Ар рассмеялся. Мы с папашкой на него разом посмотрели, а эйтна захлопала ресницами. Брат умолк, после этого обратился уже к хассару:
– Так, значит, на мою сестру не нападали? Я правильно понимаю?
– Ар, – я приподнялась на постели, – последним, кто на меня напал, был Дьяр. Думаю, ты в курсе, чем это для него закончилось.
Далее непередаваемая гамма эмоций на умопомрачительной мордашке моего зеленоглазого братика. Араван пытался сдержаться. Действительно пытался, но у него сначала дернулась щека, потом уголки губ полезли вверх, а после воин МакЭдл широко улыбнулся.
– Достаточно! – отрезал хассар Айгора, и улыбка мгновенно исчезла.
Брат выпрямился, сохраняя суровое выражение на лице. И не могу понять – Ар не хочет позориться или действительно опасается папандра?
– Еще раз. – Отче обратился ко мне. – На тебя напали?
– Еще раз. – После действий эйтны мне явно полегче, вот и веду себя понаглее. – Мне было бы жаль тех, кто решился бы на меня напасть. А что касается воина… – Чуть покраснев, я добавила уже тише: – Это я на него… напала.
На сей раз слов не было даже у папандра. Эйтна и вовсе опустилась на край постели, во все свои нечеловеческие очи разглядывая смущенную меня. И я почему-то добавила:
– Просто я бежала… а там ветер… и запах… Дальше все произошло само собой, и я как-то внезапно на него запрыгнула и потом поцеловала, и… и как-то все так само собой. Гормоны там, крышу снесло, и вообще…
Тишина какая-то оглушительная стала. Такое ощущение, что они даже дышать перестали. Папандр, у которого руки на груди были сложены, эти самые руки опустил, явно находясь в шоке, у эйтны из ее глаз опять тьма полезла, на этот раз от удивления, а Ар обессиленно привалился к стене, тоже вовсю на меня глядя.
– Ты… – вдруг прошипел папашка. – Ты… ты… к Нрого!
И вышел. Да что там вышел – вылетел. Это надо было видеть… дверь едва не снес. Удивленно проследив за покинувшим нас хассаром, я повернулась к Ару, тому единственному, которому тут вообще доверяла, и прямо спросила:
– Что с ним?
Ар пожал плечами, продолжая внимательно разглядывать меня. Потом, бросив недовольный взгляд на все еще потрясенно взиравшую на меня эйтну, нехотя выдал:
– Понимаешь, то, что ты описала… обычно испытывают воины. Женщины – нет.
В отличие от Ара я не испытывала смущения перед эйтной и молча указала женщине на дверь. Черномотанка действительно вышла, причем спиной и не отрывая от меня взгляда, уже какого-то невменяемого. Да, Иристан продолжал радовать бредовыми ситуациями.
Дверь за эйтной я закрыла сама. Почему-то слабость и сонливость исчезли, сменившись бодростью и… нервозностью какой-то.
– Ар, – захлопнув дверь, я развернулась к брату, – ничего не поняла, если честно.
Зеленоглазый воин пожал плечами, во все глаза меня разглядывая, потом все так же нехотя ответил:
– Про твой побег я знал. Про то, что хассар отдал тебя Дьяру, также – это было предсказуемо.
– В смысле «предсказуемо»?
Я начала расплетать спутанные волосы, попутно озираясь в поисках расчески. Находилась-то я в своей прежней спальне.
– Кир. – Араван подошел, протянул свою расческу, которую из какого-то кармашка на поясе вытащил. Но, едва я хотела ее взять, развернул меня, подвел к зеркалу и, встав позади, начал расчесывать сам. – Жен стесняюсь, – вдруг признался он, – а всегда хотелось.
Стою, смотрю в зеркало, там отражаюсь я и воин на голову меня выше, и у этого воина на лице такое счастливое выражение.
– Тетя Киара тебя расчесывала, а потом мне разрешала расчесывать свои волосы. – И вдруг признался: – Самые счастливые воспоминания моего детства. Ты, я и тетя Киара…
Тут уж я потрясенно молчу, и только глаза округляются. Странно, я этого не помнила совсем. Но, с другой стороны, Ар меня старше, а вообще…
– Ар, а ты с кем остался, когда мы с мамой улетели?
– Сам… – тихо ответил воин, и расческа в его сильной руке замерла на миг.
И так много одиночества было в этом его «сам». Слишком много одиночества.
– Совсем сам? – тихо переспросила я.
– Не имеет значения. – Мои волосы были расчесаны, затем стремительно заплетены в косу, конец которой Ар сам скрепил невыразительной черной резинкой. У воинов такие же были. – Вернемся к случившемуся. Кир, – его руки легли на мои плечи, чуть сжали, и взгляд в зеркальном отражении потемнел, – что ты творишь?
Интересный вопрос, конечно.
– Ар, а что я творю? – Ну так, чисто для конкретики спросила я.
Брат тяжело вздохнул и грустно выдал:
– Кир, не повторяй ошибок своей матери. Лучше быть уважаемой женой, чем…
– Договаривай, Ар! – неожиданно жестким, совсем не свойственным мне тоном потребовала я.
Не договорил, нервно погладил по плечам и отошел к окну. Потом резко, отрывисто начал рассказывать:
– Хассар просил поговорить с тобой. Говорит – его слов ты не слышишь, надеялся, что услышишь мои.
Не нравилось мне все это, но вот тот факт, что мне уже хорошо и чувствую себя снова полной сил, это мне очень по душе было.
– Ладно, рассказывай, – я направилась к выходу из спальни, раздеваясь по пути следования, – только ты на ходу рассказывай, а то мне помыться бы после всего.
Ар хмыкнул, но пошел за мной.
А в своей гостиной, опять же почему-то разгромленной, я узрела Икаса, перепуганными глазами на меня взирающего. Дверь в гостиную была открыта, сам Икасик тяжело дышал, а в коридоре слышался топот. Сначала ворвался пораненный Нрого, причем топал не он, этот двигался бесшумно, за ним вбежали еще три воина МакДрагар, которые как раз таки и топали, а еще были изрядно пожеваны. Но они хоть выглядели прилично, а я в спортивном бюстике и штанах только. Впрочем, меня личный вид интересовал ровно до той секунды, как я снова на Икаса посмотрела.
– Убью! – честно обрадовала я присутствующих. – Всех убью!
У зверя моего была порвана пасть, кровь стекала на пол, а еще на его шее оказалась выдрана шерсть, а еще он как-то странно придерживал лапу переднюю, а еще я, кажется, сообразила, чей оскал изукрасил Нроговы трицепсы!
– Киран! – Нрого сделал шаг в мою сторону и был остановлен глухим, угрожающим рычанием Икаса, – у него бешенство, Киран. Икаса придется усыпить.
Смотрю на Икасика – у того взгляд влажный, и никакой пены изо рта… А по идее, должна быть, как и взгляд невменяемый.
– Шерстюсик, что они с тобой сделали? – полностью игнорируя Нрого, я потопала к Икасу.
– КИРАН! – Вопль воина заставил остановиться. – Кира, девочка моя, я сейчас пытаюсь просто его схватить, но, если твоей жизни будет угрожать хоть малейшая опасность, я убью зверя! Стой где стоишь!
Бросаю еще один взгляд на зверя, потом на Нрого, потом снова на Икаса. Никакого бешенства я не наблюдаю! Вижу, что шерстюсику больно, вижу отчетливо, да и капающая кровь прямое тому доказательство. Вспоминаю недавние события, поведение Акаши, Икаса, прикованного в моей камере, смерть Наски и начинаю соображать. Сообразила!
– Икас, в спальню! На постель, живо!
Зверь дернулся исполнять приказ, но тут же остановился, глядя на Нрого и рыча.
– Исполнять! – прикрикнула я.
Снежная смерть метнулся в открытую дверь, по дуге обойдя Ара. В ту же секунду, как он скрылся в моей спальне, я совершила подлость.
– Есть лифчик, – сказала я, протягивая руки к застежке, – и нет лифчика!
И кто тут с приступом бешенства? На мой взгляд, этим больше воины страдают. И пока Нрого рычал своим приказ исчезнуть, а Ар пытался задвинуть меня себе за спину, видимо, честь мою охраняя, я с удовольствием за его спину задвинулась и беспрепятственно рванула в спальню. Обнаженная женская грудь воинской сообразительности была явной помехой, и они врубились в происходящее, только когда я дверь перед их носами закрыла, а после еще и шкаф к ней придвинула.
Дальше все было сделано в считаные секунды: я схватила гелликс, свой старый, который из-под кровати никто не доставал, и, не одеваясь, так как времени на скромность не было, запрыгнула к Икасу.
– Терпи, шерстюсик, – налаживая аппаратуру, торопливо шептала я, – сейчас мы тебя вылечим, маленький. Сейчас все будет хорошо.
Икасик признаков бешенства не проявлял, только скулил и жалобно на меня смотрел. Я только начала лечить его порванную губу, когда дверь была выломана.
Ворвавшемуся Нрого, который даже папандра и Ара опередил, представилась не особо приглядная картина – я, все еще без верхнего одеяния, с мордой Икаса на коленях, и живот и штаны у меня в крови. Но это мелочи, лично меня интересовало сейчас только заживление раны.
– Ненормальная! – прошипел глава клана МакДрагар.
– Лгун! – не осталась в долгу я. – Никакого приступа бешенства у Икаса не было, так?
Нрого отвел глаза. То ли стыдно стало за себя, то ли за меня.
Как выяснилось, за меня, потому что после тар-эн прошипел:
– Оденься.
– Извини, не могу, занята усмирением бешеного зверя, – съязвила я.
– Сейчас у меня приступ бешенства начнется! – прорычал Нрого.
Я полуобернулась, бросив на него взгляд через плечо, и честно спросила:
– Судя по твоему поведению, папандр снова решил отдать меня заклятому врагу или другу… кем ты ему там приходишься?
На сей раз Нрого отводить взгляд не стал, усмехнулся и негромко ответил:
– Я всегда своего добиваюсь.
– В этом мы похожи, – намекнула я, возвращаясь к лечению.
Вообще, дело шло с трудом, что меня сразу насторожило – как бы на человеке процесс заживления шел раз в сорок быстрее. А здесь…
– У него восстановленная ДНК, – напомнил о своем присутствии Нрого, – скажи Икасу, что я не представляю угрозы.
Я хмыкнула, но промолчала. В следующую секунду Икас зарычал, стремительно обернувшись, поняла, что Нрого пытался подойти, но сейчас медленно отступил.
– Кира, оденься! – повторил воин.
Продемонстрировала ему очень неприличный жест, уделяя все свое внимание Икасу. А шерстюсик снова зарычал. Обернувшись, увидела вошедшего отца. Очень недовольного, как и всегда, впрочем.