— Устала? — меня нежно погладили по щеке.
— Нет, — потерлась виском о теплую ладонь, — тут хорошо. Кажется, что во всем мире нас только двое: я и ты, пусть и ненадолго. Скажи, а уцелевшие комнаты здесь есть?
Замерла в ожидании ответа.
— Есть, в жилом крыле, — сиятельный указал куда-то вправо, на одно из зданий нижнего яруса. — На них наложено заклинание стазиса. Мы все тщательно изучили и не стали снимать. Хочешь посмотреть?
— Хочу там жить, — обернулась с улыбкой, — с тобой вместе.
— Но, Кэти, — растерялся мужчина, — тебе положены подобающие статусу покои, слуги, охрана…
— Уютный внутренний дворик, — подхватила я, — наряды, драгоценности и, самое главное, кресло-качалка.
— Тебе не нравятся кресла-качалки? — еще больше озадачился Савард.
— С недавних пор видеть не могу, — ответила совершенно искренне. — Но дело не в них. Ты выбрал меня вместо Эоноры. Ни она, ни ее опекун мне поражения так и не простили.
— Что бы Арвит ни думал, он не станет вредить тебе. Не посмеет. Тем более эта девчонка, его воспитанница.
— Может быть, — не стала спорить. — Но ловить на себе злобные взгляды, чувствовать молчаливую ненависть — очень тяжело. Здесь намного лучше. Интереснее, веселее. Если слуги подготовят комнаты и перевезут все, что нужно, мы великолепно устроимся. А главное, останемся вдвоем, без этих ужасных совместных обедов и ужинов, когда кусок в горло не лезет.
Сиятельный усмехнулся, на миг прижал к себе, шепнул, легко поцеловав в висок:
— Знаешь, я тоже не в восторге от званых трапез в доме Адана. Но как быть с визитом наиды Повелителя? Вряд ли Айар захочет, чтобы его женщина жила в развалинах. Даже после того, как их приведут в порядок.
— Если императору не понравится, к приезду Вионны вернемся в поместье Арвита, — продолжала уговаривать. — Но пока… Давай останемся?
— Девочка, ты невероятна, — расхохотался Крэаз. — Хорошо, согласен.
Я так обрадовалась, что на мгновение забыла, где и с кем нахожусь. Порывисто бросилась мужчине на шею, осыпая лицо быстрыми легкими поцелуями и в перерывах между ними повторяя:
— Спасибо… спасибо…
— Кэти… — Глухой сдавленный возглас заставил отстраниться, и улыбка медленно сползла с моего лица.
От голодного взгляда темнеющих глаз что-то сжалось внутри, а потом растеклось горячим воском.
— Савард… — произнесла чуть слышно.
Ладонь сиятельного легла мне на затылок, он мягко потянул за волосы, заставляя запрокинуть голову. Прикосновение длинных чутких пальцев отдалось в теле слабой дрожью, и я подчинилась, выгнулась, закрыла глаза, чувствуя, как горячее дыхание ласкает изгиб шеи. Мужчина тихо засмеялся, прикусил кожу в том месте, где лихорадочно билась жилка, отмеряя заполошные удары моего сердца, провел по ней языком.
Рвано выдохнула и тут же оказалась зажатой между стеной и жарким напряженным телом, а мои губы — во власти мужского рта. Жадно ответила на поцелуй, притягивая Крэаза поближе, и почувствовала, как его руки скользнули по спине, с силой стиснули ягодицы, а потом требовательно впечатали меня в толкнувшиеся навстречу бедра. Даже сквозь одежду почувствовала, как мужчина возбужден, и, не выдержав, нетерпеливо потерлась о налитую пульсирующую плоть.
Кажется, мы застонали одновременно, а потом Савард, коротко рыкнув, резко оторвался от меня и прислонился лбом к каменной кладке, пытаясь отдышаться.
Нет, это черт знает что такое…
— Что мы делаем, Кэти? — Голос сиятельного звучал хрипло и сдавленно. — Что я творю? Думаю о тебе днем и ночью. Мечтаю о том, как буду касаться нежной кожи, целовать сладкие губы, погружаться в податливое тело. Снова и снова. Я желаю тебя настолько сильно, что схожу с ума от одного только взгляда. Эта странная жажда с каждым днем только усиливается. Рано или поздно я не выдержу, сдамся, и моя страсть погубит тебя, девочка. Ты сгоришь под натиском силы, а я никогда этого себе не прощу. Пора прекратить это безумие. Перестать спать в одной постели, встречаться каждый день. Место наиды — в усадьбе. Обязанность саэра — беречь ее и посещать как можно реже. Я нарушил все традиции, не желая расставаться с тобой, и теперь расплачиваюсь, но ты не должна пострадать. Сегодня же отправишься в родовое поместье. Так будет лучше. Я… постараюсь выдержать.
«А услужливые наложницы помогут в нелегком деле, — неожиданно мелькнула в голове злая мысль. — Как говорится, с глаз долой — из сердца вон».
Подавила внезапно возникшее глухое раздражение. Савард прав, если желанная женщина станет постоянно мелькать у него перед глазами, однажды он точно сорвется, забудет обо всех своих принципах — не железный ведь. Да и я, кстати, тоже. Что тогда произойдет? Что случится со мной? Моей тайной? Всеми тщательно лелеемыми планами? Но и возвращаться в поместье не хотелось. Там я точно ничего не узнаю. Стану бессмысленно прозябать в своей уютной, безопасной, комфортабельной клетке, каждую минуту опасаясь разоблачения.
Поежилась от подобной мрачной перспективы. Да, ситуация явно зашла в тупик. Снова, как прошлой ночью, захотелось махнуть на опасения рукой и рассказать все Крэазу, а там будь что будет.
— Савард…
Мужчина прикрыл глаза, тяжело выдохнул, а затем упрямо тряхнул головой.
— Все, Кэти. Все. — Прядь густых темных волос упала ему на лоб, и мне вдруг отчаянно захотелось пробежаться по ней пальцами, отвести от лица. — Будет, как я сказал, — вечером уведу тебя в поместье. А сейчас возвращаемся к Арвиту.
Он отошел в сторону.
Всего пара метров, а показалось-разверзлась пропасть. И с каждой секундой она только увеличивалась.
Сурово сжатые губы, холодный блеск глаз, в которых постепенно угасало пламя, каменеющее, замкнувшееся лицо… Крэаз действительно все для себя решил и теперь поступит так, как считает правильным. Ради меня. Запрет в родовой усадьбе, станет приезжать раз в два месяца, чтобы провести с наидой одну-единственную положенную ночь, а наутро снова исчезнуть. Не будет больше в моей жизни полетов в Эрто Аэрэ, прогулок в Хардаисе, совместных завтраков, разговоров, улыбок. Останется только скука однообразных дней, бесконечное ожидание и тоска по утраченному.
А что случится, когда он узнает мою тайну? Рано или поздно это обязательно произойдет. Через год… два… десять… Ни один секрет нельзя хранить вечно. Простит ли тогда обман? То, что заставила его мучиться, видела, как сходит с ума от страсти, от невозможности получить желаемое, и молчала?
Наверное, логичнее и безопаснее всего принять волю Крэаза, смириться и уехать в поместье, но я не могла так поступить. Смотрела на сиятельного и отчетливо понимала: если сейчас не подойду к нему сама, не сделаю эти несколько шагов навстречу, бездна, что легла между нами, станет непреодолимой. Да, есть риск, что Савард не примет моей правды, но пусть я пожалею о своем безрассудстве — это лучше, чем запоздалые горькие сожаления о том, что могло быть и чего уже не вернуть.
Есть мгновения, за которые не жалко отдать месяцы и годы, минуты, которые хочется растянуть на всю жизнь. И это в любом случае останется со мной.
— Идем, — голос мужчины звучал спокойно и отстранение, — нам пора.
И я пошла. Не к выходу. К Саварду.
Шаг… второй… третий…
Протянула руку и сделала то, что нестерпимо хотелось, — коснулась темной прядки и бережно убрала ее со лба.
— Кэти!..
Не обращая внимания на предостерегающий возглас, обрисовала линию скул, погладила щеку, спустилась к подбородку и дальше — к пульсирующей жилке на шее, твердым ключицам вразлет, к сильной мощной груди.
Еще один, совсем маленький шажок…
Мне было просто необходимо ощутить на губах и языке его вкус, утонуть в дурманящем запахе. И я уткнулась носом в вырез рубашки, вдыхая тонкий горьковатый аромат, растворяясь в нем. Чувствуя, как от моего дыхания упругая гладкая кожа мгновенно покрывается мурашками.
— Нет… — Сиятельный схватил меня за плечи, потянул прочь.
Нетерпеливо освободилась и опять приникла к желанному мужчине. Крэаз каким-то отчаянным движением уцепился за меня, отталкивая. Но я уже распутала шнуровку, лизнула языком горячую кожу, и он, содрогнувшись всем телом, бессильно уронил руки. Обвела языком сосок, прикусила его зубами и медленно втянула в рот. Стон наслаждения, вырвавшийся из горла Саварда, взорвался тугой волной огня в моем теле.
Подняла голову, всматриваясь в почти черные глаза, ловя в них отражение своей собственной, сводящей с ума, почти болезненной жажды близости.
— Уйди… — не приказал — попросил сиятельный и тут же, точно против воли, притянул поближе, запутался пальцами в волосах, удерживая у своей груди. — Уйди… Я сам не смогу.
Качнула головой, отказываясь. Тело ломило от напряжения, от попыток себя сдерживать.
— Не хочу.
Сиятельный болезненно сглотнул.
— А что… хочешь? — Казалось, он с трудом выталкивает слова из пересохшего горла.
Не отрывая взгляда от потемневшего от страсти лица, медленно опустила руку, сминая ткань рубашки, с нажимом провела по рельефному прессу, скользнула ладонью ниже пояса и остановилась, наслаждаясь каменной твердостью плоти.
— Тебя… — Собственный охрипший голос показался чужим, незнакомым.
Кровь тяжелым горячим потоком ударяла в голову, стучала в висках, и я только коротко всхлипнула, когда чуть подрагивающие губы накрыли рот поцелуем, в котором не было ни капли нежности. Жадным, грубым, неистовым. Это прикосновение мгновенно смело все препятствия, все ненужные мысли и глупые отговорки. Осталось лишь сжигающее меня пламя, рожденное неистовым желанием и какой-то глухой непонятной тоской.
— Моя… здесь… сейчас… всегда…
Савард прижал к себе — сильно, почти болезненно, а потом подхватил на руки и шагнул в развалины.
Дальше все слилось в цветное размытое пятно. Одна комната сменялась другой. Меня несли, целовали, давали вдохнуть, снова целовали и несли дальше. Заколки потерялись по пути, прическа распалась, и густая копна волос, разметавшись, легла на плечи.