В субботу утром ко мне пришли Нетти и Имоджен. Они ничего не знали о моих планах, поэтому я старалась сохранить легкое настроение. Я очень крепко обняла Нетти. Кто знает, когда я смогу увидеть ее снова.
Саймон Грин и я решили, что днем мне не будут нужны посетители. Мне следует отдохнуть ради долгой ночи впереди.
Но пока я не могла уснуть. Я беспокоилась, и не могла даже походить кругами, чтобы успокоиться. Я начала сожалеть, что мы сказали никому не приходить.
Я посмотрела на часы: 5:00. В любом случае, посетителей не пускали до 6:00. Я закрыла глаза.
Я уже впала в полусонное состояние, когда кто-то зашел.
Я перевернулась. Высокий парень с длинными белокурыми дредами и в толстых черных очках. Я не узнала его, пока он не заговорил.
— Анни, — сказал Вин.
— Ты выглядишь нелепо, — сказала ему я, но не смогла удержаться от улыбки. — Где твоя трость?
Он подошел ко мне. Я попыталась сесть в кровати и стянула его скверный парик.
— Не хочу, чтобы кто-нибудь выяснил кто я.
— Ты не хочешь ухудшить положение своего отца.
— Я не хочу ухудшить твое положение! — Он понизил голос. — Папа сказал, что завтра тебя переведут из больницы. Так что я настоял на встрече с тобой и этот день подходит лучше всего. И если мне нужно выглядеть глупо, то нужна и маскировка. Таким образом, выбор пал на парик.
Я покачала головой и предположила, сколько моих планов разгадано Чарльзом Делакруа.
— Почему он это сделал?
— Мой отец загадка.
Он подтянул табурет к кровати и потер свое бедро.
— Это Арсли сделал фотографию.
— Я знаю, — сказал Вин, склонив голову. — Я не должен был делать этого. Брать твою руку. Не в таком людном месте. — Говоря это, он погладил кончики моих пальцев своими.
— Ты не мог знать, чем все обернется.
— Я действительно знал, Анни. Я был предупрежден. Своим отцом. Организатором выборной кампании моего отца. Алисон Вилер. Даже тобой. Но меня это не заботило.
— Что ты имеешь в виду, говоря «Алисон Вилер»?
Вин посмотрел на меня.
— Аня, разве ты не догадалась?
Я покачала головой.
— Я попросил Алисон Вилер пойти за тобой в библиотеку.
— Зачем она это сделала?
— Ну, она не хотела, но она знала, что я хотел быть рядом с тобой. И я убедил ее, что обед достаточно безопасен, поскольку Арсли, Скарлет и Алисон сидят вместе с нами. Я все еще запутана.
— Зачем твоей девушке это делать?
— Аня! Только не говори мне, что ты не подозревала!
— Что подозревала?
— Алисон мой друг, но также она работает и на компанию моего отца. Они попросили ее притвориться моей девушкой на время предвыборной кампании, чтобы казалось, что я оставил свои отношения с Аней Баланчиной позади. Это случилось в июле, мы не были вместе, и несмотря ни на что я хотел помочь своему отцу. Как я мог отказать? Он мой отец, Аня. Я люблю его. Как и тебя.
Если бы Аню Баланчину, то есть меня, не приковали бы к кровати, она сбежала бы из комнаты. Я чувствовала, как взорвались мозг и сердце. Он протянул руку и рукавом вытер мою щеку. Подозреваю, я заплакала.
— Ты действительно не догадывалась?
Я покачала головой. Мое горло распухло и стало бесполезным.
— Я думала, что ты устал от меня, — сказала я голосом, столь же внятным, как и у дяди Юрия.
— Анни, — сказал он. — Анни, этого никогда не происходило.
— Мы не увидим друг друга в течение долгого времени, — прошептала я.
— Знаю, — прошептал Вин. — Папа сказал мне, что такое может произойти.
— Это могут быть года.
— Я подожду.
— Я не хочу, чтобы ты ждал.
— Здесь нет никого, кроме меня. — Он обернулся посмотреть, наблюдает ли за нами кто-нибудь. Он склонился над кроватью и опустил руку на мой затылок. — Я люблю твои волосы.
— Я отрежу их. — Саймон Грин и я сочли, что меня будут меньше узнавать, если я отрежу свою гриву. Ножницы ждут меня на острове Эллис.
— Это позор. Я счастлив, что не увижу этого. — Он притянул мою голову поближе и поцеловал меня, и, возможно, испытывая удачу, я тоже поцеловала его.
— Как я смогу с тобой связываться?
Я задумалась. Электронная почта небезопасна. Я не могла дать ему адрес какао-фермы, даже если бы знала его. Может быть, Юджи Оно сможет доставлять мне письма.
— Подойди к Саймону Грину через месяц или два. Он знает как связаться со мной. Не обращайся к мистеру Киплингу.
Вин кивнул.
— Ты будешь писать мне?
— Я попытаюсь.
Он положил руку на мое сердце.
— В новостях сообщили, что оно практически остановилось.
— Иногда я хочу, чтобы так оно и было. Ну что же в нем хорошего?
Вин покачал головой.
— Ничего не говори.
— Из всех парней в мире ты наименее подходящий парень.
— То же самое можно сказать и о тебе. Только девушка.
Он положил голову мне на грудь, и мы просидели в тишине пока время для посещения не закончилось.
Подойдя к двери, он поправил нелепый парик.
— Если ты встретишь кого-нибудь, я пойму, — сказала ему я. Ради Бога, нам семнадцать, а наше будущее неопределенно. — Мы не должны давать обещания, которые трудно сдержать.
— Ты действительно веришь в это?
— Я пытаюсь, — ответила я.
— Я что-нибудь могу сделать ради тебя?
Я подумала.
— Может быть, проверять Нетти время от времени. Она обожает тебя, и я знаю, ей будет одиноко без меня.
— Будет сделано.
Затем он ушел.
Все, что мне оставалось делать, это ждать.
Около 1:55 утра я услышала бегающих по коридору медицинских сестер и охранников. Я обратилась к одной из медсестер.
— Что случилось? — спросила я.
— В общежитии девочек случилась драка. Везут около полудюжины тяжелораненых девушек. Мне нужно идти!
Я кивнула. Спасибо тебе, Мышь. Я взмолилась, чтобы она не была ранена.
Время пришло. Я достала из-под матраса ключ и открыла наручники. Запястья болели, но на них не было времени. Босая и все еще одетая в больничный халат с открытой спиной, я прошла до конца коридора и проскочила в дверь с надписью «пожарная лестница». Я бежала вниз по лестнице ногами, еще не пришедшими в себя от бездействия за предыдущую неделю. На первом этаже я высунула в коридор голову. В коридоре охранник вез каталку. Сейчас или никогда. Но я не знала, как пройти к выходу, не попав под наблюдение охраны или девочек на каталках. С одной каталки свесила голову Мышь. У нее были подбиты глаза и глубокая рана на лбу, а нос выглядел сломанным. Она взглянула на меня распухшим глазом. Я махнула рукой. Она кивнула и прошептала что-то похожее на «Сейчас». Через секунду она закричала. Я никогда даже не слышала голос Мыши, а сейчас она закричала ради меня. Тело Мыши начало извиваться и биться в конвульсиях. Ее руки метались, казалось, случайным образом, но со своей точки зрения я увидела ее замысел. Мыши удалось ударить других девочек и всех, кто оказался в непосредственной близости.
— У этой девочки припадок! — сказал охранник.
Все внимание обратилось на Мышь, и у меня появилась возможность проскочить мимо всех.
Я выбежала на улицу босиком. Был конец ноября, и, наверное, 50 градусов по Фаренгейту, но я едва замечала холод. Я должна добраться до ворот. Саймон Грин обещал дать взятку охраннику, следящему за воротами, но на всякий случай вместе с ключом от наручников он дал мне шприц с одной дозой транквилизатора. Я надеялась, что мне не придется использовать его, но если придется, я знаю, что попасть надо в шею.
Я пробежала через темную полосу травы, стараясь не вздрагивать от пронзавших ноги шипов. Наконец я добралась до мощеной дорожки, ведущей к воротам. Кто-то оставил их открытыми. Я посмотрела на пост охранников. Там никого не было. Возможно, взятка Саймона сработала, или охранников призвали в общежитие девочек.
Я была практически у берега, когда кто-то выкрикнул мое имя:
— Аня Баланчина!
Я обернулась. Это была миссис Кобравик.
— Аня Баланчина, остановись!
Во внутреннем споре я решала, бежать мне обратно или попытаться усыпить ее, или просто учесть свои шансы и продолжить двигаться вперед. Я осмотрела морской берег вдоль и поперек. Гребной лодки, которая должна была отвезти меня на остров Эллис, еще не было, и должна признаться, идея усыпить эту женщину привлекала меня.
Я обернулась. Миссис Кобравик бежала ко мне. Я услышала шипение электрошокера.
— Стоп!
Ее электрошокер превосходит мой шприц.
Я рванула к воде.
— Ты утонешь! — завопила миссис Кобравик. — Ты замерзнешь до смерти! Ты заблудишься! Аня, все не так уж плохо! Ты думаешь, что находишься в отчаянной ситуации, но мы над этим поработаем!
Я увидела прожекторы острова Эллис. Они были на расстоянии более полумили, и живя во время чрезвычайных водных ограничениях, пловец из меня вышел не очень. О плавании я знала достаточно, понимая, что водная миля чувствуется десятью милями на суше. Но какой у меня был выбор? Или сейчас, или никогда.
Я нырнула.
Только перед тем как моя голова погрузилась в воду, я подумала, что услышала, как миссис Кобравик желает мне удачи.
Вода была ледяной. Я почувствовала как сжались мои легкие. При плавании мой больничный халат вздымался, и возникло ощущение, что он топит меня. Я развязала его. Не имея на себе ничего, кроме нижнего белья, я поплыла в темноте.
Я пыталась вспомнить всё, что когда-либо читала или слышала о плавании. Дышать было важно. Не пускать воду в легкие. Плыть прямо. Ничего другого мне в голову не приходило. Неужели папа никогда не говорил о плавании? Он говорил на любую тему.
Я игнорировала холод.
Я игнорировала свои легкие и свое сердце.
Я игнорировала свои больные конечности.
И плыла.
Дыши, Аня. Плыви прямо, продолжала я говорить себе, гребя руками вперед и двигая ногами.
Я проплыла почти три четверти пути к острову Эллис и почти исчерпала свои силы, когда в моей голове возник голос папы. Я не знаю, говорил ли он это на самом деле, или же я начала сходить с ума. Его голос сказал: