей хотелось переодеться до того, как приедет Джейсон, но она опоздала. Майлз сообщил, что Джейсон сидит с Сарой на кухне. Не успел он произнести последнее слово, Пич почувствовала, как сильные руки подхватили ее и оторвали от пола.
— Джейсон, отпусти меня! — с шутливым укором вскрикнула Пич.
Майлз тактично испарился.
— Ты опоздала, негодница… Я жду тебя уже сто лет.
Джейсон поставил ее на пол и повернул лицом к себе. Они целовались долго и страстно, когда он немного ослабил объятия, Пич прижалась к нему, уткнулась лицом в грудь и прошептала:
— Держи меня крепче. Я так по тебе скучала, мне так много надо рассказать тебе.
— Давай сначала займемся насущным делом… поговорить мы можем и позже, — проговорил он, озорно улыбаясь.
— Неплохая идея, пойдем в спальню.
— О, разве мы не можем заняться этим прямо здесь, на полу? — поддел ее Джейсон.
— Не стоит усваивать плохие привычки, — ответила Пич, таща его за руку, — и, кроме того, сегодня мы не одни.
В спальне они быстро раздели друг друга. Когда Пич осталась обнаженной, она попробовала расстегнуть изумрудную сережку, но Джейсон остановил ее:
— Не надо. Драгоценности на голом теле выглядят сексуальнее.
Они любили друг друга страстно и жадно. Потом Джейсон укрыл их одеялом, и Пич свернулась у него на плече.
— Так хорошо вновь оказаться с тобой, — сказала она. — Ты надолго?
— Двадцать шестого надо быть в Нью-Йорке. Мне предложили ведущую роль в пьесе Томпсона. В ней играл Джон Войт, но сейчас он занят в фильме, и я его заменю.
— А это не помешает твоему рекламному турне по Европе?
— Мой агент улаживает эти вопросы с Бертом. Если пьеса будет иметь успех, мы станем играть по очереди с Войтом и у меня останется время для посещения одной-двух стран в неделю. Фильм и без того здорово раскрутили, так что буду я появляться на экранах телевизоров или нет, большой роли не сыграет.
— Ты будешь так занят, что мы с тобой вообще не сможем видеться, — удрученно вздохнула Пич.
— Тебе ли говорить, моя богачка. Ты можешь полететь в Нью-Йорк, чтобы быть там со мной. По контракту я занят в спектакле только два раза в неделю.
— Джейсон, я этого не сделаю.
— Почему? Нью-Йорк замечательный город. Никому в нем нет ни до кого дела. Мы могли бы все дни проводить вместе. У тебя же есть там квартира, не так ли?
— Да, но у меня и здесь есть дела, — ответила Пич, рассказав о встрече с Хорасом и Домиником.
Джейсон был поражен ее храбростью и проницательностью. Долго они говорили о том, сколько хорошего может она сделать. Пич поделилась радостью по поводу того, что теперь в ее жизни появилась цель. Больше она не будет праздной лентяйкой. Немного погодя Джейсон снова начал ее ласкать, но вопрос Пьера не давал ей покоя, и она решилась задать его, чтобы прояснить все раз и навсегда.
— Милый, ты мне не расскажешь кое-что? Это твое личное дело, отвечать или нет, и настаивать я не могу.
— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно.
— Ты был мне верен?
В тот момент, когда вопрос сорвался с уст, она успела пожалеть о том, что его задала. Звучало глупо и напыщенно.
После мгновенной паузы он спросил ее в ответ:
— А ты?
Пич была ошарашена:
— Я? Конечно.
— А что ты понимаешь под верностью? — спросил он, и Пич не понравился его тон. — Ты хочешь знать, трахал ли я кого-нибудь еще?
Пич испуганно отшатнулась:
— В общем, да. Может, и в несколько грубой форме, но именно это я хотела узнать.
— Тебе надо знать правду? Тебе будет от этого лучше? Или я должен солгать, чтобы сделать тебе приятное?
— Лгать тебя никто не заставляет.
— Сейчас ты на меня злишься, не так ли? Тебе не следовало задавать этот вопрос, поскольку на самом деле тебе совсем не хочется знать ответ. Я думал, мы понимаем друг друга. Мы могли бы любить друг друга, не связывая обещаниями… быть вместе до гроба. Хочу напомнить, это твои собственные слова.
«Пьер, ублюдок, — думала она, — ты знал, что это случится. Теперь надо искать какой-то способ, дабы сохранить хорошую мину…»
— Прости меня, Джейсон, но я должна была услышать твой ответ. Понимаешь, я встретилась с одним человеком. Я с ним сегодня ужинала и… ну, он мне понравился, но я не хочу с ним ничего иметь, если ты…
Слова путались. Трудно было объяснить ситуацию.
Джейсон привлек ее к себе и снова стал нежным и ласковым.
— И ты не хотела ложиться с ним в постель, думая, что я храню себя для тебя, так?
Она кивнула.
— Ты взрослая женщина, Пич. Делай то, что считаешь нужным. Ты так же свободна, как и я.
И они снова занялись любовью. Мысли у Пич затуманились, и, погружаясь в сладостное забытье, она успела подумать, что еще не готова к новой морали.
Глава 50Дитя своей матери
Грэйс, как просила ее Кейси, села за свой стол в салоне красоты, названном ее именем. Странно, но салон показался ей чужим и этот ее рабочий стол — тоже. Ева разложила перед ней документы, счета, но Грэйс не могла сосредоточиться надолго, цифры утомляли. Кейси настаивала на том, чтобы мать как можно быстрее вернулась к работе, но Грэйс еще не была к этому готова. Интерес к работе угас.
Ева, как всегда, улыбалась. Зачем они напускают на себя столько веселья, когда говорят с ней? Раньше такого не было. Тогда каждый шел к ней с жалобами и недовольством, а сейчас расточает мед и елей, ставя ее в идиотское положение.
— Ну как, старушка? Что-нибудь выяснила для себя из тех бумаг, что я тебе передала?
— Нет, Ева. Я еще не готова к серьезной работе.
— Тяжко возвращаться к делам. Но без тебя нам трудно. Дела идут не так гладко, когда нет капитана на мостике. К Рождеству придешь в норму?
— Кейси вчера водила меня к Ньюману.
Все замолчали. Трудно было о чем-то говорить, встречая полное безразличие.
— Ева, скоро закончат причесывать Кейси?
Грэйс устала и хотела домой.
— Потерпи немножко. Бенджи закончит укладку минут через десять.
— У меня голова как решето. Ничего надолго не задерживается. Кто такой Бенджи?
— Бенджи — парикмахер, которого ты наняла за месяц до поездки в Чикаго.
Ева села рядом.
— Грэйс, не отчаивайся. Ты все еще болеешь. Для того, чтобы окончательно выздороветь, нужно время. Мы так боялись совсем тебя потерять.
— Ева, мне кажется, что я смотрю в видоискатель и изображение все время уходит из фокуса. Я пробую отрегулировать линзы, но ни резкости, ни яркости не добавляется.
— Ты здорово все описала. Ты говорила об этом врачу?
— Ева, что со мной случилось? Ты знаешь?
— Ты спрашивала у Кейси?
— Я боюсь.
Грэйс так сжала кисти, что побелели костяшки пальцев.
— Ева, мне кажется, я хотела себя убить. Это так? — Спрашивая, Грэйс смотрела прямо в глаза подруге.
Ева боялась зайти на запретную территорию, но подруга явно желала знать правду.
— Ты ничего не помнишь?
— Нет, кое-что вспоминаю. Хочется, чтобы это был очередной кошмар.
— Я не хочу тебе лгать, Грэйс. Ты приняла слишком много снотворного, но может быть… ты не хотела, может быть, это просто была ошибка в дозировке.
Грэйс улыбнулась, и Ева поняла, что мозг ее снова окутала пелена. Момент прозрения кончился.
— Я пойду проверю, как дела у Кейси, — быстро проговорила она, поспешив уйти из кабинета.
Бенджи делал укладку феном. Подойдя к Кейси, Ева потребовала у молодого парикмахера выключить фен и оставить их ненадолго вдвоем. Проворчав сердито, что вся работа пойдет насмарку, мастер отошел.
Ева вкратце передала суть разговора.
— Спасибо, Ева. Вы молодец. Впервые она задала этот вопрос. Прогресс очевиден.
Позже, по пути домой, Кейси попробовала втянуть мать в разговор, но та не была к этому расположена. Кейси напомнила, что сочельник они проведут дома одни, а на Рождество приглашены к Пич Малони.
— А кто там еще будет? — спросила Грэйс.
— Мэгги Хаммонд с мужем. Она оформляла новые апартаменты Пич. Лаура Аустин. Ты ее знаешь, она постоянная клиентка салона. Еще ждут нового любовника Пич.
— А как же Дрейк?
— Дрейк умер. Пич — вдова. Ты ведь помнишь, не так ли?
Грэйс помотала головой, словно это могло что-то прояснить.
— Господи, что же я сказала? Я ведь знаю, что Дрейк умер, как бы мне ни хотелось обратного. Кто-нибудь еще будет?
— Нет, к сожалению. Я надеялась, что Джерри Кейси к нам приедет, но боюсь его об этом просить.
В первый раз в разговоре матери и дочери прозвучало имя Джерри. Какое-то непонятное чувство заставляло Кейси не упоминать имени этого человека.
— Джерри? Кто он? — спросила Грэйс.
— Джерри Кейси, ты должна знать.
Реакция оказалась мгновенной и весьма бурной.
— Джерри Кейси? Зачем он здесь нужен?
Глаза Грэйс засверкали, щеки залил лихорадочный румянец. Она выглядела так, будто у нее начался приступ горячки, и Кейси испугалась.
— Мама, не волнуйся так, он не приедет, — сказала Кейси, узнав наконец, сколь негативно относится мать к ее избраннику.
Грэйс все не унималась.
— Он не может сюда являться! Никогда! Я этого не допущу! — В голосе ее появились командные нотки, которых в последнее время не было.
— Почему, мама? Объясни, — умоляла Кейси, но просьба ее опоздала.
Лицо Грэйс вновь приняло безразличное выражение, она снова погрузилась в прострацию. Кейси решила не сдаваться:
— Мама, ответь!
Но, как ни старалась Кейси, ей так и не удалось вызвать мать на разговор. Она уставилась в окно, поджав губы.
Приехав домой, Кейси с помощью Рудольфа усадила мать перед телевизором, а сама позвонила доктору Винчестеру. Она была уверена, что наткнулась на что-то существенное. К несчастью, он уехал на праздники, как и Джим Аустин. Кейси попробовала дозвониться до Пич, но Сара сказала, что ее нет дома. В растерянности девушка мерила шагами кухню. Занявшись приготовлением ужина, она не переставала думать над загадочным поведением матери. Неужели все дело во внебрачной беременности дочери? Неужели именно это толкнуло ее на самоубийство?