А после ужина…
Наши ночи были наполнены страстью и нежностью, прикосновениями, ласками, объятиями, лихорадочным шепотом, яростной жаждой, стремлением раствориться друг в друге, восторгом единения. Радостью. Счастьем. Надеждой.
Мы узнавали друг друга. Привыкали.
Сиятельный наконец-то перестал удивляться тому, что мы теперь можем быть вместе когда и сколько захотим — вечером, ночью, утром, а главное, поверил, что это доставляет мне не меньшее удовольствие, чем ему самому. А я…
Я все сильнее прикипала к Саварду.
Мы никогда не обсуждали, что Крэаз ищет в библиотеке преподавательского корпуса — единственной, доступной сейчас саэрам. Все ясно и так. Время второго ритуала неумолимо приближалось, и сиятельный спешил найти решение проблемы — способ, который помог бы Альфиисе успешно пройти следующий этап. Как бы Савард ко мне ни относился, что бы ни нашептывал в порыве желания, он не прекращал поисков, по-прежнему считал Фису своей невестой и собирался на ней жениться. Ночью он занимался со мной любовью, а днем устраивал собственную свадьбу.
Осознание этого убивало.
— Нет, наставница, я не передумала. Обещание выполню и о том, что видела, Саварду не скажу. Незачем ему об этом знать.
Несколько мгновений женщина пристально вглядывалась в мое лицо, потом удовлетворенно кивнула. Дальше мы шли уже в полном молчании.
— Ну вот, — я гостеприимно распахнула двери, — прошу.
— Но, Кэти, — Кариффа недоуменно замерла на пороге, — это же…
— Да, комнаты, в которых мы сейчас живем. А еще — бывшие покои Матери-настоятельницы храмовой школы Эфрады. — Прошла вперед, задумчиво оглядываясь. — Надо же, здесь почти ничего не изменилось.
— Стазис сохраняет предметы целыми и невредимыми бесконечно долго. Дело лишь в силе заклинания, — растерянно откликнулась наставница. И вдруг, словно собравшись с духом, быстро спросила: — А как все выглядело раньше?
— Тот выход, — я указала в сторону наглухо закрытой двери, — вел на просторную террасу и дальше в тенистый сад с прудами, цветниками, фруктовыми деревьями и прогулочными дорожками из ярких разноцветных камешков. А над ним вились, убегая высоко вверх, проложенные прямо в воздухе мостики.
Рассказывала и улыбалась своим воспоминаниям, а наставница слушала. Внимательно. Жадно. Завороженно.
— Когда Великая вернется, — старуха откашлялась, точно ей тяжело было говорить, — она обязательно возродит храмовую школу. Уверена.
И я согласилась. Внезапно мне тоже очень захотелось, чтобы в Эфраде снова расцвел сад, зазвучали звонкие голоса и по узеньким переходам заспешили с яруса на ярус юные ученицы.
— Нам очень повезло, наставница, что вход в хранилище ведет из личных покоев настоятельницы. Господин целыми днями отсутствует. Служанкам всегда можно поручить какое-нибудь дело подальше отсюда, а охрана в комнаты не заходит. Нам осталось лишь выбрать удобное время… А давайте сейчас? — перебила я сама себя. — Только посмотрим, и все. Вон там сбоку есть винтовая лестница. Савард еще удивлялся, что она никуда не ведет, обрывается, упираясь в глухую стену.
Мы осторожно спустились вниз и остановились перед монолитной каменной преградой.
— Что теперь, Кэти?
Глубоко вздохнула, закрыла глаза и положила ладони на гладкую поверхность.
А вдруг?
Чуда не произошло. Плита не сдвинулась с места, не раскололась надвое, освобождая проход. С той стороны нас никто не ждал. Не шепнул заветное слово. Не позволил войти.
Нет, мы, конечно, так сразу не сдались. Касались ладонями — вместе, попеременно и одной рукой каждая. Обстукали, общупали и чуть ли не обнюхали каждый квадратный сантиметр стены. Я даже попыталась мысленно дотянуться до амулета, старательно прислушиваясь к своим ощущениям. Все оказалось безрезультатно. Камни не дрогнули, а медальон не отозвался. День прошел, а Сим-Сим так и не захотел открыться.
— Что-то случилось, Кэти? — Савард накрыл мои пальцы своими, отвлекая от невеселых размышлений. — Ты почти ничего не ешь.
Как ни пыталась я к приходу сиятельного успокоиться и настроиться на общение, не получилось. Он почти сразу заметил мою рассеянную отстраненность.
Вяло отодвинула от себя креманку.
— Все в порядке. Просто нет аппетита.
Еда, что доставляли нам из усадьбы Арвитов к завтраку, обеду и ужину, была выше всяческих похвал. Повар Адана изумительно готовил. Но несмотря на прекрасно сервированный стол, великолепный вид и запах блюд, аппетит сегодня так и не разыгрался.
Савард продолжал внимательно смотреть на меня, и тогда я начала торопливо рассказывать. Первое, что пришло в голову:
— В детстве мы с родителями каждые выходные ходили в нашу любимую кондитерскую на Покровке есть мороженое. Вернее, папа не ел, он сладкое терпеть не мог и посещал ее только ради нас с мамой. А мы, — я невольно улыбнулась воспоминаниям, — как настоящие сладкоежки перепробовали все. Каких сортов там только не было! С дольками фруктов, ягодами, домашним вареньем, орехами, семечками и нежным медовым печеньем. Маме очень нравилось с черным шоколадом, да и мне тоже. — Запнулась и грустно добавила: — У вас шоколада нет. Много чего есть невероятно вкусного, а вот шоколада…
Я замолчала.
— Скучаешь по своему миру? — Голос Саварда звучал глухо.
— Скучаю по своему дому, — ответила честно.
По тому, каким он всегда оставался при жизни родителей, — уютному, теплому, родному. Настоящему.
— Теперь твой дом здесь, — сверкнул глазами сиятельный.
Угу, с Фисой в роли жены и тремя, а может и четырьмя наложницами в качестве приложения. Такая типичная счастливая эргорская семья. После воспоминаний — ярких, радостных, дорогих — о родителях, о том, как они любили и ценили друг друга, это прозвучало… В общем, ничего хуже Крэаз сейчас сказать просто не мог.
— Да, — не стала спорить, — конечно.
Заснули мы в тот вечер неожиданно рано. После ужина меня внезапно «развезло», голова стала тяжелой, веки закрывались сами собой — никаких желаний не осталось. Савард, неожиданно чутко уловив мое настроение, ни на чем не настаивал. Окинул внимательным взглядом, отнес в купальню, а затем на кровать. Лег рядом, обнял и коротко приказал:
— Спи.
А ночью впервые за много дней я увидела сон.
Длинная комната, отделанная светлыми деревянными панелями, казалась бесконечной, противоположный конец ее терялся где-то вдали, в чуть мерцающем таинственном полумраке. Вдоль стен — шкафы от пола до потолка, одни открытые, заполненные книгами, другие наглухо закрытые. В центре — кресла, массивные письменные столы и большие круглые столики пониже, с рукописями, сферами, фолиантами и какими-то непонятными предметами. Возле одного из них я сейчас и стояла.
— Нэтта, ну что ты застыла? — раздалось откуда-то сбоку раздраженное. — Мать-настоятельница просила поторопиться, а нам еще вон сколько всего нужно на место убрать. Дай мне «Драконов».
Осторожно погладила бархатный темно-вишневый переплет, обложку, украшенную золотым тиснением, обвела большие рельефные буквы — «Далгхарэл» — и протянула книгу черноглазой девушке, стоявшей у высокого книжного шкафа.
Выглядела она сейчас на пару лет старше, чем в моем дневном видении.
— Жаль, что мы не можем их прочитать. — Почему у меня вдруг вырвались эти слова, и сама не поняла.
— Пока не можем, — тут же откликнулась черноглазка, аккуратно размещая поданный том на полке. — Сама знаешь, книги открываются только посвященным. Вот станем Старшими, тогда все это богатство окажется нашим, — она широко развела руки и смешно сморщила нос, — кроме дневников Великих, разумеется. Они доступны лишь избранным.
— Думаешь, станем?
Девушка покосилась на меня и снова вернулась к рукописям.
— Конечно. Ты — так уж точно. Наставница много раз подчеркивала, что у тебя невероятно высокий потенциал, — последнее слово подружка проговорила четко и торжественно, явно подражая кому-то. — Все, готово. — Она сдула упавшие на потный лоб волосы. — Идем.
Мы были уже почти у выхода, как вдруг черноглазая неожиданно затормозила возле одного из столиков.
— Ты так и не убрала Дневник владычицы Иравит! — с осуждением воскликнула она, указывая на лежащую там неприметную книжицу в темном переплете. — А ведь Нареченная Ночи вернула его еще вчера. Так нельзя, Нэтта! — Я виновато вздохнула, а девушка деловито продолжила: — Ладно, я побегу к Матери-настоятельнице, доложу, что на сегодня мы работу закончили, а ты поставь Дневник на место и догоняй.
Она указала на соседнюю полку и, не глядя на меня, скрылась за небольшой дверью между двумя книжными шкафами, а я медленно подошла к столу. Дотронулась до обложки — шершавой, странно теплой — и тут же отдернула руку. Мне показалось, что книга дрогнула.
Нет, не показалось. Действительно дрогнула. Еще раз… еще… Беззвучно раскрылась и замерла, открывая взгляду страницы, исписанные четким летящим почерком…
Резко распахнула глаза, всматриваясь в темноту ночи. Сердце неистово колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Я знаю, как попасть в хранилище. Теперь точно знаю. Осталось лишь выбрать удобное время.
Долго ждать не пришлось. Возможность представилась уже на следующий день.
— Кэти…
Это утро началось не как обычно. Я привыкла просыпаться на рассвете от легких быстрых поцелуев, с каждым прикосновением становящихся все более жадными и настойчивыми. Обнаженной кожей ощущать, как пылает сильное напряженное тело, чувствовать возбуждение, страсть Саварда и с готовностью подаваться навстречу, принимая своего мужчину.
Сейчас же за окном едва начало светать, а сиятельный, сосредоточенный и суровый, уже стоял посреди комнаты. Официальный черный костюм с тонкой серебряной вышивкой по краю воротника, манжет и бортов. Никаких украшений, кроме личного артефакта главы рода — большого медальона, в котором клубилась-переливалась первозданная Тьма. В общем, форма одежды — парадная.
У них что, с утра пораньше объявлено выездное заседание Малого Совнаркома?