С третьей попытки пальцы ухватили флакон и вытащили его наружу. Иган зубами повернул регулятор дозатора до максимума и приложил его к шее. Сейчас будет весело!
С коротким шипением в вены хлынул крутой кипяток. У Игана мелькнула мысль, что, возможно, принцип действия обезболивающего основан на вытеснении одной боли другой, более сильной. Обжигающая волна прокатилась по телу, разбегаясь по жилам до самых кончиков пальцев. Его разум, уединившись в своей спасательной капсуле, окончательно отделился от тела и воспарил к высотам полнейшего безразличия к происходящему.
Иган обессилено уронил руку и наткнулся на что-то тяжелое в кармане куртки. Аварийный передатчик! Ну что ж, теперь уже вряд ли кто будет возражать…
Он вынул ярко-оранжевую коробочку и попытался нажать кнопку включения, но обессилевшие пальцы лишь беспомощно скользили по ней. Тогда Иган просто стал бить передатчик кнопкой о ближайший камень до тех пор, пока замигавшая красная лампочка не возвестила о том, что его старания, наконец, увенчались успехом.
Так, теперь попробуем немного осмотреться. Иган попытался перекатиться на спину, но что-то ему мешало. Рюкзак, наверное, — подумал он, но тут же вспомнил, что никакого рюкзака у него с собой не было. Ладно, потом разберемся. Он уперся руками о землю и осторожно сел. При этом он чувствовал, почти слышал, как скребут друг о друга края переломанных ребер, а плохо слушавшаяся правая рука намекала на то, что сломана ключица, но все это воспринималось как бы со стороны, как нечто, происходящее не с ним, а с кем-то посторонним.
Кровавая дымка перед глазами немного рассеялась, но вот туман в голове, напротив, с каждой секундой сгущался все сильней. Как ни крути, он влил в себя аж полфлакона наркотика. Такое даром не проходит.
Иган рассеянно осмотрел свою куртку и озабоченно нахмурился, обнаружив, что она порвана в нескольких местах и вся стала липкой от пропитавшей ее крови.
Пальцы, ощупывавшие повреждения, вдруг на что-то наткнулись. Левая перчатка тут же лопнула, словно распоротая бритвой. По ладони заструился еще один тонкий красный ручеек. Иган осторожно провел рукой по груди. Пальцы сомкнулись вокруг невидимой преграды, какого-то продолговатого предмета, застрявшего чуть ниже ребер. Не обращая внимания на капающую с порезанных ладоней кровь, он ухватился покрепче и дернул.
Крик сам собой вырвался у Игана из груди. То был не крик боли, но крик ужаса. Он заворожено следил за тем, как из его тела с почти слышным скрежетом выходит длинное прозрачное лезвие толщиной с руку, немедленно покрывающееся на воздухе налетом розового инея. Иган перехватил руки и продолжил вытаскивать ледяную занозу. Теперь стало понятно, что мешало ему перевернуться на спину.
С тонким звоном конец лезвия выскользнул из обледеневшей раны. Иган испуганно смотрел на него, не веря своим глазам. Он никогда не придавал большого значения досужим россказням других охотников, да и сейчас, сжимая в руках исходящий бледными струйками тумана дымчатый клинок, отчаянно не хотел им верить! Но доказательство представлялось слишком очевидным. Очередная молния осветила мир мертвенно-белой вспышкой, ярко очертив тонкий, чуть изогнутый контур, в глубине которого извивались причудливо переплетенные прожилки. Миг — и руки Игана снова сжимали ледяную, но осязаемую пустоту. Слишком очевидным…
Он оцепенел. Своим затылком, спиной, да и всем телом Иган вдруг явственно ощутил близкое присутствие чего-то огромного, холодного и… чуждого. Точнее, он уже давно это чувствовал, но только теперь, когда багровая пелена боли, заслонявшая собой все на свете, отступила, смог расслышать истошные вопли собственных рефлексов.
Рано или поздно, но он должен был обернуться.
Уткнув призрачное лезвие в землю, и опираясь на него как на костыль, Иган медленно поднялся на ноги. Ботинки скользили и разъезжались в луже его же собственной крови, неторопливо растаскиваемой в стороны потоками дождевой воды. Его снова начал бить озноб, и не только кровопотеря была тому причиной. Струи густого белого тумана скользили мимо, обтекая каменные глыбы и буквально высасывая последние крохи тепла из всего, чего они касались. Камень, на который облокотился Иган, уже весь покрылся сосульками, тонкая корка льда на глазах расползалась по лужам под ногами. Стужа пробила толстую куртку и ледяными иглами вонзилась в спину. Из перекошенного мукой рта вырвался сдавленный стон.
Никакой анестетик не смог бы заглушить эту жгучую боль, ибо она терзала не плоть, но самую душу, раздирая ее на части, выворачивая наизнанку и заставляя визжать от ужаса и колотиться в приступе истерической паники. Только захлестнувшая мозг наркотическая волна немного притупляла остроту ощущений и удерживала остатки разума на самом краю бездны сумасшествия.
Слезы отчаяния навернулись у Игана на глаза. Не в силах выдерживать более эту пытку, он обернулся.
В первый момент он увидел только обезображенное тело Лемеха, висящее в воздухе в нескольких метрах над землей. Клубящийся туман обвивал его бледными лентами и неторопливо кружился вокруг. Замерзшие капли крови алыми градинами с негромким стуком сыпались на камни. Трава и листья вокруг почернели и съежились, словно обожженные. Скалы, земля, деревья — все покрывал белый налет инея, будто здесь, на небольшом пятачке, вдруг наступила зима, и ударили трескучие морозы. Иган застыл в недоумении, глядя на эту немую сцену, но тут сверкнула очередная молния…
Зверолов отшатнулся, его глаза широко распахнулись, схваченное спазмом горло издало сдавленный всхлип.
Тело Лемеха с глухим шлепком упало на землю, и воздух задрожал, завибрировал от недовольного ворчания, идущего, казалось, прямо из глубины струящегося тумана. Громко захрустели крошащиеся валуны.
Полыхнул еще один извивающийся разряд, и кошмарное видение буквально обожгло глаза Игана. На один короткий миг озаренный белой вспышкой туман обрел форму, обрел твердость и мощь. Яркий свет пронзил дымку, выхватив из небытия бледные, дымчатые кости, переплетения вен и нервов, просвечивающих сквозь прозрачную плоть, словно на рентгеновском снимке. Исполинская ажурная конструкция напоминала фермы портального крана, спроектированного инженером-шизофреником. Могучие, чуть согнутые когтистые лапы, венчающие хребет острые шипы, что вздымались выше самых высоких деревьев и сбегали по спине вниз к длинному зазубренному хвосту, огромная, усеянная красными от крови зубами пасть — весь этот полупрозрачный кошмар олицетворял собой одну-единственную цель: убивать.
Разряд молнии длился доли секунды, но для парализованного ужасом Игана эти мгновения растянулись в целую вечность.
Эрамонт оказался воистину огромен. Он просто подавлял своим… нет, не размером, а величием. Он являл собой ярчайший пример того, как запредельный кошмар может вызывать странное, иррациональное восхищение, как завораживает вид жуткой автокатастрофы, взрыва мощной бомбы или извержения вулкана. Он представлял собой квинтэссенцию всего того, что должно было напоминать человеку, сколь он жалок и ничтожен перед лицом абсолютного совершенства, перед лицом вечности.
Молния погасла, ударив по ушам трескучим грохотом, и жуткое видение исчезло, вновь обернувшись зыбкими колышущимися полотнищами тумана. Только глухой звериный рык продолжал сотрясать землю под ногами. На глазах у Игана здоровый валун превратился в каменное крошево, и на камнях отпечатались три глубокие борозды, оставленные невидимыми когтями. Приближение Эрамонта отмечала корчащаяся и чернеющая на глазах, будто облитая незримым ядом, трава. Очередная вспышка стремительным наброском очертила надвигающегося на него монстра. Иган невольно попятился, но правая нога нащупала позади лишь пустоту, и из-под ботинка в пропасть посыпались гранитные крошки. Ледяной клинок выскользнул из его рук и полетел вниз, с тонким хрустальным звоном ударяясь о камни.
Эрамонт взревел так оглушительно, что ближайшие деревья задрожали, рассыпая с ветвей водяные брызги. Могучие лапы ударили по земле, выбрасывая в стороны каменные осколки и пыль. Казалось, что вся туманная стена качнулась вперед, к Зверолову.
И тут он принял решение. Он не поскользнулся, не оступился, нет. Иган, прекрасно осознавая, что он делает, сделал шаг назад.
Разъяренный рев метнулся следом за ним. Грозовой разряд высветил разинутую, усеянную длинными зубами пасть. Белесые когти, силясь дотянуться до ускользающей добычи, рассекли воздух перед самым лицом Игана, обдав его порывом ледяного воздуха. Эрамонт взвыл от бессильной злобы, и из глубины ущелья вверх взлетело вибрирующее, мечущееся между каменных стен эхо. Заглушая его, в ушах все громче засвистел ветер, мир неторопливо опрокинулся, и из тумана проступили несущиеся навстречу скалы…
Поначалу казалось, что все пройдет легко и просто. Иган оставил мотоцикл перед воротами и быстрым шагом зашагал по тенистой аллее. Но по мере того, как он приближался к утопающему в зелени старому особняку, его шаг постепенно замедлялся. Уже совсем неторопливо он поднялся на крыльцо и в задумчивости остановился перед закрытой дубовой дверью.
Зачем он пришел сюда? Ответы на какие вопросы рассчитывает получить? Мимолетный порыв выгнал его из дома, но здесь, у цели своего визита, Иган вдруг осознал, как глупо он выглядит, явившись после перерыва почти в пятнадцать лет. Старый каменный дом, упорно сопротивляющийся неумолимому времени, и окружающий его ухоженный сад неуловимо скрадывали прошедшие годы, создавая обманчивое впечатление, что прошло всего несколько месяцев. А он даже ни разу не позвонил! Но теперь вдруг примчался, чтобы поплакаться о своих душевных терзаниях!? Вряд ли его ожидает радушный прием.
Как бы то ни было, но разворачиваться и уходить уже поздно. Иган нерешительно протянул руку к пуговке звонка, но еще до того, как он успел ее коснуться, щелкнул открывшийся замок, и дверь неторопливо распахнулась в пустой коридор.
— Заходи, — продребезжал искаженный до неузнаваемости голос из динамика, — я у себя.