— С такой лилит можно не волноваться за чистоту кафтангов правителя, — съехидничала Велиока, но съехидничала с таким покорным и даже подобострастным видом, что расслышавшие слова девушки трибуны зааплодировали.
— Следующая! — ударил посохом о землю Верховный, и мы все испуганно замолчали в ожидании имени.
Мучения и терзания Свияны Нанчес никому из нас не придали уверенности…
Глава 14
Первый Магистр вызывал девушек по очереди, чередуя первую руку со второй и даже с третьей. И для каждой у Нинель Шлёнх находилась пара «добрых слов». Впрочем, и другие девушки не отставали, с энтузиазмом зубоскалили, оборачивая пи этом свои уничижительные ремарки в красивую обёртку. Стервы. Вот они, столичные нравы! У нас в Хвосте так не умеют. Мне проще обидчику нос разбить или оплеух навешать… а вот так ехидничать, подленько, из-за угла… ну… как-то не по-людски это, что ли!
Преуспевала в смешивании соперниц с пылью и Свияна, которая, стоило ей сойти с Испытательной Трибуны, вновь зарозовела, приосанилась и теперь тараторила просто без умолку. Мне показалось, что лилая первой руки, хоть и счастлива жутко, что «отстрелялась», всё же мечтает тайком, чтобы все поскорее забыли о её магическом Таланте. Всё-таки «прачка первой руки» и впрямь жуть как обидно звучит… Вот только никто, понятно, забывать и не собирался. Говорю же, стервы.
— А теперь русалка, — съязвила Нинель, когда Первый Магистр объявил Велиоку Расчоди.
— Чего это она русалка? — нахмурилась Свияна, глядя, как на Трибуну восходит волоокая красавица, поддержавшая её аплодисментами.
Теперь уж Нинель владела нашим вниманием безоговорочно.
И хотя все понимали, что «русалка» — всего лишь месть Велиоке за то, что посмела сорвать «провал» соперницы, всё же услышать, что однокашница по Лицею — представительница враждебного и откровенно нелюбимого «скользкого племени» — это вам не хухоры-мухоморы.
— А то сама не видишь, — осклабившись, снизошла до ответа Нинель, словно несколько минут назад не поливала Свияну грязью на глазах у всех.
Впрочем, сама же лилая Нанчес вела себя так, будто ничего особенного не произошло.
Глядя на этих столичных штучек-злючек, я только диву давалась.
Никогда, никогда мне не понять Головных нравов!
Лишняя я здесь, это и слепому видно.
И если б Владыка удосужился почтить своим присутствием представление, которое устроили для него девушки, он бы тоже это понял!
И всё же, подстрекаемая рыжей искусительницей, я, вопреки своей воле, вместе с остальными лилаями, приглядывалась к Расчоди повнимательнее.
— Да вроде ничего особенного, — пожала плечами Лань Чжу и Нинель со Свияной, переглянувшись, сморщили носы, мол, куда ты, со своим свиным рылом третьей руки в наш калашный ряд.
— Глаза большеваты, — задумчиво проговорила Марселла Грут. — Для человека… И нос… кнопочкой.
— А я вам о чём! — просияла Нинель-Стервель. — А глаза, то есть, цвет, цвет видели⁈
Я вздрогнула. Вспомнилось, как тонула в очах цвета морской волны… Бр-р-р… То ещё ощущение…
— Да не, человек она, — без всякой уверенности прошептала лилая второй руки Виринея Наивса и тут же зарделась от собственной смелости. — Говорят, что глаза лилаи Расчоди такие большие оттого, что, когда мать её была беременна, ей встретился ихтион! И было это в тёмный день…
Нинель смерила робкую Виринею презрительным взглядом.
— А кто-то говорит, что судьбоносная встреча с ихтионом случилось до беременности её достопочтимой маменьки и была, хм, куда более судьбоносной… — пропела она лисичкиным голоском.
Виринея ахнула, выпучив глаза и беспомощно открывая и закрывая рот.
— Вот видишь, она тебя уже заколдовала! — к радости остальных, захихикавших, пропела Стервель. — Онемела. И рот уже разеваешь, как рыба. Скоро чешуёй покроешься.
— А русалка наша запрыгнет тебе на спину и уведёт в омут, — хмыкнула Зои, и остальные рассмеялись уже в голос. — Только хвост её чешуйчатый и видели.
Но всё же столь бурное обсуждение тайны рождения Велиоки сыграло лилае на руку (или на плавник, кто её разберёт!).
Когда все опомнились и уставились на главную Трибуну с целью испепелить соперницу уничижающими репликами, оказалось, что дела у волоокой красавицы потекли куда как ладно!
Повинуясь приказу тонких изящных пальцев, над поющей чашей взвились прозрачные струи, и, расцвеченные лиловыми отблесками, принялись сами собой сплетаться в косу!
У Велиоки Расчоди оказался редчайший дар Управления Водой!
Для Владыки островного государства такая лилит — находка.
Это понимали все, даже самые недалёкие.
Понимала и сама Велиока, которая сошла с Трибуны под шквал рукоплесканий высокопоставленных господ с торжествующим видом вдовствующей императрицы.
…У надменной Зои Ике оказался дар Чарующего Танца.
Трибуны — да и мы все, чего греха таить — так и замерли с открытыми ртами, глядя, как извивается в вальсе червей хрупкая изящная фигурка в розовом. Платье в тон редчайшему оттенку своей кожи Зои выбрала с лёгкой руки, то бишь, с лёгкого крыла того самого «гения Хашури», о котором речь пойдёт позже, не всё ж в одну кучу-то лепить! В этом наряде Зои выглядела совсем обнажённой, но это лилаю первой руки совсем не волновало! Зои купалась в восхищённых лучах всеобщего внимания. И при этом как-то бесстыдно даже наслаждалась собой. Каждым своим движением: от ритмичного вздрагивания кончиков пальцев и резкого поворота изящной головки, до томного, затуманенного взгляда из-под полуопущенных ресниц…
У лилаи второй руки Марселлы Грут оказался Дар Заживления Ран.
Трибуны аплодировали стоя, настолько эффектным оказался её «номер»: ярко-алые бисеринки крови кружились вокруг кудрявой веснушчатой девушки красным покрывалом, послушно следуя за её уверенной рукой… Они взмыли фонтаном и, описав несколько кругов, устремились обратно, прямо во вспоротое брюхо пучеглазой рыбины! Практически воскрешённая на наших глазах рыба скрылась в морской пучине, плеснув напоследок хвостом.
У самой же Марселлы, несмотря на триумф, вид был бледный и какой-то испуганный. Я обратила внимание, что лилая не искала нужный предмет, а сразу, безошибочно, выудила из пузатой ёмкости рыбину и, морщась от отвращения, резким движением вспорола той брюхо. Значит, догадывалась о своём таланте, а может, и знала о нём. Но знание это явно тяготило девушку…
У лилаи второй руки Виринеи Наивсы обнаружился дар Воздушной Песни: мы все, даже язва Нинель, замерли, когда хрупкая девичья фигурка оторвалась от лунной плитки, недоумённо покачиваясь на воздушных потоках… А когда девушка запела, и вовсе остолбенели, поражённые чистотой и звонкостью её голоса!
В этих пленительных звуках было всё: и грустный, чуть обиженный рокот волн, разбивающихся о скалы, и их же лукавый призыв к игре, и восхищение преддверием нового дня, и нежная таинственность ночи… Я будто вживую увидела кружащих вокруг старенькой шхуны и поющих при этом русалок… и безумные глаза рыбаков, готовых броситься за борт…
Несколько скомкала эффект от выступления осыпавшаяся со щёк перламутровая пудра — девушка оказалась не просто бледной от природы, а самым настоящим альбиносом.
— Говорят, дикари на дальних островах едят таких, как она, — пробурчала Нинель, но никто её не слушал: все рукоплескали робкой Виринее.
У самой же Нинель-Стервель обнаружился Дар Плодородия.
Редкий и столь же ценный, даже, пожалуй, драгоценный Дар.
Лилаи сразу скуксились: рыжуха была истинной костью в горле и ничто не порадовало бы всех больше, чем её провал. Или какой-нибудь мелкий, непримечательный Дар, но… Плодородие — редчайший, исключительнейший из всех магических талантов! С такой лилит островам не страшны ни ураганы, ни наводнения — без урожая, даже в самый плохой год, граждане королевства не останутся…
Таким образом, сразу определились две претендентки в фаворитки: «русалка» Велиока, способная остановить наводнение и… Нинель-Стервель, которая сможет прокормить острова в неурожайный год…
Магистры, глядя на девушек, довольно и горделиво улыбались, переглядывались и даже потирали ладони.
— Лилая третьей руки Милабелль Паскови! — с плохо скрываемым раздражением объявил Первый.
Он сходу невзлюбил меня за то, что избежала утомительного Кастинга. И своего пренебрежения не скрывал. Солидарные с ним по той же самой причине девушки прошили насквозь неприязненными взглядами.
— Ну что, Хвостовая, — с нескрываемым превосходством процедила Нинель. — Что там у тебя за Дар? Почётная доярка? Птичница третьей руки?
— Бери ниже… рук, — присоединилась к подначкам вредина-Свияна. — У неё Дар Хождения на Ходулях без Ходулей. Эко ножищи отрастила, дылда-ковыляка… После дворца нашего блистательного Владыки сможет устроиться шутихой в плавучий цирк!
— Нет, лилаи. Дар нашей смуглянки скорее скрывается между… её длинными ногами, — фыркнула Марселла Грут. — Иначе как Хвостовой замарашке обойти Кастинг?
Девушки заахали, зацокали языками, мол, жуть как неприлично и жуть как остроумно!
Я же, будучи на полпути к Главной Трибуне, гневно развернулась.
Пальцы сжались в кулаки.
Ногти впились в ладони.
— Ну, курицы столичные, быть вам ощипанными!..
Курицы слаженно кудахнули и картинно отшатнулись в комичном ужасе.
— Ещё минута промедления, лилая Милабелль Паскови и я снимаю вас с испытаний, — демонстративно зевнув, сообщил со своего «насеста» Первый Кочет.
«И тебя ощиплем», — взглядом пообещала я Магистру Самодуру, то есть Страдуру и потопала на Трибуну.
Нет, каков жротус!
Этим разноруким он значит, не мешал самолюбие за мой счёт тешить, а мне и ответить нельзя!
Вредные они тут все.
Мерцающий лиловый купол приоткрылся, впуская меня внутрь.
В тот же миг ноги будто оплело паутиной, а горло сдавило невидимой удавкой.
— Ваш выход, лилая. Все мы ждём с нетерпением.