— Хм-м-м, — протянул адмирал, глядя на железки, в то время как мозг его лихорадочно работал, перебирая различные версии и отбрасывая несостоятельные. Число вариантов стремительно сокращалось, неуклонно стремясь к одному единственному. Тому самому, который озвучил Гун.
— Что заставляет Вас предполагать, что причиной был именно рюкзак Игана?
— Убегая от гвардейцев, ребята разделились, чтобы сбить преследователей со следа. И смерть настигла именно тех, кто унес с собой этот мешок. Другая группа добралась до места без приключений.
— А что если это просто совпадение?
— Совпадение!? Не городите ерунду! — огрызнулся Гун, — трое человек ехали через безлюдный лес и везли с собой Нечто. Вскоре они погибли, причем странным и жутким образом. Нечто исчезло. Вы считаете, что это совпадение?
— Мешок исчез!? — нахмурился Кехшавад.
— Вы что, глухой? — Гун в сердцах швырнул на стол пустую кружку, — исчез. Бесследно. Как и Ваш приятель. И пока Вы не объясните мне, кто вы такие, что здесь делаете, и что скрывалось в этом футляре, не сдвинетесь с места.
— Мне нечего добавить к тому, что я уже Вам рассказал. Мы ищем нашего друга, и нам нужна ваша помощь, а о цене мы договоримся.
— Я же сказал, ваши деньги меня не интересуют! И на вашего друга мне наплевать! Я хочу только знать, кто и как расправился с моими людьми. Выкладывайте все, да побыстрее, или я отдам вас в обработку своим ребятам.
— Это угроза?
— Черт возьми, да!
— Весьма неразумно, — Кехшавад сокрушенно покачал головой, — Вы ведь нас совсем не знаете и даже не выслушали мое предложение…
— Условия здесь диктую я! — Гун ударил кулаком по столу, — а вы слишком долго испытывали мое терпение. А потому я предлагаю вам следующий выбор: будете артачиться — умрете прямо здесь, расскажете мне все — останетесь живы.
При слове «живы» главарь почему-то косо ухмыльнулся, а в зале кто-то сдавленно прыснул. Не требовалось иметь юридического образования, чтобы догадаться, что второй вариант допускает весьма вольное толкование, и отнюдь не в их с Лео пользу. Похоже, что поиск дипломатических путей решения проблемы зашел в тупик.
— Думаю, что смогу предложить Вам вариант получше, — Кехшавад лениво потянулся за своей недопитой кружкой, — так сказать, взглянуть на ситуацию с другой стороны.
Он откинулся на спинку стула и помахал левой рукой:
— Лева, подойди сюда!
— Никуда он не пойдет! — рявкнул Гун и ткнул иссохшей рукой в сторону Леонарда, — стой где стоишь и не дергайся, если хочешь сохранить свою шкуру!
— Увы, но Лева подчиняется только моим приказам, — почти извиняющимся тоном пояснил адмирал, — и он сейчас к нам подойдет.
Он поднял вверх руку и звонко щелкнул пальцами.
Леонард располагал было более чем достаточным количеством времени, чтобы внимательнейшим образом изучить обстановку, оценить каждого из присутствующих, составить его психологический портрет и просчитать его возможные действия в той или иной ситуации. Вся банда теперь представляла для него открытую книгу, которую он мог читать даже с закрытыми глазами, поскольку, переворачивая ее очередную страницу, он уже знал, что там будет написано.
Глухой удар, тут же еще один, лязг упавшего на пол ножа, крики со всех сторон…
Кехшаваду чертовски хотелось обернуться, чтобы посмотреть, что там происходит, но он сдержался, изучая реакцию Гуна. Главарь подался вперед, вцепившись руками в край стола, по его лицу последовательно пронеслись ярость, раздражение, удивление и, наконец, испуг. Адмирал прекрасно знал, что за каждым ударом, за каждым скупым и выверенным до миллиметра движением Лео стоит Смерть. И, приближаясь к их столу, он оставлял за собой дорожку из трупов, двигаясь так, словно на его пути никого и не стояло. Словно люди вокруг него умирали сами собой и падали бездыханные ему под ноги.
В какой-то момент Гун перевел взгляд на Кехшавада, и тот, воспользовавшись моментом, изобразил на лице полное безразличие к происходящему и с демонстративной неторопливостью отхлебнул из своей кружки.
Телохранители тоже вскочили на ноги, наблюдая за побоищем. Один из них выхватил из-за пояса нож и метнул его в Лео, но почти тут же его нож вернулся обратно, по самую рукоять войдя своему хозяину в глаз. Бандит рухнул на стол, опрокидывая кружки, и сполз на пол в сопровождении черепков разбитой посуды. Мощный удар отправил туда же и его коллегу, а когда он попытался подняться, хватаясь за стол, острый осколок тарелки пригвоздил его ладонь к столешнице.
— Ты звал меня, Саир?
Тишина.
Мертвая, благоговейная тишина после невообразимого гвалта почти оглушала. На лице Гуна застыла невообразимая смесь из всех тех чувств, что он испытывал. Выдвинутая вперед челюсть говорила о клокочущей внутри ярости, а округлившиеся глаза выдавали страх. В то же время, весь вид его приятельниц буквально дышал благоговением — они еще никогда не видели ничего подобного. Лео в один момент взлетел на самую вершину в их табели о рангах, расшвыряв всех конкурентов. Что ж, они будут ему еще одним дополнительным и приятным бонусом.
Адмирал отставил в сторону пустую кружку и неторопливо поднялся. Обернувшись, он окинул взглядом погром, учиненный его напарником. На полу он насчитал пять трупов. Еще троих смерть настигла прямо за столами — должно быть, на взгляд Лео, они представляли наибольшую опасность. На лицах тех, кто остался в живых читалось все то же благоговение. После увиденного никто из них даже не пытался что-то предпринять, включая пришпиленного к столу охранника, который вскоре перестал скулить и дергаться. Все молча ждали.
— Ты в порядке? — спросил он у Лео.
— Как всегда.
— Отлично! — Кехшавад снова повернулся к Гуну, — итак, мы договорились?
— О чем? — главарь явно пребывал в замешательстве, но не собирался так быстро сдавать свои позиции.
— Я же говорил Вам, — в голосе Кехшавада послышалась обида, — мы ищем нашего друга. А у Вас есть опытные люди и длинные руки — вряд ли кто-то другой сможет справиться с такой задачей лучше вас. Мы, со своей стороны, в долгу не останемся, чем сможем — поможем, — он многозначительно кивнул в сторону Леонарда.
— Мы не какие-то мальчики на побегушках! — к Гуну начала возвращаться уверенность. Как бы то ни было, его слово еще имело вес, и окончательное решение оставалось за ним, — с чего вы взяли, что мы будем по первому вашему капризу срываться с места и носиться по округе как ошпаренные?
— Вы все еще полагаете, что у вас есть выбор?
— Выбор всегда есть, — осклабился Гун, — даже у вас. Как вы хотите умереть: быстро или интересно?
— Пф-ф-ф! — фыркнул Кехшавад.
Он наклонился и выдернул нож из окровавленной глазницы мертвого бандита, что валялся под столом. Держа его двумя пальцами, он выпрямился и рукояткой вперед протянул нож Лео.
— Ты что-то надумал? — поинтересовался тот.
— Знаешь, есть одна теория, — вполголоса пробормотал адмирал, повернувшись к столу спиной, — предполагается, что если человеку отрубить голову и на ее место очень быстро приставить другую, то тело даже ничего не заметит. Я хочу ее проверить.
— Эй! Прикончите же, наконец, этих уродов! — крикнул Гун. Он явно начинал беспокоиться, — не стойте как истуканы!
Никто не сдвинулся с места. Все как зачарованные следили за тем, как Лео, примеряясь, подбрасывает нож в руке.
— Вы что, все оглохли!? — голос главаря почти сорвался на визг.
— Лева, он мне надоел, — не оборачиваясь, бросил Кехшавад.
Мгновение спустя за его спиной раздался глухой удар, вслед за которым полтора десятка ртов испустили дружный вздох. Адмирал шагнул на середину помещения и лучезарно улыбнулся.
— Я рад, что смог, наконец, привлечь ваше внимание! Позвольте представиться…
Темнота… Хотя нет, точнее будет так — ТЕМНОТА.
Сверху, снизу, справа, слева — со всех сторон давило, обволакивало нечто, чему нет, и не может быть названия в человеческом языке. Не просто отсутствие света, а что-то большее, голодное и жадное, стремящееся удушить все, что попадает в его холодные объятия. Густая, вязкая темень словно вливалась прямо в распахнутые глаза и текла дальше, глубже, заполняя собой все тело, оставляя цепенеющий разум крохотным бумажным корабликом беспомощно кружиться в своих тягучих маслянистых водоворотах.
Холод… Опять неверно — ХОЛОД.
Ха! Где-то там, бесконечно далеко, ученые мужи безуспешно бьются, пытаясь приблизиться к абсолютному нулю еще на ничтожную долю градуса, в то время как здесь этот рубеж уже давным-давно преодолен. Само понятие температуры утратило свой смысл, рассыпавшись в пыль под яростным, леденящим душу натиском. Даже время застыло, будучи не в силах сдвинуться с места хоть на секунду. Замерз и остановился свет. Обратившиеся в иней звуки безмолвно порхают вокруг черными снежинками.
…Дождь, хмарь. В душном тумане противоположных ворот почти не видно. Внезапно крики трибун взлетают на новую высоту. Прямо к воротам, оторвавшись от преследователей, бежит футболист с мячом. Один на один! Время на исходе, вот-вот прозвучит финальный свисток, и он, не останавливаясь, пробивает прямо от границы штрафной площадки. Бросок! Кончики пальцев смогли лишь чиркнуть по мячу, но этого оказалось достаточно, чтобы отправить его в штангу. Свисток! Сорванные с рук вратарские перчатки летят высоко в воздух. Слезы счастья текут по щекам, смешиваясь с грязью. Мы победили! Черт побери, мы победили!..
Боль! Боль! Боль, с которой не способно сравниться никакое телесное терзание. Бледный осколок, исполненный радости, гордости и упоения короткой славой тает во мраке, оставляя после себя пустоту, неторопливо заполняемую волной ледяной тьмы.
…Крохотная Машенька, в топорщащемся новом платьице, смешно переваливаясь, ковыляет по садовой дорожке. Еле удерживающаяся на нескольких жиденьких волосках яркая заколка болтается из стороны в сторону на каждом шагу. Малышка протягивает вперед пухленькие ручонки. Она еще не умеет говорить, а потому просто радостно смеется…