– Да, конечно.
– Живым и здоровым?
– Разумеется.
– Вот и прекрасно. Вспомни правила, которые были определены перед моей заброской в этот мир: выполняешь контракт – и свободен, как филин в полете. Обратного пути нет. Точка. Поэтому, если нужно что-то сделать, – говори. Подумаем, обсудим.
Михалыч несколько минут молчал и смотрел на меня. Будто первый раз увидел. Потом вздохнул и нехотя выдавил:
– Саша, руководство предлагает тебе возможность вернуться, если ты поможешь…
– Михалыч, иди-ка ты с этим предложением в задницу.
– Дочку…
– Боцман… – я зло прищурился и покачал головой, – даже не думай… Оставь в покое мою дочь! Надумаете спекульнуть ребенком – я вам, «засланцам», такую веселую жизнь устрою, что смерть за счастье встанет!
– Ты меня не так понял…
– Это ты не так понял! Даже если руководство и выдернет меня отсюда, то дальше базы не выпустит, и первым, кто про это будет рвать глотку, станет Владислав. Так что не лепи мне горбатого. Еще пару месяцев назад я бы, может, и поверил, но не сейчас.
– Ты изменился, Талицкий. Я помню…
– Учителя хорошие были. Говори, что нужно, а обменяться воспоминаниями мы и позже успеем.
– Помощь нужна.
– Почему я не удивлен? – Я даже руками развел. – Рассказывай.
– В общем, Саша… Есть подозрение, что «часовщики» появились и в нашем мире.
– Ну… бывает. – Я пожал плечами. – Что именно тебя волнует?
– Саша… ты что, не понимаешь?! – Он выпучил глаза и даже покраснел. – «Часовщики» проникли в наш мир!
– Михалыч, это ты чего-то не понимаешь. Ну завелись у вас «часовщики» на горизонте, и что? Поверь, они умирают, как обычные люди. Их тут столько положили, что одним меньше, одним больше – особой разницы не вижу. В чем проблема?
– Я тебе письма привез. – Если он хотел таким образом сбить меня с толку, то можно сказать, это ему удалось. Почти удалось…
– Письма? Какие письма?
– От сестры и дочки…
– Это же запрещено?
– Саша, ты это… прочитай их и сожги. Там фотографии еще… Ребята из третьего отдела постарались, чтобы… ну, подходили под эпоху. Их можешь оставить. – Он полез за пазуху и достал десяток перевязанных бечевкой конвертов. Положил их на край стола и аккуратно выровнял. Вздохнул, будто что-то хотел добавить, но так и не придумал, или не подобрал нужных слов.
– Спасибо, но ты не ответил на мой вопрос: «Что. Вам. Нужно?»
25
Значит, «часовщики» объявились в нашем мире! Пусть я и старался не подавать виду, но удивился. Еще бы не удивиться! Ребятишки в своих смешных котелках и очках-консервах умеют перемещаться между мирами?! Легко и непринужденно, несмотря на то что уровень развития «призрака» далек от нашего «просвещенного» мира. Тут поневоле задумаешься…
Мало того – парни успели не только появиться, но и наследить изрядно: обчистили одну контору, а точнее, один из питерских архивов. Их не интересовали ни компьютеры, ни разная техническая и по большей части бесполезная мелочовка, которой забиты наши кабинеты. Их привлекало нечто иное. Архивные документы! Кража, на первый взгляд лишенная всякой логики, что лишь подстегивало интерес к этим ребятам.
– Они взяли какую-то мелочь, пропажа которой очень удивила сотрудников.
– Что за «мелочь»? – не понял я. – Что-то бесполезное?
– Как тебе сказать… – пожал плечами Михалыч. – Двумя этажами выше были уникальные приборы, которые их не заинтересовали…
– Михалыч… Понятно, что им не нужны технические игрушки! На любой свалке таких полно. Что именно они украли?
– Там такой бардак, что…
– Михалыч… – протянул я и погрозил пальцем. – Не вздумай юлить, это плохо кончится.
– Честно, не знаю! Они вломились в архив одного питерского института и вынесли ящик с документами и коллекцию минералов, которую собирал один из сотрудников. Ты что, не знаешь, какой там царит бардак? В запасниках неразобранные документы годами лежат.
– Меня другое удивляет. Скажи, как могло случиться, что вашу секретную контору, пусть и насквозь государственную, заинтересовало подобное ограбление?
– Почему это тебя удивляет? – насторожился Михалыч.
– Потому! Ты сам подумай – ограбили архив. Сотрудники вызвали полицию, а те, в свою очередь, почесали маковки, матюкнулись и завели дело «по факту…». Причем сами ученые не смогли назвать, что именно у них украли. Промычали: может, один ящик, а может, и два… Могли и списать под шумок все, что сами когда-то потеряли. Значит, полиция матюкнется еще раз, но делать ничего не будет. Заведенное дело покроется пылью в сейфе районного опера – задолбанного текучкой старлея, ведущего одновременно два десятка похожих дел. Плевать он хотел на этот архив! Вспомнит, когда очередная проверка нагрянет. Отпишется, получит очередное «служебное несоответствие» и забудет.
– Ты это к чему клонишь, Талицкий?
– К тому, что ты, Михалыч, откровенно врешь! – усмехнулся я. – Или они сперли что-то по-настоящему ценное, или вы давно отслеживаете подобные факты. И эти факты вас весьма и весьма удручают, если не сказать больше – откровенно пугают.
– Да… – нехотя признался он, – это уже не первый раз.
– Места их появления в нашем мире уже успешно пеленгуются?
– Не знаю подробностей, но след вторжения остается.
– Но вы, как всегда, опаздываете? – хмыкнул я, но Михалыч не ответил. Ответа и не требовалось – и так все понятно. Он сидел насупившись и даже губу закусил от злости.
– Предугадать, где они появятся, невозможно. Даже…
– Что?
– Даже наши… коллеги не смогли.
– Западные, что ли?
– Они самые…
– Ну и что это за выражение такое, – усмехнулся я, – «даже они не смогли». Что, сильно опережают в умственном и научном развитии?
– Нет.
– Тогда подбери слюни! Привыкли на Запад кивать.
– Ну ты даешь, Талицкий… – Он даже пот со лба смахнул.
– Конторе нужно, чтобы мы вышли на контакт с «часовщиками»? Или… – Я заметил, что он собирался что-то сказать, и предостерегающе поднял палец. – …Или взяли одного из них за жабры, чтобы выяснить – как именно они гуляют между мирами? Так?
– Главное – выяснить, что им нужно в нашем мире.
– Само собой… – выдохнул я. – Сомневаюсь, что они гуляют ради удовольствия.
– Так ты займешься этим?
– Считай, что уже занялся.
– Тебе что-нибудь нужно?
– В смысле?
– Из снаряжения.
– У тебя есть связь?!
– Нет, – покачал головой Михалыч, – но меня забрасывали двумя капсулами.
– Закладку сделал?
– Да, недалеко от места выброски.
– Капсулы хорошо спрятал?
– Их сразу отозвали обратно. Еле успел разгрузиться…
– Покажешь?
– Само собой. Что тебе будет нужно? – повторил вопрос он.
– Хороший запас лекарств. Больше… – Я задумался и покачал головой. – Больше ничего. Ну и деньги на оперативные расходы, разумеется.
– У меня только золото. Пятьсот грамм.
– Негусто.
– Я… – Он замялся на несколько секунд, но все же решился: – Я могу отправиться с вами?
– Извини, но это я должен обсудить с Брэдли.
– Да… Иваныч был прав…
– Что?.. В чем именно?
– Что бы ни говорил твой братец, но ты совершил почти невозможное.
– Поясни.
– Ты стал в этом мире своим. Слишком своим.
– И вот поэтому, Михалыч, вы меня никогда не пустите обратно. Верно?
Он не ответил. Отвел глаза в сторону, а я… Мне оставалось лишь усмехнуться. Поднялся, сгреб со стола конверты и вышел на улицу. К вечеру немного подморозило, но на воздухе было гораздо комфортнее, чем в душном и полутемном доме. Единственное, к чему я до сих пор не могу привыкнуть, так это к сумеркам в помещениях. Керосиновая лампа, свечи, огонь камина… Кто-то назовет это освещение уютным и романтичным, но попробуйте пожить так несколько месяцев. Читать, писать, чинить одежду, шить и чистить оружие.
Михалыч, проповедуя древние солдатские истины, завалился спать, а я сидел на улице, курил и смотрел, как возятся псы. Бади и Тори ушли с охотниками, так что упряжка немного расслабилась без вожаков и откровенно бездельничала. Все верно – сытые, довольные, чего бы и не поиграть?
Письма я сжег в камине. Пересказывать – увольте, не собираюсь. Это личное, семейное, к нашей истории никак не относящееся. Остались лишь две фотографии, изготовленные в стиле старинных фотографических карточек. Хоть какая-то память. Засиделся, задумался и даже не заметил, как начало темнеть. Вдалеке послышался лай собак: наши охотники вернулись.
Андрей, разгоряченный прогулкой, но очень довольный, кивнул и пошел в дом. Брэдли сбросил лыжи, отряхнул их от снега и поставил у входа. Покосился на меня, что-то буркнул и подошел поближе. Сел на бревно и с удовольствием закурил.
– Как день?
– Нормально, – ответил я. – Жить можно, если недолго.
– Он что, принес тебе дурные вести? – покосился Марк.
– Нет, все хорошо. Насколько это возможно, разумеется.
– Тогда чего ты такой кислый?
– Получил письма от сестры и дочери.
– Понятно… Как они?
– Все хорошо. Дочка понемногу выздоравливает.
– Видно, в России хорошие врачи. Кстати…
– Что?
– Этот Михалыч… – осторожно начал Брэдли.
– Что с ним не так?
– Ты его давно знаешь?
– Нет.
– Интересно, у него есть семья?.. – задумчиво протянул мой друг.
– Почему тебя это интересует?
– Знаешь, Алекс, у меня сложилось впечатление, что его заставили… – Брэдли перехватил мой удивленный взгляд.
– Ты уверен?
– Абсолютно! – кивнул он и продолжил: – Его заставляют делать то, что ему сильно не по нраву. Он ведь неплохой парень, этот Михалыч, а уж кулаками машет, что только держись!
Марк, видимо, вспомнил потасовку и провел рукой по скуле. Поморщился и усмехнулся.
– Ты думаешь, на него надавили?
– Не уверен, но… мне так кажется. Что он принес на хвосте? Поручение от твоего братца?
– Да.
– Что обещает взамен?