Она взывала к Владыке Света, к Прядильщицам, к Всесильному Магистрату!
Вот только по обескураженным лицам «всесильных», по полным ненависти взглядам, что бросали они на нас с Риардоном Хатаром явственно читалось, что Владыки с Большой Земли — не такой уж плохой вариант.
— Лилаи не покинут Островов до окончания Лицея. — Произнёс Владыка, когда снова воцарилась тишина. — Такова традиция. В ночь выпуска Наоли продемонстрируют, чему научились под руководством лучших Магистров. Покажут, как научились управлять своим Даром. Тогда же будут заключаться соглашения.
— Мне всё равно, какой у неё Дар. — С неожиданной теплотой глядя на Нинель, произнёс Повелитель Золотых Песков. — Это не имеет значения. Я выбрал её, потому что она — это она.
Что ж. Исчерпывающий аргумент. Однако не для честолюбивой стервы.
— Ты не слышал, что изрёк Владыка Света, мерзкий серпент⁈ — взвизгнула она.
— Никогда не называй нага серпентом, женщина. — Спокойно и с достоинством ответил гость. — Я не змеелюд. Я — наг.
С этими словами мужчина перед Нинель принялся расти, шириться в плечах. Кожа его потемнела, зелёные глаза стали жёлтыми, а зрачки вытянулись.
По залу пронеслось слаженное «Ах!» — и вот гость уже возвышается над придворными, горделиво покачиваясь на чёрном змеином хвосте. Мне стало не по себе — я впервые видела нага. И виденное, мягко говоря, впечатляло!
Что говорить о Нинель — она визжала левреткой, прищемившей лапу.
— Оставь её, наг! — я лишь заметила движение в воздухе, а Марселла уже атаковала гостя в лучших традициях Наставницы Еськи. Только в руке её был не посох, а кинжал.
Ударить девушка не успела — руку перехватил Владыка Света, каким-то чудом оказавшийся рядом.
— Неее-ет!!! — Нага, метнувшегося вперёд, отбросило назад звуковой волной.
Ряды придворных за его спиной попадали.
Волна отбросила первые ряды назад, словно сухие листья.
Гость же удержал равновесие. Лишь выставил перед собой ладони. На лице его застыла маска недоумения. Как, впрочем, и на остальных лицах.
Всё внимание оказалось приковано к Виринее.
Наша беляночка застыла, испуганно моргая и зажимая себе рот ладонью.
— Я просто… крикнула… — Помертвевшими губами пояснила она Владыке. — Испугалась, что кто-то пострадает…
Любой Дар может стать оружием, вспомнила я наставления Магистров. Вот и Воздушная Песнь Виринеи сбивает с ног, когда та разнервничается. Владыка мотнул головой и лилая Наивса покаянно опустила голову. Но она его не интересовала. Вид у правителя был грозен. Нападение на высочайшего гостя, да ещё и с оружием… Он покрутил кинжал с длинным тонким лезвием в руках и перевёл хмурый взгляд на Марселлу.
Та и не думала бежать или оправдываться.
— Моя жизнь — в твоих руках, повелитель! — Лилая второй руки Пруст опустилась на колени, склонила голову.
— Не наказывай девочку. — Выступил вдруг вперёд Владыка в меховой шапке и длинном полосатом кафтанге. — Нам в степях нужны такие боевые.
— Не только вам в степях! Нам в Каньоне, может, тоже нужны! Эта воительница с огненными волосами — моя! — тут же вмешался ещё один.
— А ты знаешь, что её Дар — заживлять раны⁈ Она просто необходима нам на грани, у нас как раз опять урдмуйцы бесчинствуют!
Вслед за Владыкой в пушистой шапке и остальные принялись заявлять о своём выборе.
И не просто заявлять — требовать поединки чести прямо здесь и сейчас!
Свияна, Велиока, Лань Чжу и даже Зои скрывали довольные усмешки за веерами.
— Я сказал — традиции нерушимы. — Отрезал Владыка. — До выпуска эти лилаи остаются под моим покровительством. И у каждой будет право выбора.
— Значит, тебе одному можно нарушать традиции, а нам нет? — прозвучал в наступившей тишине знакомый голос.
Придворные расступились и из-за их спин вышел Аразон.
— И, кстати, о праве выбора. — широко улыбнулся демон. — Ты даруешь его всем своим лилаям, о Светлый Владыка?
Конец второй части
Глава 32
ЧАСТЬ III
ПРАВО ТЕМНЕЙШЕГО
Риардон Хатар
Дракон узнает свою единственную. Свою нааоИлит.
Из тысяч. Из миллионов.
Потому что она Есть Его Дыхание…
…И только когда к потомкам Драконов вернётся Дыхание, вернутся нааоИлит , бывшие Властители Небес вновь обретут крылья и займут своё истинное место в мире. Место Хранителей Небес…
…Но если Дракон предаст свою НааоИлит, она больше не услышит, не увидит, не почувствует своего истинного. Пусть он будет даже стоять перед ней на коленях. Дракон не доЗовётся свою нааоИлит, пока она не даст на то своё согласие, пока сама не сделает шаг ему навстречу…
Э тот день навеки останется счастливейшим в жизни Владыки Света, Риардона Хатара, Небесного Всадника.
Милу коснулась его. Сама.
Прикосновение её тонких пальчиков оказалось невероятным. Ошеломляющим. Невозможным. У него из груди буквально сердце вышибли вместе с дыханием — и всё же он так и не смог до конца поверить, что это произошло. Теперь почему-то он боялся спугнуть её ещё больше.
И вот это невозможное чудо, сама непосредственность, сама жизнь в облике хрупкой девочки плакала из-за этого ничтожества, из-за Самхая⁈
Риардон сдерживался из последних сил, чтобы не рассказать, как Джош Самхая самолично ратовал о разрешении на столь скорое заключение брака. Без предварительного соглашения и церемонии помолвки… Как сам приплывал за этим разрешением на одной из папиных субмарин… на Столичный Остров.
Риардон подписал бумагу, не раздумывая.
Подумать только! Самхая был совсем рядом и не то, что не попытался повидаться с ней. Объясниться, проститься по-доброму… Но ведь даже не спросил… Как Милу? Здорова ли, счастлива?
…Умолчал Риардон и о том, как на свадебном пиру жених произнёс речь в честь юной невесты. Как во всеуслышанье заявил, что полюбил ту с первого взгляда ещё мальчишкой, но в первую очередь он послушный сын… И прочую шархову чебурехню в том же лицемерном духе…
И с этим ихтионовым сыном его девочка собиралась связать свою жизнь⁈
Какая же она ещё юная. По сути, ведь девчонка совсем. Ещё и не пожила толком. И при этом с характером, что только добавляет ей очарования.
У неё оказалось просто потрясающее чувство юмора. Никакого кокетливого кривляния или жеманности, как у головных лилай первой руки. Риардон не помнил, когда и с кем так отдыхал душой. Даже в детстве, казалось, не смеялся он так часто и много. И с таким облегчением.
Тем более ему было не понять Джоша Самхая.
Ладно ещё забыть эти лучистые глаза, манящие губы… звонкий чарующий смех… Ведь они не истинные. У людей вообще редко образуются пары… Так что это Риардон ещё понял бы. Как мужчина. Но предать её доверие… Если бы у Риардона был выбор, он не променял бы доверие этой девочки на все сокровища мира.
«Потому, что ты предал её. — Безжалостно констатировал внутренний голос. — Предал. Ты сам, своими руками отдал её Аразону. Ты недостоин её. И никогда не будешь достоин».
Риардон понимал. Даже был согласен — на каких-то немыслимых задворках сознания. В висках же пульсировало гулко и часто: МОЯ. Моё дыхание. Моя Милу.
Милу Хатар. НааоИлит. Единственная.
Её плач выворачивал душу на изнанку, резал по сердцу. Каждая слезинка, каждый всхлип резали по живому!.. Его отважная, его несгибаемая девочка… Она не плакала, когда он забрал её со свадьбы. Не плакала, когда приказал ей лечь с демоном. Когда силой удержал во дворце, наконец! Шархи драные, она не плакала даже во время нашествия мертвецов!
Но кому, как не ему знать, что чем твёрже предмет, тем он хрупче. Известие о треклятой свадьбе что-то надломило в его храброй, его сильной девочке… И потому рыдала Милу так горько, что он, Риардон испугался, что это помешательство необратимо…
Риардон собственными руками готов был убить этого Самхая!
Будь его воля, он как в стародавние времена скормил бы её бывшего жениха рыбам-собакам на атолловой площади! Вот только он знал: убийство Самхая не принесёт ему облегчения. Он не это ничтожество убить хотел. А себя. К тому же она такого не простила бы.
Прядильщицы!!!
Как же ему унять её боль⁈
Ответ пришёл из глубины.
Тихий. Неспешный. Сонный.
Будто кто-то большой и бесконечно мудрый заворочался в его недрах.
Прошептал:
— Она просилась в небо…
В небо…
Но разве это теперь не его долг, не его предназначение — давать ей всё, что она захочет?
Сказано — сделано.
Её счастье ошеломило его. Дезориентировало. Напрочь. Слишком уж щедрым был этот поток. Что-то изменилось после того прикосновения. Дышать стало ощутимо легче. Магия переполнила изнутри. Риардон сам не понял, как это произошло. Как решился поцеловать её.
И совсем растерялся, когда Милу вдруг ответила на поцелуй.
И снова от счастья чуть с ума не сошёл! Всё казалось вот-вот проснётся! Или окончательно двинется… Это как повезёт. Расслабился, болван… Даже радовался втихаря, что Наоли уже нарасхват у «понаехавших». Пока проклятый инкуб не подловил его. Поймал на слове.
— Если у всех Наоли есть право выбора, почему бы им не сделать его? Прямо сейчас. — Не унимался Верховный Демон.
Он, зараза такая, даже не смотрел при этом на Милу, но Риардон кожей ощущал, как та напряглась. И не только напряглась. Ноздри Владыки Света отчётливо уловили нотки её желания. Метка!
Треклятая шархова метка!
Проклятье ихтионов!!!
— Приём окончен. — Мрачно изрёк он.
Когда проводил Милу до её покоев — она лишь посмотрела на него задумчиво, а затем торопливо юркнула в приоткрытую горгонами дверь. Многое бы Риардон отдал, чтобы остаться с ней, а не идти разбираться с Аразоном. Но весь этот плавучий цирк с меткой пора было заканчивать.
Вот только не так-то это оказалось просто — добраться до Верховного Демона, который, что весьма на него непохоже, покорно ожидал его за бокалом столетнего тафре в библиотеке.