Вскоре наша игра совершенно неожиданно и вообще сама собой переросла в шумную возню, а затем и в забег наперегонки по покоям. Кровать — трюмо — софа — комод — обогнуть на безопасном расстоянии круглый столик на львиной лапе — кресло — подоконник — череда прыжков и перекатываний по полу — и маршрут повторялся снова.
Мы оба запыхались, но игра так захватила, что остановиться не представлялось возможности. Зверёк так заряжал своим настроем и позитивом, что увидь я сейчас Аразона, расцеловала бы в обе щёки. И даже метку не припомнила б. Первые пять секунд так точно!
— Ах ты так? Кусаться⁈ Да я сама тебя покусаю! Что, не веришь⁈
Какое-то время я была неспособна издавать что-то членораздельное. Зато Тенёк радовался новой забаве так, что всё лицо мне вылизал.
— Да-да-да, мой хороший! — повторяла совершенно ошалевшая от счастья я. — Маменька сейчас завела бы свою любимую шарманку о том, что глисты там, гигиена и всё такое… Люблю — не могу! Дай ещё раз тебя поцелую!
Такие вот приступы нежности перемежались с приступами буйного, совершенно неуёмного веселья, один из которых и привёл к необратимым, но очень предсказуемым последствиям.
Столик мы снесли.
Безвозвратно.
Вместе с львиной лапой, которая хрусть — и пополам — и, конечно, с блюдом с художественно нарезанными фруктами. Брызнуло во все стороны! Славно брызнуло! Художественно…
— Госпожа! — раздалось из открытого окна.
Обернувшись на голос средней горгоны, я узнала свою главную помощницу.
И моё счастье, что узнала — не случись этого, я рисковала бы поседеть раньше срока. За окном парила вовсе не малюсенькая девчоночка с раскосыми глазами, к которой я привыкла, нет… Существо за окном лишь весьма отдалённо эту самую девчоночку напоминало! Кожа «средней» почернела и как будто чешуёй покрылась, глаза без зрачков светятся, вместо волос — клубок гадюк с пылающими алым глазами. Гадюки вдруг слаженно распахнули капюшоны и стало понятно, что никакие они не гадюки, а целые кобры.
— Ух ты! — восхитилась я, подбегая к окну. — И правда ты, средняя! И ты из королевской семьи⁈ Судя по кобрам? Вот это поворот!
— Зовите меня Ио, госпожа. — С этими словами «средняя», которую, как выяснилось, зовут Ио, с достоинством опустилась на подоконник и обрела привычную форму. Правда, так и осталась там стоять. Видимо, смотреть на меня сверху вниз ей понравилось. Разнообразия ради.
— А моих сестёр — Ау и Ей.
— Ого. — Ёмко выразилась я. — А что изменилось? И почему ты в трансформе сразу была?
Ио потупилась.
— Решила, что тебе угрожает опасность, госпожа. — И шмыг глазками на Тенька. — А имя… Ну, мы вроде как давно знакомы.
— Понятно. — Я хмыкнула.
Можно подумать, я не в курсе, что горгоны открывают имена лишь в особых случаях. И уж тем более не всем и каждому… Выходит, я всё-таки вошла в сердца «своих» горгон — а это значит на веки вечные — в довесок к Теньку. Ничего, мы, хвостовые, не гордые! Наоборот, очень, просто шарховски радостно!
— Приятно познакомиться, в таком случае.
Хотела сказать «а вы меня Беллой зовите, Бельчонком тоже можно» и… передумала в последний момент. Так меня дома зовут, а вспоминать о Зольди, да и о домашних не очень хочется. Слишком уж я сейчас счастливая, чтобы настроение себе портить. Так что низких им поклонов, как говорят в Стольграде, когда кого-то на ихтионий плавник послать хотят. Пора и нам с Теньком культуры набираться, чует моё сердце — нескоро мы в Хвост вернёмся.
Если вообще вернёмся.
В итоге ляпнула:
— А вы меня Милу зовите.
Сказала — и сама испугалась. Стыдно даже себе самой признаться было, что хочется это «Милу» чаще слышать.
Ио просияла так, словно в моём лице третью сестру обрела. В принципе так оно и было: открытие имени для горгоны равносильно кровному родству. И то что я открыла сердце навстречу, сообщив производную имени «для своих» для Ио бесценно.
Теперь мы и правда сёстры.
Чудно̀. Прям как с Владыкой у них, значит.
— Я прямо сейчас распоряжусь насчёт уборки! — так и распирало Ио жаждой деятельности. — Хотя зачем же беспокоить горничных… Ей с Ау всё и уберу, пока я искупаю малыша! Вот же он заляпался!.. Ушко мокрое… Ах ты, мой маленький, пойдёшь купаться?
С благодарной улыбкой я подхватила фенека на руки.
— Искупаю его сама.
Ио не смогла сдержать разочарованного вздоха и я рассмеялась. Горгона тоже не выдержала, прыснула.
А потому что мы, хвостовые, не только не гордые, но и хитрые. И своего не упустим. Кто ж от такого удовольствия, как купание тёмных фенеков добровольно отказывается?
В ванной комнате нас ждало открытие. Так получилось, что Тенёк здесь ещё не был, не выдавалось ещё, как сейчас вот, подходящего случая.
Не знаю наверняка, как в Запределье с водой и ваннами, но подозреваю, что им там есть к чему стремиться.
Тенёк испугался белоснежной, с розовыми прожилками ванны из драгоценной ракушки гаурхи чуть не до истерики. Мне были продемонстрированы трясущиеся и разъезжающиеся на гладкой плитке пола лапы, «хвост в попе» и затравленный взгляд жертвы. В широко распахнутых глазах и без всякой магии читалось «За что⁈».
— Ну ты чего? — позвала я. — Воды боишься?
Вспомнилось, как на одной из прогулок Тенька пришлось вылавливать из круглого мраморного бассейна… Я хмыкнула. Ага, боится он, как же.
— Позорище. — Сообщила я не собирающемуся двигаться с места малышу. — Грязнуля мой замечательный. Купаться — это здорово! А ещё это не обсуждается.
Сообразив, что водных процедур всё-таки не избежать, Тенёк послушно прошествовал за мной к раковине. Но как он это проделал! Голова в плечах, лапы полусогнуты, спина колесом.
— Да ты не фенек, а собака сутулая. — Подначила я малыша.
Тот посмотрел на меня осуждающе. Мол, сначала сама попробуй, а потом говори.
— Без проблем!
Я со смехом скинула туфли, забралась в ванную и пустила воду. Когда набралось по щиколотку, Тенёк уже сидел на бортике, обвив хвостом лапки и внимал моим действиям с хитрым видом.
— Что и требовалось доказать. — Усмехнулась я и осторожно поболтала рукой в воде. — Пойдёшь ко мне сюда?
Тенёк сделал умильное выражение и помотал острой мордочкой.
— Да ладно. — Не поверила я и отступила на шаг. Затем ещё на один. — А так?
— Тяф! — возразил фенек м принялся переминаться с лапы на лапу. То, что дистанция между нами увеличилась, зверьку явно не понравилось.
— Собственник и ревнивка? — прищурилась я. — Или боишься, что утоплюсь?
— Тяф! Тяф! — ответили мне с вызовом.
Подозреваю, на фенековом это означает «а то как же» и «с тебя станется».
— А если всё-таки утону? — поинтересовалась я и уселась на дно гаурхи прямо в платье. Хотя — спасибо современной столичной моде — разве это платье? Одно название.
Утонуть мне Тенёк не дал — прыгнул в ванну в тот же миг, подняв фонтан брызг.
И плескаться без него тоже не разрешил.
Тут уж зверь Запределья был решительно против.
И наша возня в покоях как-то сама собой повторилась в ванной комнате!
Места здесь было меньше, не спорю. Зато было просто ошархенно скользко и потому можно было кататься по мокрой поверхности! Прямо на лапах или на ногах — кому как сподручней. И ещё здесь была вода и была пена! Много пены!
— Больше пены! — голосом заправского адмирала командовала я и сама же подливала из ароматного флакона в бурлящую ванну.
Тенёк по такому случаю переквалифицировался в выдру и с азартом истинного охотника ловил пастью клочки пены, которые я подбрасывала в воздух и удерживала там с помощью дыхания и магии.
— То-то же. — Назидательно сказала я малышу. — Мы, хвостовые, не только не гордые и своего не упустим. Мы ещё обожаем купать тёмных фенеков!
Решив, что с купанием мы справились, я стянула платье с бельём прямо под водой и с помощью специального заклинания отправила мокрое в стирку.
По полу потянулась дорожка из капель — над техникой заклинания мне ещё работать и работать. Это у нас Велиока Расчоди обладает Даром Управления Водой, та её слушается, откликается, ластится о ладони, будто щенок… Даже завидно.
Для моих же тренировок Магистры создают фантомы — пегасов, грифонов, виверн и даже мантикор, за что спасибо им, конечно, но… это всё не то. Технику отрабатываю, а контакта, как у меня с Теньком или как у той же Велиоки с водой, у нас нет. Неживые они…
Переместив по воздуху холстину, я бросила её на мокрое, сама же откинулась на борт гаурхи. На арене у нас у всех всё отлично выходит, однако в бытовой магии я пока плаваю. К жизни во дворце, конечно, привыкаешь, как и ко всему хорошему, но я решила и бытовые заклинания освоить. Из упрямства.
Тенёк тем временем выбрался на борт раковины.
— Тяф! — важно сообщил он.
А потом встряхнулся. Даже, пожалуй, ВСТРЯХНУЛСЯ.
Вышло эффектно.
Теперь уж мокрым был не только пол, но и стены.
Зато Тенёк каким-то волшебным способом высох. Полностью. И распушился так, что залюбуешься.
— Ай, маленький разбойник! — непедагогично захихикала я. — Весь из себя такой важный, а в душе — разбойник. Короны из перьев тебе не хватает! У меня была такая в детстве, я тебе сделаю, как охотиться на пурпурных фазанов пойдём… Вырастешь большой-большой, сильный-сильный. И самый смелый в мире. Вот тогда и отомстишь Аразону за ту мантикору. А за метку я сама его убью.
— Это вряд ли. — Раздался над головой низкий бархатный голос Верховного Демона.
Взвизгнув, я погрузилась под воду с головой.
Верховный Демон возвышался над раковиной гаурхи с таким самодовольным видом, что захотелось отходить его мокрой тряпкой, как любая хвостовая девчонка умеет сызмальства.
Или хотя бы как подобает благовоспитанной лилае, ломтик лимона ему предложить. Только вот лимона у меня под рукой не было.
Собственно, как и мокрых тряпок.
— Ты что здесь делаешь⁈ — возмутилась я. — Совсем сдурел? Брысь отсюда сейчас же!