увиливать — выгоню. Лодыри нам тут не нужны.
Я слушала его, внимательно запоминая каждую деталь. В воздухе витал запах еды —
жирного жареного мяса, хлеба, травяных настоев. От этого в животе предательски
заурчало, но я постаралась не подавать виду.
— Теперь пойдем, представлю тебя Люси, она тут у нас главная по кухне, —добавил Томас
и повел меня дальше.
Как только мы вошли в кухню, нас встретили шумные звуки кипящих котлов и глухие
удары ножа по доске. У плиты стояла дородная женщина с покрасневшим лицом и
внушительными руками, в которых с легкостью можно было бы держать целого
поросенка.
— Ну давай, показывай своего приблудыша, — ворчливо произнесла она, даже не
поворачиваясь к нам. — На кой тебе столько работников, если платить нечем?
Томас промолчал, а Люси обернулась наконец, бросив взгляд на меня. Ее глаза
расширились от удивления.
— Ты чего ж такой тощий, ребенок? — воскликнула она. — Томас, с каких это пор ты детей
на работу берешь?
Я выпучила глаза от удивления. Томас тоже выглядел слегка растерянным. Но тут у меня в
животе снова заурчало, громче, чем раньше, я невольно густо покраснела.
Люси всплеснула руками.
— Да ты же совсем голодный! А худой какой, одежда как на палке болтается, все ребра, наверное, пересчитать можно! — запричитала она и шагнула ко мне, разведя руки в
стороны, будто собиралась меня обнять или пересчитать те самые ребра. Этого я уже
допустить не могла, и так с натяжкой за парня приняли, пусть и малолетку. А тут грудь
нащупает, и Томас точно выставит за дверь.
Я шарахнулась в сторону, увернувшись от объятий Люси, укрывшись за спиной Томаса как
за стеной. Они с удивлением на меня уставились, не ожидая подобного.
— Простите, — тихо пробормотала я, понимая, что стоит объяснить свою реакцию.
— Мне просто... неуютно, когда меня трогают.
Люси ахнула, глядя на меня с неприкрытым сочувствием. В ее глазах мелькнула
искренняя забота.
— Говорил же, смазливый слишком... — пробормотал Томас себе под нос, сдобрив
крепким словцом.
Э-э, вы чего там такого все подумали? Я не того, не это имела в виду! Но продолжать
развивать тему было бы странно, да и Люси уже сама перескочила на другую.
— Ну что ж, не будем трогать! — Она быстро поменяла тон, став мягче. — Давай я тебя
сейчас лучше накормлю, парень, сразу сил прибавится. Тощий ты как жердь, а работы у
нас много!
Я посмотрела на Томаса, он кивнул:
— Да, Люси права. А то еще упадешь там с голодухи, что тогда с тобой делать? Как поешь, возвращайся в зал...
— Томас, совесть есть?! — перебила его Люси, угрожающе наставив на него половник. —
Ребенок голодный, неизвестно еще, где его носило, аж шатается, смотри! А ты хочешь
сразу на него все вывалить? Не осмотреться, не переодеться.
— Я не ребенок, мне почти пятнадцать, — вякнула я, совсем уже шалея от происходящего.
Но Люси от меня лишь отмахнулась.
— Да никто не будет грузить, поест сейчас, а там пусть посмотрит, как девки работают, чтобы потом не метаться перепуганной курицей, не зная, где у нас что, находится и что от
него вообще требуется, — тут же пошел на попятную хозяин таверны.
На фоне первых событий с момента моего попадания в мир подобное отношение
воспринималось просто как сюр какой-то. Мой взгляд невольно упал на гору грязной
посуды в углу кухни.
— Можно я сначала перемою посуду? — робко предложила я. — Я привык знать, за что
получаю свой хлеб.
Взгляд Томаса остановился на мне на пару секунд. Люси же воспользовалась этой паузой, чтобы взять слово:
— Неужто в кои-то веки взял нормального работника, даром что мелкого? Девок твоих
попробуй загони в кухню, все им надо юбками вертеть меж посетителей в зале!
Мужчина досадливо поморщился, но не стал с ней спорить.
— Ладно, сегодня тогда ты в распоряжении Люси, — выдал он наконец и, пока повариха
не сказала ему еще что, показывающее, кто тут на самом деле всем руководит, поспешил
покинуть кухню.
18.
День тянулся бесконечно, как вязкая патока. Мокрые руки скользили по тарелкам, шурша
губкой по уже стертым от частого использования золотым краям. Я перемывала посуду, затем нарезала овощи, чистила картошку и снова возвращалась к тарелкам.
Периодически Люси порывалась меня подкормить, но мне хватило сытного обеда. Да и
работа не заканчивалась, лишь прибывала.
Тяжесть усталости нависала над мной, но я заставляла себя продолжать, чувствуя, как
каждая мышца гудит от напряжения.
Люси, громогласная и полная энергии, болтала без устали. Ее голос, низкий и чуть
хрипловатый, то и дело прерывался от смеха, когда она вспоминала очередную историю
из своей жизни.
— Так откуда ты, говоришь, дитя мое? — с любопытством расспрашивала она, покачивая
головой, словно отвечая самой себе. — А, да, слышала о вашем городишке. Даже разок
была проездом. Не, мне там не по нраву пришлось совсем, немудрено, что и ты оттуда
сбежал. Я-то думала, что ты с югов, они все там такие тонкокостные. Хотя тогда бы ты не
был таким бледным...
— Мамка с юга, а бледным кажусь из-за освещения, да и нервничаю, что плохо справлюсь
и меня отсюда выгонят, — пробормотала я, понимая, что для дворового, мальчишки я в
самом деле слишком бледная. Эланира-то, понятно, в молитвах своих все время
проводила, ее кожа и не знала солнечного света. А мне бы не помешало купить какой-нибудь тонирующий крем, что ли.
— Тю, да куда ж тебя гнать-то? Вона сколько мне сегодня дел переделал, —
непосредственно фыркнула Люси и выставила передо мной еще таз овощей. — И это еще
почисти и порежь, на ужин хорошо расходится баранина с тушеными овощами.
Я молча кивнула, сосредоточив внимание на своей работе, на каждом скрипе ножа, разрезающего морковку, на каждом ударе по картофелине, с которой надо было снять
кожуру. Руки немного дрожали, но я старалась держать их уверенно.
— Все, это были последние, — наконец махнула кухарка рукой, когда я тупо уставилась в
опустевший таз. Люси тем временем сняла фартук, кивнув на часы. —А мое время вышло.
Я тут работаю только до пяти. Завтра с утра увидимся.
Люси ушла, а вместо нее на кухню вошел хмурый Томас. Он не сказал ни слова, только
посмотрел на меня долгим взглядом, что-то обдумывая. Похоже, они с Люси успели
переброситься парой слов, и теперь я ждала вердикта.
— Давай, иди в зал, — коротко бросил он, выдержав томительную паузу. И, больше не
глядя на меня, подошел к плите, где в двух больших котлах, уютно побулькивая, тушилась
баранина.
Я вытерла руки о фартук, устало потянув мышцы спины, и шагнула из душной кухни в
шумный зал. Стук кружек о деревянные столы, звон посуды и разговоры посетителей
накатывали волнами, перекрывая друг друга.
Меня тут же подхватила Катрина.
— Ну, как ты? — шепнула она с лукавой улыбкой. — Люси хоть и добрая, но все тут ее
побаиваются, работой заваливает так, что света белого не видишь. Живой?
Никого картошкой не огрел?
Я кивнула, устало улыбнувшись. Честно признаться, сил на разговоры не было. И я с
ужасом думала, что после этого, в идеале, предполагается обслуживание посетителей в
зале.
— Вообще, мы там все по очереди работаем, меняемся, кто в кухне, кто в зале, кто
убирает комнаты. Это сегодня тебя, наверное, просто испытывают, чтобы понять, чего
стоишь, — добавила Катрина заговорщицким тоном. На что я неопределенно.
пожала плечами. Если работу по кухне здесь не любят, то логично предположить, что ее
теперь закрепят за мной на постоянку.
— Скоро начнется наплыв посетителей, пойдем, пока выдам тебе постельное и помогу
протереть в комнате пыль, — бросила она тем временем.
Мне не оставалось ничего иного, как удивленно поблагодарить и последовать за ней.
Вдвоем мы справились очень быстро. Попутно девушка мне указала, где в кладовой что
находится, чтобы я знала, когда придется перестилать то же белье для постояльцев.
Заодно упомянула, что Люси единственная из всех работников не живет в таверне, у нее
свой дом неподалеку. К тому же она имеет строгий рабочий график и даже один
выходной раз в неделю. А когда ее нет, куховарит как раз Томас.
Так за разговорами мы вернулись обратно в зал. Мой взгляд невольно скользнул в
сторону Клариссы — той самой хохотушки, с которой я впервые встретилась. Она в этот
момент сидела на краешке стола, кокетливо наклонив голову и что-то шепча очередному
посетителю. Катрина пригнулась ко мне и шепнула на ухо:
— Не обращай внимания, она так устраивает свою личную жизнь. Томас ругается, но
давно махнул рукой, все же это ее жизнь. Но все равно следит, чтоб никто, ненароком нас
не обидел.
А вскоре нам стало совсем не до разговоров...
Клиенты приходили один за другим, шум нарастал, а я старалась успевать следить за тем, как работают девушки, запоминая каждую деталь. Чей-то резкий смех, звон монет, разбросанных по столу, громкий удар ладони о столешницу — каждый звук отдавался
эхом в голове, и я понимала, что это не просто таверна, а маленький мир, со своими
правилами. И от этого мирка у меня уже понемногу плыло перед глазами. Оставалось
надеяться, что здесь не каждый день так, иначе я долго не протяну.
В какой-то момент за одним из столов начался шум. Группа подвыпивших мужчин
засмеялась, кто-то хлопнул кулаком по столешнице, их голоса становились все громче.
— ЭЙ, подавай сюда подавальщицу! — загудел самый здоровый из них, обращаясь к
Катрине. Четверо его друзей согласно загудели. — Слышала? Хватит скакать тут, давай к
нам, монету-то отработаешь!
И, потянувшись, схватил пробегавшую мимо него девушку за запястье. Катрина испуганно