полтычка?
— Ты сама как зверь, дитя, — заметила старуха с легким сочувствием в голосе. —Тебе
нужно отдохнуть. А я пойду помолюсь за тебя нашей богине.
Я только выдохнула, чувствуя, как адреналин постепенно уходит, оставляя меня слабой и
разбитой. Ночка выдалась не из легких, да и накануне я едва не умерла.
На одной целительской магии долго не протянешь.
— Отдохнуть... да, — сказала я чуть приглушенным голосом, уставившись в пустоту перед
собой.
Монахиня улыбнулась, кивнула и мягко попросила меня помочь убрать со стола. Я почти
автоматически сложила тарелки и отнесла в соседний зал, где прямо в полу журчал ручей.
Там же вымыла посуду, окончательно успокаиваясь. Или это усталость приглушила
эмоции?
Как бы там ни было, рвать и метать больше не хотелось. Я вернулась в комнатку
монахини, где она предложила мне лечь и поспать немного на ее топчане, застеленном
грубым, но чистым бельем. Сама женщина ушла в зал с алтарем.
Я упала на топчан, ощущая, как меня захлестывает усталость. И вдруг в голову пришла
неожиданная мысль. Может, мне устроиться официанткой в таверну? На первом курсе я
так подрабатывала, когда стипендии катастрофически не хватало.
Мама умерла, когда мне было пятнадцать, отец поначалу помогал, но они с матерью
давно были в разводе, у него новая семья, мне нужны были деньги... В общем, неважно.
Суть в том, что заучивать меню, принимать заказы, быстро разносить их, забирать грязные
тарелки и даже мыть посуду в конце рабочего дня — это то, что я вполне могу делать в
любом мире в качестве подработки. Так я хоть буду пристроена и смогу накопить немного
денег до поступления в академию.
Куплю себе одежду, писчие принадлежности, предметы гигиены...
С этими мыслями я незаметно уснула.
Но покой продлился недолго. Сквозь полудрему я услышала, как кто-то зовет меня.
Распахнув глаза, я увидела монахиню, стоящую в дверях.
— Он здесь, — тихо произнесла она.
— Кто? — нахмурилась я, спросонья не понимая, о чем речь.
— Дракон.
13.
Сонливость как рукой сняло, во рту мгновенно пересохло. На какой-то миг я оцепенела, как кролик, застигнутый охотником врасплох. Но монахиня резко схватила меня за руку, возвращая в реальность. Ее пальцы, сухие и морщинистые, но на удивление сильные, крепко сжали мою ладонь.
— Ты должна бежать, — шепнула она мне в лицо, словно я и так этого не понимала.
— Богиня услышала меня. Возьми это.
Она сунула мне какой-то сверток. В тусклом свете лампады я разглядела пузырек с чем-то
вязким и густым.
— Это магическое средство. Капля на язык каждое утро — и дракон не сможет учуять твой
запах, — пояснила монахиня и, шагнув к стене с вбитым в нее пустым подсвечником, потянула за него, как за рычаг. Часть стены немного отодвинулась, открывая весьма узкий
проход. — Когда-то храм процветал, было много послушников. Их кельи находились в
лесу, куда можно было попасть прямо отсюда подземным ходом. От их жилищ
практически ничего не осталось, а вот тоннель все еще держится. Как выйдешь из него, беги в ближайший город и не оглядывайся.
Внутри меня разгорелась паника. Я могла почувствовать, как сердцебиение отдается в
висках, словно молоты ударяли по моей голове изнутри. Если весь храм в таком
запустении, то что с тоннелем, на который давит толща земли и которым десятилетиями
явно никто не пользовался? Он вполне может обвалиться и стать мне последним
пристанищем. Но монахиня не дала мне долго раздумывать, она схватила меня за плечи
и, впихнув в руки сумку с моими вещами и куртку, выданную мне стражником, почти
затолкнула в темный проход.
— Я не моту... — начала я, но она уже закрыла за мной каменную дверь. В воздухе остался
запах влажной глины и чего-то древнего, что пропитало каждый камень этого храма.
Пахло сырым мхом и плесенью.
Я шагнула вперед, натягивая на себя куртку. Тогда в замке я взяла ее чисто из жадности, по этой же причине не снимала ее, отправляясь к храму. Но стражник высокий и
плечистый, на мне она болталась как на вешалке. Просто огромная, слишком тяжелая и
теплая для бега, но зато для холода подземелья самое то.
Каждый мой шаг отзывался глухим эхом в этом подземном коридоре. Стены словно
сжимались вокруг меня, душный воздух забивался в легкие. Я ощущала, как холод
проникает сквозь одежду и цепляется за кожу, проникая в самые кости. Сердце стучало
так громко, что мне казалось, его услышат на поверхности. Пульс отдавался в ушах, смешиваясь с тихим, но явственным стуком капель воды, падающих с потолка на камни.
Наконец, коридор привел меня к выходу. Я судорожно вдохнула, когда в лицо ударил
порыв прохладного свежего воздуха. На улице уже моросил дождик, крупные капли
стучали по листьям деревьев. Глина под ногами была влажной и скользкой. Я сделала
несколько шагов, спотыкаясь, резко поскользнулась и рухнула на землю.
Боль пронзила правую ногу, но я не успела даже толком понять, что произошло, когда
услышала далекое ржание лошадей и топот копыт. Или же мне это показалось, просто
птица где-то засвистела похоже, а за топот приняла стук дождя?
Весь мир будто застыл на мгновение. Я замерла, прислушиваясь. Каждая мышца
напряглась до предела, пальцы впились в мокрую землю. В воздухе витал шепот леса, шорох дождя, но... среди этих звуков что-то неуловимое вызывало во мне тревогу. Это
было как далекое эхо чужих шагов, как тени, крадущиеся следом.
— Черт... — выдохнула я, подхватываясь на ноги, не обращая внимания на то, что вся
грязная и мокрая. Пусть я больше ничего не слышала, это не означало, что дракон не
следует по пятам, а значит, нужно двигаться вперед как можно быстрее.
Накинув капюшон куртки на голову, я побежала.
Легкие горели, ноги скользили по земле. Дождь, поначалу едва моросивший, теперь
набрал силу, пропитывая одежду и волосы, холодными струйками стекая за шиворот.
Каждое прикосновение капель к коже казалось ледяным уколом, и я зябко, передергивала плечами, стараясь не сбиться с направления.
Вокруг, словно в насмешку, лес только сгущался, деревья стояли стеной, их ветви
шуршали и хрипели под порывами ветра. Шум ливня и листьев заглушал мои
собственные шаги. На каждом повороте, за каждым деревом казалось, что слышу чужие
шаги.
Когда страх обостряет инстинкты, каждая минута становится вечностью. Паника
усилилась, когда я в очередной раз поскользнулась и упала на колени в липкую глину. Ее
холодный, скользкий контакт с кожей заставил меня выругаться сквозь зубы. Волосы
выбились из-под капюшона, застилая обзор. Резким порывистым жестом я их запрятала
обратно, отстраненно подумав, что теперь еще и лицо вымазала грязными руками.
И я снова бежала, как в лихорадке, уже не разбирая дороги и абсолютно запутавшись, в
какой стороне город, куда велела бежать монахиня. Лишь бы вырваться. Лишь бы уйти
подальше от храма, от опасности, от судьбы, которая, как капкан, захлопнулась вокруг
меня.
И вдруг сквозь деревья проглянуло тусклое утро, заливая все вокруг серебряным светом.
Я выскочила на довольно узкую проселочную дорогу. Дождь на секунду затих, но тут же
до меня донесся звук — тяжелый ритмичный топот. Копыта.
Я споткнулась и, не успев понять, что происходит, увидела перед собой огромное
животное, тяжело вздымающееся в стремительном беге. Лошадь, черная как ночь, неслась прямо на меня. Происходящее казалось нереальным, как кошмар, из которого
невозможно вырваться.
Я замерла на месте, как мышь перед змеей. Моя жизнь закончится здесь, на этой грязной
дороге, под копытами лошади. Времени не было даже на крик. Это конец...
14.
Я стояла, оцепенев на месте, готовая к тому, что вот-вот почувствую удар копыт. Но вместо
этого услышала старческий раздраженный голос:
— Ты чего, олух, под лошадь лезешь?! Совсем страх потерял? — Голос был хриплым и
старческим, с сильным сельским говором.
Открыв глаза, я увидела, как передо мной замедлилась потрепанная телега.
Лошадь — старая кляча с грустными глазами и дрожащими ногами — едва плелась по
дороге. Я почувствовала, как вся кровь хлынула мне в лицо от стыда. Со страху мне
показалось, что это дикий скакун несется на всех парах, а на деле передо мной был всего
лишь дед на телеге, нагруженной мешками.
— Вылез тут, гля, из леса, напугал старика! Да будь у меня сердце слабое, так и отдал бы
концы! — продолжал дед, ругаясь. Его голос прорезал тишину дождливого, леса, возвращая меня в реальность.
Старая лошадь устало фыркнула, ее бок вздымался медленно, как у дряхлого, старика
после долгой прогулки. Я ощутила, как по ногам стекает холодная вода —глина
вперемешку с дождем просочилась внутрь сапог. Мои руки, по-прежнему дрожащие, сжались в кулаки, и я вдруг осознала, как глупо выгляжу.
— ЭЙ, пацан, ты чего молчишь-то? Откуда такой взялся, чумазый, еще и в одежде с чужого
плеча? — Дед прищурился, наклоняя голову и разглядывая меня с подозрением.
От смущения мне захотелось провалиться сквозь землю. Только сейчас до меня дошло, что в своей мужской одежде на несколько размеров больше, со спрятанными волосами, да еще и измазанная в грязи, я мало походила на девушку.
Но объяснить, что подросток забыл в лесу, значительно проще, чем что там делает юная
леди. А посему я с готовностью ухватилась за предложенную роль.
— Волк гнался за мной, — выдавила я, стараясь добавить как можно больше дрожи в
голос. — Чуть не поймал... Еле спасся... — На глаза навернулись слезы, неотличимые от
капель дождя. Я шумно шмыгнула носом, придавая своим словам больше драматизма.
Старик прищурился, но лицо его смягчилось. Теперь его ругань превратилась в ворчание, полное сочувствия.