нял голову, чтобы сориентироваться, услыхал рядом тихий скулеж. К глазам приблизилась собачья морда — это он еще мог различить. Пес лизнул его. Колосов застонал. Протянул руку в надежде ощутить тепло живого организма. Рука нащупала постромки. Старшина понял, что пес санитар. Слышал он о таких. Видел плакаты, на которых была изображена собака с санитарной сумкой, в постромках и волокуша за ней. Старшина стал шарить руками в поисках волокуши. Пес заработал лапами. Разгреб снег. Подтянул волокушу. Стал лизать лицо. Нетерпеливо повизгивал. Колосов скатился в волокушу, потерял сознание. Очнулся в госпитале.
Сколько лежал он тогда в госпитале, столько и думал о собаке. Тогда же дал зарок найти пса. Спасителя найти не удалось. После госпиталя старшину направили в спецшколу. Когда он вернулся в часть, пса в живых не оказалось. Люди гибли, чего там говорить. Единственное, что он мог и что сделал, так это рассказал корреспонденту о своем чудесном спасении, и тот опубликовал его рассказ во фронтовой газете.
Война — бедствие всеобщее, думал старшина, ходко шагая за своим добровольным поводырем, каждого коснулась огненным дыханием. Человеку на ней достается в первую очередь, поскольку все против него. Но и природа страдает. Страдают животные. Насмотрелся Колосов на пустыри, видел выгоревшие леса, взорванные плотины. Встречал одичавших домашних животных. Не понаслышке знал о собаках-подрывниках и прочих, вплоть до санитаров, с уважением глядел на черного пса. Откуда он взялся? Что его привело и посадило возле Неплюева? В каких переделкам побывал этот пес? Не спросишь. Спросишь, ответа не получишь. Понятливая, но ведь и бессловесная тварь.
Лес редел, становился более светлым. Подошли к Тулье. Река небольшая, течение спокойное. Вода в ней коричневая, как густо заваренный кофе. Такие реки берут начало в лесных торфяных болотах, оттого и коричневые. Берег отлогий, в зарослях ольхи, черемухи. Крапива по всему побережью. Берег изрыт окопами. Оспинами смотрятся воронки. Деревья большей частью изранены. Одни стоят без макушек, другие — иссечены осколками. По словам девушки, бои здесь шли и в сорок первом году, и совсем недавно, когда бросили немцы на партизан «дюже большое войско». Где сейчас партизаны, как их найти, Галя не знает. «Ни, — скачала она, — дядько Михайла знае».
Шли они около двух часов. Лицо у девушки раскраснелось. Устала, конечно, такую тяжесть нести, но виду не подает. Скинула дождевик. В руках держит. Сломала веточку. Идет, в такт шагам веточкой комаров, слепней отгоняет.
Прошли они берегом еще минут десять, остановились. Деревня рядом была. Слышно было — залаяли собаки. Решили так. С темнотой Галя проберется в деревню. Вернется — доложит обстановку. Неплюева оставят под присмотром Галиной мамы, сами пойдут к дому старосты. Мужик он осторожный, но Галя знала, как и чем выманить старосту из дома.
Снова Колосову пришлось ждать. Он сидел с Неплюевым на стволе упавшей ели, смотрел в сторону деревни. У ног радиста лежал пес. Странный пес. Когда девушка пошла домой, он не шелохнулся. Но стоило деревенским собакам учуять Галю, пес встал. Прислушался. Колосов отметил про себя, что на редкость много собак в Малых Бродах. Такое положение тем более казалось странным, что во многих русских деревнях их не осталось вовсе. За собак был положен налог, их стреляли и полицаи, в немцы. Так вот, пес поднялся, послушал собачий лай, рыкнул глухо, скрылся в зарослях. Вскоре Колосов услышал его голос. Пес завыл. Стихли собачьи голоса в деревне. «Ты скажи на милость», — удивился Колосов, вспомнив рассказ девушки о том, что собаки приходят в трепет, услышав этот вой. Старшина знал, что на собак нападает ужас, если в их среде попадается бешеная, но черный пес бешеным не был. Хотя бы потому, что бешеные молчаливы. Голос Черныша, как окрестил пса Колосов, обладал тем не менее магической силой. В чем тут закавыка? Спрашивал себя старшина, ответа не находил. Колосов мог строить лишь догадки. Может быть, у пса был хозяин, которого затравили собаками, теперь он мстит за него. Случилось что-то еще. Во всех случаях понять его можно. Разные ситуации встречаются на войне. Люди не всегда выдерживают.
Подумав так, Колосов скосился на Неплюева. Что с ним? Как и чем его лечить? Придут они к партизанам. И что? Отряд не госпиталь, обыкновенного хирурга может не оказаться. Что тогда?
Неслышно вернулся пес. Улегся у ног радиста. Вернулась Галя. Пришла она не одна.
— Санька Борин, — представила девушка невысокого паренька.
В темноте трудно было разглядеть лицо Борина. Колосов увидел кепку, пиджак до колен большие не по росту, сапоги.
Из рассказа девушки Колосов знал, что Санька хотя и доводится племянником «этому Лысухе», хотя и служит у Шутова, является его правой рукой, но он с первых дней оккупации за партизан, бывает в городе. Знает кое-кого из подпольщиков.
— Как там? — спросил Колосов.
— Тихо, — ответила девушка. — Мама ждет.
Санька стал рассказывать Колосову, как лучше подобраться под окна дома «гадюки Шутова», оставаясь незамеченным. Говорил солидно, с расстановкой. Получался настоящий инструктаж. Колосов забыл бы, наверное, что перед ним подросток, если б не тоненький голосок. «Ни, не углядит, — говорил Борин, выделяя букву «я». — Только бяречься надо, с косу, с угла полозть». В их распоряжении времени было немного. Июньская ночь коротка, об этом помнил Колосов.
Поднялись, пошли. Шутова выманили легко. На слова Борина о Лысухе староста по пояс из окна высунулся. Колосов схватил предателя за грудки. Оглушил противотанковой гранатой без запала. Обыскал Шутова. Нашел ключ от погреба. Связал старосту. Освободил лесника.
Из запроса начальника тылового района 17—Ц полковника Ганса Фосса.
09.06.43 г.
«…Сообщите также, какие дополнительные силы вы можете направить на уничтожение разведгруппы русских, захвата рации, радиста…»
Из распоряжения коменданта г. Глуховска майора Пауля Кнюфкена
10.06.43 г.
«…По данным службы наблюдения, сегодня от полуночи до 00.35 над Шагорскими болотами в квадрате 0476 кружил самолет. Блокируйте возможные выходы из болот. К преследованию разведгруппы русских подключите зондеркоманду 07-Т пятого управления РСХА…»
Из докладной записки капитана СС Отто Бартша
10.06.43 г.
«…Настоящим подтверждаю, что в указанном вами квадрате были замечены вспышки трех зеленых ракет с интервалами пять секунд. Таким образом русские, по всей видимости, обозначили свое местонахождение в Шагорских болотах. По сигналу с земли от самолета отделились светящиеся предметы. Слабое свечение продолжалось до приземления неизвестных предметов. Полагаю, что русские сбросили своей группе груз…»
Из докладной записки капитана СС Отто Бартша
12.06.43 г.
«…Отряд преследования, усиленный зондеркомандой 07-Т, проникнуть в означенный вами квадрат не смог. Трясина засасывает людей. Напоминаю, что с начала операции по захвату рации и радиста потеряно 39 солдат, два офицера. Поставленные цели нами не достигнуты. В настоящее время мы блокировали все выходы из болот…»
Из распоряжения коменданта г. Глуховска майора Пауля Кнюфкена
12.06.43 г.
«…С получением сего дайте свои соображения по использованию для блокады русских разведчиков дополнительных сил из состава сто сорок третьей пехотной дивизии, дислоцированной в нашем районе.
Немедленно вышлите схему блокады…»
V
В разведке хуже того нет, чем оказаться в тупике. Уткнешься в охранение, сквозь которое мыши не проскочить, оборвется единственная тропа в трясине, соображай, как быть дальше. Назад чаще всего ходу нету. Не от хорошей жизни разведчик в болото лезет.
Обстановка, в которой оказался Колосов, напоминала тупик. Получалось так, что не следовало ему являться в Малые Броды, освобождать лесника. Своим вмешательством он разрушал одно из основных звеньев в цепи хорошо законспирированной системы связи между подпольщиками и партизанами. У него не было выхода. Он выполнял приказ. Действовать он все-таки должен был как-то по-другому.
Подпольем в Глуховске руководил старый чекист, Дмитрий Трофимович Шернер. Коммунист, участник гражданской войны. Специально для него разработанная родословная, немецкая фамилия помогли Шернеру легализоваться, устроиться на работу в городскую управу, где он занял должность старшего лесничего. Такая должность открыла перед Дмитрием Трофимовичем большие возможности, которые он и использовал, создав глубоко законспирированную организацию сопротивления. Должность помогла войти в доверие к новым властям, установить личные отношения с начальником тылового района полковником Фоссом. В основе этих отношений лежали деньги, и немалые, которые получал Фосс не без помощи старшего лесничего городской управы.
Дело в том, что в семи километрах от города, недалеко от деревни Малые Броды, на территории бывшего Алсуфьевского лесхоза стояла зрелая красавица роща. С началом оккупации, когда вслед за войсками на нашу землю хлынули разного рода эмиссары из Германии и стран союзниц, идею вырубки сосновой рощи удалось подбросить румынской фирме. Часть леса шла в Германию, другая, более значительная, отправлялась в Румынию. С помощью взяток, подкупа должностных лиц в рейхе румынам удалось поставить дело так, что чем дальше, тем больше леса оставалось в их руках, дела с фирмой вел Шернер, через него на счет Фосса поступали комиссионные за разработку лесного массива, использование на лесоповале, на вывозке древесины не только местных жителей, но и военнопленных. На этой полузаконной операции зарабатывали многие, в том числе лесник Степанов, Шернер и другие. Деньги шли на приобретение лекарств, которые незамедлительно переправлялись партизанам.