К вечеру в сруб явился сам Верховный Волхв. Постоял, посопел, хмуря жесткие медвежьи брови, потом развернулся и вышел прочь. Явился он спустя час, злой, уставший, будто только одним и занимался, что деревья из земли выкорчевывал. Молча подошел, извлек из кармана белой тоги ключ, и долгое время возился с хитрыми замками, сковавшими ноги Северьяна. Наконец он закончил, и убийца вздохнул с облегчением — затекшие ноги медленно, но верно обретали чувствительность.
— Поднимайся, дурень! — Зло рявкнул Белоян, первым шагнув к выходу. Северьян прихрамывая, поспешил вслед за ним.
На улице было темно и тихо, пахло навозом, сеном и еще Ящер знает чем, Северьян вдохнул полной грудью и тут же закашлялся, привык к подвальному холодному духу, уличный воздух теперь хуже дыма.
Они пошли вдоль высокой, частоколом, деревянной стены. Из темноты недоверчиво косились стражники, держа наготове луки. Северьян усмехнулся: Волхв оказывается, не слишком доверяет слову убийцы, раз выставил такой эскорт. Белоян, будто прочитав его мысли, сказал:
— Распоряжение Князя. Он все еще не верит твоим словам, придется доказывать делом.
— А кому же он верит? — Невпопад спросил Северьян.
— Да никому. Он себе на уме, что в голову взбредет, то и вытворяет. Молодой еще, горячий. Остепенится, по-другому думать станет.
— Что-то ты со мной слишком разоткровенничался Волхв, — убийца подозрительно прищурился. — Никак, гадость какую затеваешь?
Белоян беспечно усмехнулся.
— Нет, Северьян. Ничего дурного на уме у меня нет. Думаю, как лучше тебя на прочность проверить, работенку хочу придумать, да никак не выходит.
— Не морочь себе голову бессмысленными проблемами, Волхв. Доверься року, он сам изберет мне путь.
Задумчиво зевнув, Белоян хлопнул огромной пастью так, что клацнули зубы.
— Может ты и прав, Северьян, порой судьбе довериться самое подходящее дело, — и между делом добавил. — Вот гляжу на тебя, умный ведь, слов зря на ветер не бросаешь, и силен, как бык. Так чего ж тебе не жилось как всем, почему потянуло на кровавые дела? Мог бы ведь в дружину, а не… Ты же русич!
— Смешной ты, Волхв. — Оборвал его Северьян. — Пытаешься наставить на путь истинный, да опоздал ты уже лет на двадцать. Да, я русич, но я не выбирал свой путь, судьба распорядилась выбить из меня все человеческое, но я теперь иду свободно и легко и горжусь своим промыслом. Совершенных убийц найти очень сложно, а я полноправно считаю себя одним из них. Только кодекс убийцы гласит вещи очень для меня неприятные. Я так погряз в обещаниях и клятвах, что теперь уж сам не знаю, кому я все-таки служу. То, что я перестал быть хозяином, как своего тела, так и души, я понял уже давно. Теперь лишь смерть может исправить все ошибки. Но я и ее вручил в руки твоего Князя.
— Что ж, я понимаю тебя. Честь — штука тонкая, береги ее, если можешь. А я уж постараюсь сделать так, чтобы Князь не слишком на тебя давил и не злоупотреблял в поручениях. Но ты сам выбрал свой путь, так что иди по нему покуда простирается дорога.
— Мне больше ничего не остается, — вздохнул Северьян.
Вслед за Белояном он вошел в небольшой приземистый дом. Дверь за спиной громко хлопнула, и Северьян оказался в полной темноте. Рядом что-то скрежетнуло, то волхв поджег лучину, и комната осветилась тусклым дрожащим светом.
— Здесь ты будешь жить, — просто заявил Волхв.
Что и говорить, домишко не блистал роскошью и не многим отличался от сруба. В центре комнаты скособочился широкий приземистый стол, с одной узкой лавчонкой слева, у стены некое подобие кровати — жесткая лавка чуть пошире той, что подле стола. Над ней окно, маленькое, затянутое серой тряпкой.
На полу подозрительно шебуршало. Северьян посмотрел под ноги и ужаснулся, по полу суетливо носились тараканы. Их было много, все крупные, с палец толщиной, похожие на большие подсолнуховые семечки.
— Что поделаешь, без них никуда, эти черти везде живут, как их не гоняй, — виновато молвил Верховный. Северьян только сейчас вспомнил, что он в комнате не один.
— И мне здесь жить? — Неверяще переспросил он.
— Угу. Обустраивайся, располагайся, в общем. Это конечно не царские палаты, но куда лучше темницы. С рассветом принесут еду, а сейчас лучше спи, утро вечера мудренее.
Сказал и вышел прочь, громко хлопнул дверью.
Северьян прислушался, не заскрипит ли внешний запор, но посторонних звуков не было. Значит, все же доверяет Волхв, не боится побега. Опустошенный, он сел на узкую неудобную лавку, заменившую кровать. Под ногами снова захрустело, несколько раз наступил на тараканов. Хорошо хоть обувку вернули, голыми ступнями да по этим тварям, очень уж неприятное занятие.
На душе неприятно скребли кошки. Что-то уж слишком разоткровенничался со своим пленителем, не стоило этого делать. Кто знает, что на уме у Волхва. Он ведь уже и не человек, так, оборотень какой-то. Хотя, с другой стороны, терять нечего. Уже нечего.
Еще раз, оглядев неказистую комнатушку, Северьян забрался с ногами на лавку, прикрылся предусмотрительно положенной в ногах шкурой и закрыл глаза.
— Ну, здравствуй, новый дом, — с усмешкой пробормотал он и моментально заснул.
Глава 4.
В эту ночь Владимиру не спалось. Князь долго ворочался, в полудреме чудились всякие мерзости, стражники с отрубленными головами, синяя змея, затаившаяся под кроватью. От каждого постороннего шороха Владимир дергался, хватался за меч, но снова закрывал глаза, и все начиналось сначала, оскаленные рожи, желтые клыки и еще Ящер знает что. Предчувствия. То, чему так или иначе приходилось верить. Владимир не был Вещим, как его далекий предок Олег, но чуять беду наперед удавалось и ему.
Больше не пытаясь заснуть, он поднялся, встряхнулся, умылся холодной колодезной водой, и смело вышел на крыльцо.
— Не спится, Княже? — Пророкотало рядом что-то большое и хмурое. Владимир дернулся.
— Опять дуришь, медвежья башка, — беззлобно проворчал он. — Аж сердце в пятки ушло. Ну скажи мне, Белоян, как тебе при твоем, гм… твоей… несуразности и неуклюжести удается так тихо подкрадываться? Не будь ты Верховным Волхвом, точно взял бы тебя в сотники. А то и в тысячники.
Белоян ухмыльнулся. Потом посерьезнел.
— Не пойму, что с тобой, Княже. То слова от тебя не дождешься, а тут изливаешься, будто вода в речке бежит. Видать, правы были предки, говоря, чем сквернее на душе, тем сильнее разбалтывается язык. Что с тобой, Князь? Никак беду чуешь?
— Точно. Чую. А тебе откуда известно?
Белоян поперхнулся.
— Ну, мне вообще-то положено знать. Все-таки, какой никакой, а Верховный Волхв.
— Будет что-то.
— Обязательно будет. — Согласился Белоян. — Базилевс не уймется, пока не увидит твою буйную голову на серебряном блюде.
— Не увидит!
Белоян остановил его жестом.
— У нас и другие дела есть. Ты же знаешь, каково сейчас на границах. Все давят, норовят куш урвать. А тут еще и свои ополчились.
Владимир нахмурил брови.
— Снова древляне?
Волхв кивнул.
— Они самые. Дань платить отказываются, наших послов в шею прогнали. На тебя, княже, бочку катят.
— Так надо кинуть на них войско и дело с концом!
Белоян криво улыбнулся, обнажив кошмарные клыки.
— Кого посылать, Княже? Своих на своих же? И так на границе покоя нет. Спасибо тысячникам Илье да Добрыне, что держат еще заслоны. А печенегов посылать — себе дороже. Они же, как звери, набросятся, камня на камне не оставят.
Владимир сокрушенно обхватил голову.
— Ты как всегда прав, Белоян. Не хватает мне твоей мудрости.
— Ничего, ты еще остепенишься, станешь хорошим правителем. Кровь молодецкая не унялась, да это и к лучшему, конечно. Мудрость, она с годами приходит.
— Так что же делать нам?
Белоян прищурился.
— Не забыл еще нашего пленника, княже?
— Как же, — заскрипел зубами Князь, — помню.
— Он-то и решит наши проблемы.
— Неужели все может уладить один человек?
Верховный почесал затылок.
— Надеюсь, что сможет. Ты ведь еще помнишь, как мы расправились с первым предводителем мятежников?
Князь хмыкнул.
— Как же не помнить. Четвертовали его на глазах честного люда. Так сразу все бунтари поутихли.
— Сейчас так не получится. Народ уже на взводе. Если снова творить открытый безпредел, можно нажить себе серьезного врага.
— Тогда как?
— Убийство. Убийство исподтишка. Не слишком честно, но эффективно.
— Значит, у бунтарей снова появился предводитель?
— Да. Выходец из простого люда, звать Данилой. Брат казненного заговорщика. Искоростень снова гудит, как пчелиный улей.
— Ага, крепкие семейные узы. Что ж, тем лучше. Нет там у него случаем, иных родственников?
— Усмехнулся Владимир.
— Нет. Теперь главное убить бунтаря, и тогда рухнет вся основа. Одно плохо, княгиня Огневица поддерживает бунтовщиков. Но народ, как стадо буйволов. По одиночке любой волк завалить может. А против целого стада и стая волков не устоит. А уж если у стада и вожак есть… Я думаю, княгиня Огневица откажется от союза с бунтовщиками, если…
— Не продолжай. Без тебя понял. Только не просто это будет — умертвить главаря. Древляне вышли из подчинения. Стольный град, сиречь Искоростень стал похож на неприступную крепость, не всякое войско одолеет. У них свои законы, да и чужаков не слишком жалуют. Сможет ли убийца туда проникнуть?
Белоян тихо зарычал. Князь дернулся, но, приглядевшись, заметил, что Волхв попросту смеется.
— Князь, неужели ты сомневаешься в способностях Следящего?
— Следящего? А у него что, имени нормального нет?
— У них не принято называть имена врагам. — Тихо сказал Волхв, сменив тон.
— У них? — Переспросил князь. — У кого это, у них?
Волхв дернул плечами.
— Я не бог, княже. Могу лишь предположить. Судя по повадкам, он учился у степняка. Погляди на его движения, короткие взгляды… А смеюсь я потому, что ты говоришь как глупый отрок. Неужели забыл историю в собственном тереме?