– Забудь.
– Ты продолжай, продолжай, не отвлекайся. – Я начала грызть булочку.
Обычно я ее просто кусаю, а сейчас нервное, наверное.
– Кирюш…
– Мам, я в норме. Ты мне лучше сама все расскажи, а то информации много путаной, да еще и из разных источников. Так что лучше сама. Правда. А то знаешь, у меня все воспоминания из детства про то, как ты говоришь: «Нет у нас папы, Кирочка, оно и к лучшему». И знаешь, я всегда тебе верила, в смысле, что оно к лучшему. А дальше чего было?
И мама нехотя продолжила:
– Когда хассаром стал твой отец, все изменилось. Агарн оказался очень жестким правителем, я бы даже сказала жестоким. Многие воины первой руки были лишены статуса, некоторые из тех, кто в иерархии ниже, оказались на ведущих ролях. Беда пришла и в наш дом – отец был обвинен в сговоре с представителями рода МакДрагар…
– Клан Нрого! – перебила потрясенная я.
– Да, хассар Нрого был вхож в наш дом, несколько раз он останавливался у нас по приезде в хассарат Айгора, а мы с Кираном очень сдружились с его младшим братом Харро. Но заговор… измена… Мой отец был благородным воином, обвинение Агарна никто не воспринял иначе как клевету с умыслом. В чем был умысел, также никто не сомневался. Однако теперь Агарн был хассаром, и мой отец не имел права отказаться от вызова на бой.
Жевать я перестала, жадно слушая каждое мамино слово. Мамуля грустно улыбнулась и продолжила:
– Мы с Кираном понимали, что у отца нет и шанса на победу. Возраст и потеря нашей мамы подкосили его здоровье. У него не было шансов, мы понимали это отчетливо. С другой стороны, мы, как наследники, причем единственные, могли принять вызов. Более того, мы были единоутробные, то есть два как один. А я, Кирюш, к семнадцати была достойным воином. И вызов приняли мы.
Невольно вспомнила свой бой с папандром… и осознала, что у мамы с дядей тоже и шанса не было. Совсем. Грустно.
– Это был удивительный бой, – прошептала мама. – Киара и Киран, как две тени, против самого хассара. Бой, на который собралось так много воинов, что сражение перенесли в Шоданар. И мама была с нами. Мама, которая пошла на нарушение закона, чтобы Киран раньше времени прошел процедуру принятия… – Судорожный вздох и едва слышное: – Но мы проиграли. Агарн оказался слишком быстр, слишком силен. Я успела нанести лишь два удара прежде, чем он блокировал мои руки…
А я вспомнила, как тот же фокус папашка проделал со мной, и невольно поежилась. Даже мне тогда было крайне неприятно вдруг оказаться беспомощной, но я и представить не могу, что чувствовала мама, лишившись рук в момент боя.
– И все же его кровь увидели все! – Мамочка вдруг вскинула голову, и я увидела ее прежней – сильной, смелой, отважной, не боящейся бросить вызов всему миру. – Я ранила его ножом, так как меч хассар Айгора сумел выбить… Но после… Он боялся причинить мне вред, именно поэтому допустил собственное ранение, а с Кираном Агарн не церемонился, и это было просто избиение младенца.
Мама замолчала, быстрым, каким-то стыдливым движением вытерла одинокую слезу и продолжила:
– Представь себе арену, покрытую мелким песком, меня, раз за разом пытающуюся встать, и Кирана… медленно падающего на колени с торчащим из груди мечом… Если бы я не была воином, в тот миг, наверное, голосила и выла бы, как обычная женщина… Но я не проронила и слезинки! Потому что я – Киара, Пантера МакЭдл!
Я грустно вздохнула, мама тоже. Пантера не пантера, а чем все закончилось, знали обе…
– Мы были два как один, – продолжила мамуля, – и Агарн взял только мою жизнь, Киран остался жив. Мой отец остался жив. А я… Он мог забрать меня сразу, но решил побыть благородным и потребовал лишь ночи. Ночь по праву сильнейшего воина, указав мне еще раз, что я всего лишь женщина… И в то же время он надеялся, что та ночь изменит мое отношение к хассару Айгора. Ведь воины, Кирюш, столь искусны, что могут вызвать желание даже у ненавидящей всей душой женщины.
– О да, у меня был наглядный способ в этом убедиться, – невольно сболтнула я.
У мамы глаза мгновенно сузились, взгляд стал ну очень проницательным, пришлось пояснить:
– Папик отдал меня Дьяру, мам, в буквальном смысле слова. Дьяр продемонстрировал свои умения.
О том, что я в тот момент чувствовала, маме не скажу. Незачем ей это.
– Кира-а-а, – испуганно протянула мама, – Кира, доченька…
– Ничего не было. – Я коварно усмехнулась, вспомнив рожу братика, когда я ему брюки расстегивать полезла. – Правда, ничего, мам. Я тебе потом расскажу, а сейчас давай дальше, а?
Но мамуль вся подобралась и нервно спросила:
– Когда?
– Прошлой ночью, я сбежала. Дьяр остался с носом. – Про себя подумала, что не только с носом, но и с Акаши в качестве главного приза. И да – он там оставался изрядно пожеванный, что очень приятно мне.
– Ты… – Выражение мамулиной моськи мне понравилось, но тут мама прошипела: – Ты встала между воином и его честью, Кира!
И такой священный ужас в ее словах.
– Да, встала! – И злость взяла. – Но, мам, я точно не жалею ни минуты! Это извращение какое-то, он на морду – копия отца! И он Икаса убить хотел! И знаешь… ты даже не представляешь, что он собирался сделать со мной, он…
Но по ту сторону экрана уже слышались только стоны и ругательства, а потом мама выдала:
– Не стоило, Кира! – выругалась и еще раз повторила. – Не стоило…
– Мам! – Я даже голос повысила. – Для меня неприемлемо спать с каждым встречным! Неприемлемо, и точка! Я или сбежала бы, или придушила бы после того, как схлынуло бы это голодное желание. И да – это ему не стоило вставать между мной и Икасом!
– Киррра, – прорычала мама, – я тебя очень прошу запомнить одну вещь – всегда лучше отдать мужчине свое тело, чем жизнь!
Чую, у меня глаз нервно задергался!
– Ма-ам, – протянула я, – это ты сейчас про главнокомандующего вражеской армии?
И она резко замолчала. Побледнела, и стало ясно, что от меня данную информацию планировалось скрыть.
– Дьяр сдал, – успокоила я. – Так что там у вас с папиком было той ночью?
Она выдохнула и продолжила рассказ:
– Наутро, когда в дом моего отца принесли выкуп за мою невинность, я не приняла дары. – И снова в маме проснулась сила и гордость. – Хассар Айгора был в ярости, но воины скрывают эмоции, и мне были принесены иные дары. Не приняла и их! Дары приносили пятнадцать раз… я не приняла ничего.
– Хи-хи, так его. Знай наших, – повредничала я.
– Торжествовала я недолго. – Мама невесело усмехнулась. – У меня была гордость, но у него – право сильнейшего… Агарн ворвался в дом моего отца. Я, как и все эти дни, находилась у постели Кирана, выхаживая его. Мы всегда были очень близки, и знаешь, когда мне было плохо, я приходила к нему, и мы делили боль на двоих. Когда нам было радостно… радости становилось вдвое больше. И я постоянно была рядом, потому что даже раны его заживали быстрее, если лечила их я. Так вот… Агарн вошел в спальню Кирана, схватил меня, перекинул через плечо и унес… Это был последний раз, когда я видела брата живым… Последний раз, Кирюсь.
Потрясенно молчу. Икас, словно пытаясь поддержать, подошел, ткнулся носом в плечо. Машинально погладила зверя, не отрывая взгляда от мамы.
– Вот так я и стала женой хассара Айгора, – прошептала мама. – Не первой – в знак наказания, но и не седьмой, как намек на то, что одно мое слово, и… и я стану единственной.
Некоторое время мы молчали. Я, так как горло сжало спазмом, и сказать ничего не могла, и мама, словно переживающая те события заново…
– По традициям Иристана, – продолжила мамуля, – после брака женщина обязана месяц держать двери спальни открытыми. То есть я была не вправе отказывать хассару. Ни в чем. Однако даже не думай, что эта традиция как-то защищает женщину. Никак! Обычно этого срока достаточно, чтобы жена забеременела…
– Ты забеременела мной? – тихо спросила я.
Мама отрицательно покачала головой и прошептала:
– Моя мать эйтна… Зная о моем отношении к хассару, она сделала все, чтобы я не понесла. И прошел месяц, наполненный его нежностью и терпением, ласками и признаниями, просьбами и подарками, но… Истек указанный срок, и я с огромным наслаждением закрыла дверь перед его носом!
– Ого! – только и сказала потрясенная я.
– Самое приятное для моей гордости воспоминание, – с усмешкой сказала мама.
– Он был в ярости? – злобно так интересуюсь.
– В неописуемой. – Мама едва заметно улыбнулась. – Изломал дверь, оставил несколько вмятин на стенах, но… но традиции Иристана хассар нарушить не посмел, и я сладко спала всю ночь, зная, что где-то по коридорам злобной тенью мечется Агарн.
– Я представляю… А что было дальше?
– Дальше? – Мама улыбнулась. – Дальше мне требовалось выждать еще два месяца, закрывая двери в свою спальню каждую ночь, и Агарн был бы обязан вернуть меня отцу…
– Но этого не случилось, – догадалась я.
Мама отрицательно покачала головой, помолчала, затем тихо продолжила рассказ:
– Мне было семнадцать, я очень скучала по родным, а хассар Айгора был все же очень красивым, сильным и любящим мужчиной… И что-то начало меняться в моем отношении к нему, Кирюсь. Мужчины Иристана умеют желать и умеют заставить женщину поверить в то, что любят. Агарн действовал расчетливо – осознав, что подарками и просьбами от меня ничего не добиться, он попросил быть его партнером во время тренировок. Мне следовало отказаться, Кирюсь, я ведь понимала, что совсем не нужна ему для тренировочных боев, но… Я так устала от жизни на женской половине. От постоянной трескотни его остальных жен. От безделья… В доме отца я исполняла обязанности и воина, ежедневно тренируясь не менее восьми часов, и хозяйки… ведь мама стала эйтной, а другую женщину назвать женой отец не пожелал. А тут… и я согласилась, а он с трудом подавил довольную усмешку. И моя жизнь изменилась – каждое утро я переодевалась и спешила на задний двор, где Агарн уже ждал, протягивая мне облегченный, изготовленный под мою руку меч. И мы забывали обо всем – оттачивая удары, отрабатывая блоки, изучая различные стратегии боя. Потом как-то так получилось, что и завтракать после тренировок мы начали вместе. А после я даже присутствовала на заседаниях хассарата не как жена, как воин… Почему тогда я все еще закрывала двери в свою спальню, я не знаю. Мне нравился Агарн, нравилось быть с ним… нравилось, когда на трениро