Тяжело вздыхаю, и на кровать рядом садится Мария.
— Кофе пролила, — говорю я ей и показываю пятно.
Конечно, не о кофе я сейчас хочу с ней побеседовать, но мне нельзя излить ей душу, в поиске сочувствия, потому что затем ее обо всем расспросит Валерий.
— Ничего страшного, — она аккуратно забирает у меня блузку и откладывает ее в сторону. — От любого пятна можно избавиться, если знать некоторые хитрости.
Мне кажется, что она на что-то намекает, потому что мягко сжимает мою ладонь и многозначительно заглядывает в глаза.
— Вопрос лишь в том, насколько дорога вам блузка?
Я в ответ хмурюсь. Это намек о Валере и его любовнице, которая в данном контексте выступает как пятно на белой и тонкой ткани?
— Надо признаться, что эта блузка не самая удобная, — едва слышно отвечаю я. — Да, красивая и дорогая, но…
— Можно ее перекроить и перешить, — Мария улыбается. — Ну, либо ваш дядя подарит вам новую блузку, но не для семейных завтраков.
Я напрягаюсь. Опять какой-то намек и очень нехороший.
— Я не совсем понимаю, — щурюсь я. — Речь идет об импортной блузке, которую доставят с другого континента?
— Нет. Речь идет о блузке, которая должна вас порадовать и отвлечь от пятен. Эта та блузка, которая… ммм… должна висеть в шкафах отелей, съемных квартирах…
— Прости? — шепчу я, а у самой на загривке поднимаются волосы.
Речь идет о любовнике, которого мне подкинет щедрый дядя в желании уравновесить наши отношения с моим гулящим мужем?
— Я в прошлый раз подслушала деловой разговор вашего дяди с Валерием, — Мария пристыженно отводит взгляд. — И они беседовали о губной помаде на рубашке и новой блузке для вас.
— Что? — хрипло спрашиваю я.
Какая замечательная новость! Дядя и Валера решили меня подложить под другого мужика, чтобы я перестала истерить? Это уже ни в какие ворота! Я вскакиваю на ноги, охваченная праведным гневом, но через секунду вновь опускаюсь на кровать, обескураженная и уязвленная.
— В защиту Валерия скажу, что он был против новой блузки, — шепчет Мария.
— Лишь высказался против и ничего не сделал? — сипло отзываюсь я. — За кого они меня тут держат? За шлюху?
Стискиваю в пальцах подол юбки. Валерий должен был отстоять мою честь! Сломать нос дяде за подобное предложение и выволочь из дома! Наглый и бессовестный боров меня оскорбил. Для них супружеская неверность в порядке вещей, раз смеют об этом вести деловой разговор в кабинете.
Мой дядя выворачивает все наизнанку. Я пожаловалась ему на измены Валерия в желании разбудить в нем в совесть, что он загнал меня в брак с мужчиной, который не заботится о своей репутации, а он решил и меня макнуть в ту же грязь.
— Возможно, новая блузка подарит вам любовь?
— В повседневной жизни носить неудобные блузки с пятнами и тайком иногда надевать любимую новую блузу? — обескураженно вскидываю бровь.
— Это слова вашего дяди…
Мне хочется помыться, пусть с утра я и приняла душ. Я чувствую себя грязной и липкой, будто я уже вступила в одобренную дядей интрижку с другим мужчиной. Невероятно. Принудил к браку, так еще вздумал и любовника подыскать?
— Мне придется на пару часов отлучиться, — встаю и оправляю юбку. — Надо побеседовать с дядей о блузках.
Глава 21. На то я и муж, чтобы учить тебя
Сталкиваюсь с Валерием в коридоре. Проходит мимо, затягивая галстук, и раздраженно оправляет полы пиджака.
— Ты еще тут? — зачем-то спрашиваю я и прикусываю язык, когда Валерий оглядывается.
— Прости? — смотрит так, будто видит перед собой не жену, а кровного врага, который убил всю его семью вместе с домашними питомцами.
Иногда лучше действительно молчать, чем говорить.
— Нет, ничего, — прячу руки за спину. — Просто я думала, что ты уже ушел.
Хочу добавить к “своей шлюхе”, но вместо этого опускаю взгляд. От его лица, которое искажено гримасой легкого презрения, нарастает гнев, а вторая ссора за утро нам не нужна. Мне не нужна.
— Ты остыла? — насмешливо интересуется Валерий.
Я поднимаю глаза, и он ухмыляется.
— Ты хочешь что-то сказать?
— Нет, — цежу сквозь зубы.
И меня спасает плач Сони из детской. Бочком обхожу Валерия и отступаю к двери. В коридор выскакивает Мария и торопливо шагает ко мне:
— Я ее успокою.
— А разве моя жена чем-то занята? — Валерий приподнимает бровь. — Пусть она займется Соней. Она же тут мать.
Сжимаю до скрежета зубы, и молча вхожу в детскую. Медленно выдыхаю и семеню к кроватке. Соня раскрывает рот в недовольных криках, и я ее аккуратно подхватываю на руки:
— Я тебя слышу, моя булочка, слышу. Тише, мама рядом.
Но что-то Соне не нравится. Ее крик нарастает, щечки краснеют. Пытаюсь дать ей грудь, а она отворачивается и плачет еще громче. Понимаю, что у двери за мной цепко наблюдает Валерий, и начинаю паниковать, будто я иду к провалу важного экзамена. Что ж я за мать такая, если не могу дочь успокоить?
— Маш, не лезь, — шипит Валерий Марии, которая хочет кинуться ко мне на помощь.
Нервничаю, и Соня решает, что надо добавить громкости и гнева в крики. Может, колики? А если заболела?
— А тебе не пора? — в отчаянии спрашиваю я Валерия, который вскидывает бровь. — Мы тут сами справимся.
Мария за его спиной тоже паникует, но не смеет идти против приказа самодовольного главы семьи. Напеваю тихую мелодию, которую Соня встречает истеричными визгами. Валерий вздыхает и делает несколько шагов ко мне, а я пячусь к окну.
— Дай ее мне, — четко и твердо чеканит каждое слово, и в полном бессилии подчиняюсь.
Укачивает, заглядывая в лицо рыдающей Сони, которая неожиданно распахивает глазки и затихает, сердито шмыгнув своим крохотным носиком.
— Ты чего ругаешься, Соня? — строго спрашивает Валерий.
А она в ответ хмурится, а после расплывается в слюнявой улыбке и хитро агукает. Я перевожу взгляд на Марию и готова расплакаться от глупой и необоснованной ревности. Я ревную дочь к ее отцу, который за считаные секунды успокоил ее рев ленивыми покачиваниями и одной улыбкой.
— Вот так, — Валерий возвращает мне улыбающуюся Соню и поднимает колючий и холодный взгляд. — Смотри-ка, кажется, я и правда могу стать отцом года, да?
Я должна держать себя в руках. Выравниваю дыхание, и мой ненаглядный супруг с издевкой шепчет:
— Спокойная мама — спокойный ребенок.
Как мило. Задумался о моем спокойствии?
— Благодарю за бесценный урок, милый, — сдержанно улыбаюсь я.
— Всегда пожалуйста, — обнажает зубы в каком-то оскале. — На то я и муж, чтобы учить тебя.
И выходит, одернув рукава. Бледная Мария провожает его испуганным взглядом и бесшумно закрывает за ним дверь, к которой приваливается спиной и выдыхает, прижав руку к груди:
— Я думаю, вам надо дождаться, когда он точно уедет, а только потом куда-то идти.
Соня тихо покряхтывает и агукает, сжав локон моих волос, и я киваю.
— И я вот думаю, что зря я разговор о блузках-то завела, — она слабо и неловко улыбается. — Лезу я совсем не в свое дело.
Глава 22. Разрешаю скинуть ее с балкона
— Викуся, — дядя улыбается, когда я вхожу в его непростительно огромный кабинет на двадцатом этаже, — как неожиданно.
Я молча иду к его столу. Развалился в кожаном кресле и скалит зубы, а глаза горят любопытством.
— Какая ты грозная, Викуся.
Обхожу стол, и дядя разворачивается ко мне. Кресло едва слышно поскрипывает. Я должна выплеснуть на дядю свое отчаяние, началом которого стал именно он.
— Встань, пожалуйста.
— Хорошо, — тяжело поднимается на ноги, и я леплю ему звонкую и сильную пощечину. Его глаза округляются, секундное замешательство, и я цежу в его лицо:
— Вы совсем охамели?
— Уточни, пожалуйста, о чем речь, — глухо и зло рычит в ответ.
— Уже подыскал кандидатов для моих любовников?
— Валера, что ли, проболтался? — приподнимает бровь.
— Нет, — в гневе щурюсь. — У стен есть уши.
— Ты же знаешь, я за равноправие в браке, — едко ухмыляется. — И тебе надо развеяться, отвлечься…
— Развеяться и отвлечься с жиголо?
— Почему сразу с жиголо?
— А с кем? Как назвать того, кого подыскивают несчастной в браке даме для развлечения за определенные блага? За связи, контракты и сделки? — сжимаю кулаки. — Или у вас грандиозный план вызвать Кирилла из-за океана, чтобы он постепенно наладил со мной контакт, а после торжественно выдать замуж?
— Твоя идея не лишена изящества, — дядя плюхается в кресло и цокает, — но я Кирюше, надо сказать, я совсем не симпатизирую.
— Почему?
Ему мало, кто нравится. Ко всем относится с пренебрежением и завышенными ожиданиями, хотя сам тот еще гнилой фрукт.
— Так-так-так, — дядя смеется, — что это за огонек в твоих глазах, Викусь? Что за подростковое бунтарство в тебе вспыхнуло?
— Это не ответ.
Стыдно признаться, но, да, во мне взыграло какое-то детское упрямство. Раз дяде не нравится Кирилл, то, может, это шанс показать характер?
— Он обычный торгаш, — дядя хмыкает. — Покупает и перепродает. И каким образом его бизнес поможет моему? Мне на иномарках щебень перевозить? Заменить карьерные экскаваторы и самосвалы, которые стоят дороже лимитированных тачек, на бентли? И у Кирюши сейчас сложности некоторые, поэтому мамка его и пытается перевязать его бантиком и впихнуть в нашу семью. Какая от него польза? Его пытались пристроить в строительный бизнес, но он решил свалить из страны. Да я тебя лучше за бригадира года отдам, и то толка будет больше, потому что найти нормального мужика, который построит остальных рабочих, еще сложнее чем тебе нового мужа.
— А можно мне не искать нового мужа? — в отчаянии шепчу я.
— Неужто с Валерой помирилась? — удивленно приподнимает бровь.
— Нет, — скрещиваю руки на груди, отворачиваюсь к окну и смотрю на облака.
— Сложная ты баба, — дядя недовольно вздыхает.
— Как ты мог такое предложить?