***
Когда бобы извлечены из стручка, их загружают в проветриваемые деревянные ящики и прикрывают банановыми листьями, а затем оставляют для брожения на шесть дней. На седьмой день мы вываливаем бобы на деревянные настилы, там их рассыпаем и оставляем сушиться на солнце.
На данном этапе, самом сложном для моего разума, руководство переняла Луна, она освободила Тео для поездки в Оахаку — проверить фабрики Маркесов. Иногда ей и мне приходилось разгребать бобы, чтобы убедиться, что они сушатся равномерно. Весь процесс просушки занял чуть больше недели, потому что каждый раз, когда шёл дождь, нам приходилось останавливаться, чтобы накрыть бобы.
— Думаю, ты нравишься моему брату, — сказала мне Луна, когда мы рылись в бобах.
— Кастилио? — я редко его видела с того самого дня, когда он поймал меня в свои объятия, хотя моё впечатление о нём, безусловно, было положительным.
— Кастилио собирается стать священником, Аня! Я говорю о Тео, конечно же.
— Может быть, как сестра, — ответила я.
— Я его сестра и так не думаю. Он все твердит и твердит маме о том, какой ты хороший работник и как похожа на него. Что какао у тебя в крови! И мама, и бабушка, и прабабушка обожают тебя. И я тоже.
Я прекратила разгребать и уставилась на Луну.
— Честно, я не думаю, что Тео нравится мне, Луна. В день нашей первой встречи он упомянул о девушке, в которую влюблен и сообщил мне, каким страшилищем он меня нашел.
— Ох, Тео. Мой брат так восхитительно неловок.
— Я искренне надеюсь, Луна, что он не влюблен в меня. Дома у меня остался парень и… — И я решила не завершать мысль.
Некоторое время Луна молчала, а когда заговорила снова, в её голосе было немало возмущения.
— Почему ты ничего не говорила о своём парне? И почему он не связывается с тобой? Он не может быть хорошим, раз не связывается с тобой. (Читатели, нужно тут прокомментировать, что в Гранья-Манана у меня не было планшета.) Очевидно, была весомая причина, почему Вин не связался со мною. Я — беглянка. Но не могла же я этого сказать Луне.
— Я и представить не могла, что у тебя есть парень. Может быть, ты так сказала, чтобы быть милой, но вообще-то это не мило. Наверное, ты думаешь, что лучше всех нас! — закричала Луна. — Потому что ты из Нью-Йорка.
— Нет, ничего подобного.
Луна указала на меня пальцем.
— Прекрати обманывать Тео.
Я заверила её, что не буду. — Да ты каждый день липнешь к нему как клей! Он ребёнок, поэтому всё неправильно понимает.
— Правда, я хотела только узнать о какао. Вот зачем я приехала сюда!
Луна и я продолжили переворачивать бобы в тишине.
Луна вздохнула.
— Мне жаль, — говорит она. — Но он мой брат и я защищаю его.
Я очень хорошо понимала её.
— Не рассказывай ему, что я тебе говорила, — сказала Луна. — Не хочу его смущать. Мой брат такой гордый.
После того как бобы высушили, их собрали в мешок из мешковины так, чтобы Тео смог отвезти их вниз горы к фабрике в Оахаке. Это заняло несколько поездок.
— Хочешь поехать туда со мной, — спросил он меня перед последней поездкой в этом сезоне.
Я действительно хотела поехать, но после разговора с Луной не была уверена, нужно ли мне ехать.
— Давай, Аня. Ты должна это увидеть. Разве тебе не хочется увидеть конечный итог бобов
Тео предложил мне руку, чтобы я забралась в грузовик, и после секунды раздумий я её приняла.
Некоторое время мы ехали молча.
— Ты тихая, — обвинил меня он. — Ты странно ведешь себя после того, как я вернулся из города.
— Это… Ну… Тео, ты же знаешь, что у меня есть парень?
— Sí… — Он подыскивал слово. — Да, ты мне рассказывала
— Так вот, я не хочу, чтобы у тебя сложилось неверное представление обо мне.
Тео рассмеялся.
— Так ты боишься, что я слишком сильно привяжусь к тебе, Аня Барнум? — Тео снова рассмеялся. — Ты такая тщеславная! — Твоя сестра… Она подумала, что ты в меня влюблен.
— Луна романтик. Она умудряется перезнакомить меня со всеми подряд, Аня. Не слушай ничего, что слетает с её уст. Ты должна знать, что я в тебя не влюблен. И нахожу настолько же уродливой, как на первой встрече.
— Сейчас это прозвучало обидно. — Мои волосы отрасли и я не выглядела больной как при прибытии.
— А кто тут пытается обидеть другого? Что насчёт моих чувств? Ты просто не смотрела на меня, когда думала, что надо меня отвергнуть, — дразнил он меня. — Видимо, мы друг другу противны. — Тео потянулся через сиденье чтобы потрепать мои волосы. — Эй, Луна!
Бобы были выгружены на главной фабрике в Оахаке, где они начали процесс становления шоколадом.
— Позволь мне провести экскурсию, — сказал Тео. Он повёл меня по фабрике, которая была блестящей и выглядела современной до жути по сравнению с моей тёмной и вневременной фермой. (Да, я начала думать, что ферма — моя.) Мы доставили бобы на очистку, объяснил мне Тео, затем они проведут остаток недели на обжаривании, отборе, перемоле, отжиме какао-масла, рафинировании, удалении воды, доведении до готовности, и наконец, консервации. Здесь были комнаты для каждого этапа. А в конце всего этого ты останешься с круглой, похожей на шайбу плиткой шоколада, с гравировкой создателя Маркеса. А в конце экскурсии Тео протянул мне одну из плиток.
— Теперь ты увидела всю историю жизни какао Теоброма от начала до конца.
— Теоброма? — Спросила я.
— Я сказал тебе фамильное имя, — уточнил Тео. Он продолжил объяснять, что его назвали в честь родового имени какао-дерева, оно было греческим, данное каким-то шведом, вдохновленным майя и французами. — Так вот, ты видишь моё имя повсюду.
— Какое красивое имя…
— Но немного женственное, ты не находишь?
— Там, откуда я родом, как только узнали бы о твоем имени, то решили бы что ты преступник, — сказала я не подумав.
— Да… Я часто удивлялся, почему девушка из страны, где какао не произрастает и где это вещество запрещено, может быть заинтересована в продукции, чтобы остаться в Чьяпасе. Как ты заинтересовалась какао, Аня?
Я почувствовала как мы ступили на опасную почву и залилась румянцем.
— Ну, мой отец умер, а шоколад был у него в чести.
— Да, это имеет смысл. — Тео кивнул. — Си, си. Но что ты будешь делать с этими знаниями, когда вернешься домой в Нью-Йорк?
Домой? Когда я вернусь домой? Было почти восемьдесят градусов и я почувствовала как шоколад тает в моей руке.
— Быть может… свяжусь с движением легализации какао? Или… — Я хотела бы рассказать ему обо мне всё, но не могла. — Я еще не решила, Тео.
— Сердце привело тебя в Мексику. Временами так бывает. Мы делаем такие вещи, не зная зачем, просто потому что нам велит сердце.
Тео понял больше, чем я в своё время.
— Пойдем, Аня, нам нужно поспеть домой. В ночь после сбора урожая мои бабушки всегда готовят моле. Его готовят весь день, и это mucho большое дело, мы не можем опаздывать.
Я спросила у него, что такое моле.
— Никогда не пробовала моле? Тогда я могу тебе посочувствовать. Ты столького лишена, — сказал Тео.
Моле оказалось действительно большим делом, и фермеры были приглашены на трапезу равно как и все соседи. Даже Кастилио пришел домой из семинарии. Около пятидесяти человек столпились у длинного обеденного стола Маркесов. Я сидела рядом с Кастилио и Луной, они были единственными англоговорящими, кроме Тео и его матери. После благословления Кастилио все принялись есть. Оказалось, что моле — рагу из индейки — было основным блюдом мексиканской культуры. Оно было пряным, насыщенным и восхитительно вкусным. Я умяла его за секунду с хвостиком.
— Тебе нравится, — сказала прабабушка с щербатой улыбкой, накладывая мне очередную порцию.
Я кивнула.
— Что в нём? — Я представила удивление мой семьи, если я брошу свой обычный репертуар из макарон и сыра.
— Secreto de familia, — сказала она и добавила ещё что-то на испанском, что было выше моего понимания.
Кастилио перевёл:
— Она говорит, что она сказала бы, что в нём, но не может. Она не верит в рецепты, особенно в случае с моле. Каждый раз он разный.
— Но, — настаивала я, — должны же быть общие правила. Я хочу сказать, что делает соус таким пряным?
— Шоколад, конечно! Разве ты не подумала, почему мои бабушки делают его после сбора урожая?
Индейка с шоколадным соусом? Никогда о таком не слышала.
— Там, откуда я родом, его готовить нельзя, — сказала я Кастилио.
— Вот почему я не хочу уезжать в Америку, — заявил он мне, прикончив очередную порцию.
Я посмеялась над ним.
— У тебя на лице соус, — сказал Кастилио.
— Ой! — я взяла салфетку и вытерла уголки рта.
— Дай я, — сказал Кастилио, схватил салфетку и окунул её в стакан с водой.
— Этот бизнес серьезнее, чем ты думаешь. — Он грубовато вытер мне лицо, будто я дитя малое.
После десерта, представляющего собой торт «три молока» — бисквит, пропитанный тремя разными кремами, один из фермеров притащил свою гитару и гости начали танцевать. Тео танцевал с каждой присутствующей здесь девушкой, включая своих сестёр, мать и обеих бабушек. Я одиноко сидела в углу, ощущая тяжесть и довольствие и вяло размышляла о всех проблемах и людях, которых я оставила. Нынешняя ночь подошла к концу. Луз, мать Тео, собрала оставшийся моле в контейнеры и раздавала всем его, называя «segunda cena» или второй ужин.
Когда гости разошлись, я начала переставлять стулья на свои места.
— Нет, Аня, нет, — сказала Луз и похлопала меня по руке, — мы это сделаем завтра.
— Как-то нехорошо — оставлять вещи.
— И всё же, оставь. Пойдем на кухню. Mi madre делает для семьи шоколад.
Под шоколадом она подразумевала напиток, который мне подали в мое первое здесь утро, поэтому я загорелась желание сходить и попытаться выяснить, что в нём было. Тео, Луна и Кастилио уже расселись вокруг кухонного стола; прабабушка, наверное, уже легла спать. Барная стойка была завалена горшками и кастрюлями, тарелками и объедками. Ближе к бабушке лежал перец чили, апельсиновые корки и пластмассовый медведь, наполовину заполненный мёдом, и что-т