— Кого вспугнуло?
— Да труповодов этих ненасытных.
— Труповодов?
Я понял, что речь идёт о некромантах, и переспросил скорее от удивления, чем из желания узнать ещё одно определение племени охотников за мёртвыми телами, но старичок посчитал мой вопрос признаком полной неосведомлённости, потому что охотно пояснил:
— Ну те, что мертвяков поднимают да заставляют постыдным делом заниматься!
— Каким таким постыдным?
— А из могилы вылезать да по белому свету шастать, людей пугать — разве ж не постыдно? Их честь по чести похоронили, Серой Госпоже подарки подарили, а они — снова за своё? Самое постыдное! — Праведное негодование заставило старика затрясти бородой.
— Постыдное, дедушка, постыдное… А давно это было-то?
— О прошлом годе. Последний раз весной копали.
— И с тех пор больше на погосты никто не наведывался?
— Я ж говорю, вспугнуло их что-то.
Или кто-то. Занятно. И ясно, почему об этом совсем не было слышно: глубинка, да ещё на Севере, куда редко кто забредает, а караваны ходят всего два раза в год — по зимнику и в разгар лета. Впрочем, совершенно необязательно это были некроманты, захоронения могли и воришки в поисках поживы разрыть, и звери подкопать. Да и не установить точно причастность осквернителя к магическому искусству, если прямо на погосте не совершалось наложение заклинаний. А, насколько могу судить, труповоды очень осторожны и не станут лишний раз кричать о своём промысле на всю округу, так что… Не имеет смысла расспрашивать дальше: либо нужен прямой очевидец, либо тот, кто пошёл по следам да куда-нибудь вышел.
Дедуля не заметил ослабления интереса с моей стороны и продолжал трещать о мертвяках и их проделках, щедро сдабривая правду вымыслом. Минуте на пятой замысловатого рассказа я совершенно перестал следить за нитью повествования, лишь изредка поддакивая и кивая. К счастью, нашлось средство, которое легко осушило источник красноречия моего соседа: прямо перед нами на стол водрузилось блюдо с запечённой в тесте рыбой. От кушанья исходили такие ароматы, что старичок мигом забыл обо мне и расплылся в довольной улыбке:
— Ай, госпожа Ниили, ай, золотые ручки! Всё-то балуете нас, грешных!
— Мне в том труда нет, Оле, я от того радость получаю.
Женщина, принёсшая рыбу, была немолода, но только спустя несколько вдохов, собрав ощущения воедино, я понял, почему она показалась мне гораздо старше, чем выглядела.
Упругая кожа с тонким рисунком морщинок, бесцветные волосы, косами уложенные вокруг головы, блекло-голубые глаза, прячущие на своём дне счастье просто жить, и статная фигура могли принадлежать особе не старше сорока, но под этим пластом прятался другой, говорящий: не только не сорок, а дважды или трижды по сорок лет, если не больше, прожила на свете улыбчивая хозяйка. На меня смотрела линна. Смотрела оценивающе и чуть расстроенно, словно её ожидания не оправдались.
Я хотел было спросить, не она ли мать Ирм, но вовремя остановился. Нет, не она: не могла женщина с таким мудрым взглядом совершить опасную глупость. Она не позволила бы шадд’а-рафу украсть свой разум. Хотя бы потому, что у неё этот самый разум присутствует и, похоже, в больших количествах.
— Это ты просил встречи?
— Да, почтенная.
— Тогда поторопись, тебя уже ждут.
И правда ждут: невысокая крепенькая девица, веснушчатая и рыжая, непоседливая, как огонь. С того момента, как я переступил порог комнаты, прикрыл дверь и сделал пару шагов навстречу гостье, она успела почесать нос, потеребить косички, одёрнуть меховую курточку, присесть на лавку, снова вскочить и замереть наконец на одном месте, так и не придя к решению, как меня встречать.
Найо, проникновенно-серьёзные, расположились по обе стороны от девицы, всем своим видом показывая, что не позволят ей ничего лишнего в отношении меня. Надо сказать, присутствие охранников линну расстроило — она недовольно сморщилась и первым делом заявила мне:
— А этих зачем с собой притащил?
— Во-первых, не притащил, а привёл. А во-вторых, они сами решают, куда и за кем им следовать. Лучше скажи, ты — та, кого я хотел видеть?
— А сам не можешь определить? — ехидно спросила девица.
— Наверное, могу, но не считаю это вежливым. Итак?
В самом деле могу, для этого достаточно погрузиться на Третий Уровень Зрения и сравнить рисунки Кружев. А можно и не заходить так далеко, остановившись на Втором.[16]
— Меня прислали взглянуть на тебя.
М-да? Значит, личным свиданием я не удостоен. Почему бы это?
— Взглянула?
— Угук.
— И каковы будут твои дальнейшие действия?
— Ты хочешь поговорить с Ивари, — заявила линна. — Верно?
— Если мать Ирм зовут именно так, то да.
— Так зовут, так… — недовольное бурчание. — Только она к тебе из леса не выйдет. Ей линн’д-ар[17] запретила.
— Значит, мне нужно пойти к ней.
— По-о-о-о-ойти? — насмешливо тянет девица. — А кто сказал, что тебе позволят?
— Не позволят? Почему?
— Линн’д-ари не пустит под полог леса Разрушителя.
Вот как? Быстро же разносятся слухи по земле: последняя кошка уже про меня знает. Ну как так можно жить? Нигде не найти покоя.
— Чем же я заслужил отказ?
— А то сам не догадываешься! Всем известно, что убиваешь одним прикосновением… если не сдержишься.
— Не совсем так, дорогуша. И потом, я умею сдерживаться.
— Да неужели? — Тёмно-голубые глаза недоверчиво сузились. — А линн’д-ари в это не верится!
— Это её трудности. Мне нужно поговорить с Ивари, и я поговорю с ней.
— По трупам пойдёшь?
— Постараюсь найти другой путь, если позволишь.
— Ну… Есть вообще-то способ. Только ты не согласишься. — Равнодушно брошенная фраза.
— Какой способ?
— Да не согласишься, о чём тут говорить!
— Сначала я должен узнать, на что не соглашусь. Или это тайна?
Линна делает справедливый вывод:
— Раз спрашиваешь, а сам не знаешь, значит, тайна.
— Будем топтаться на месте или двинемся дальше?
Не скажу, что мне стало любопытно, но никогда не мешает узнать о себе что-то новое, верно? Особенно касающееся безопасности. И моей, и всех остальных.
— Линн’д-ари говорит, что можно тебя стреножить, — неохотно начинает рассказывать девица. — Ну сделать так, чтобы ты вокруг себя смерть не плескал.
— И как именно «стреножить»?
— Вот они знают, — кивок в сторону найо. — Взять иголки и в спину воткнуть.
Иголки? В спину? Ну-ка, драгоценная, пролей свет на бездну моего незнания!
«Что ты всё с чепухой ко мне пристаёшь, а? Отвлёк от такого милого зрелища!» — сокрушается Мантия.
Зрелища, значит? Что и как в меня надо воткнуть, говори!
«Ты же всё слышал… Иголки… В спину…»
И что изменится?
«Блоки, поставленные в определённых Узлах Кружева, меняют направление потоков Силы, задавая противоположную полярность…» — Нудное ворчание не объясняет ровным счётом ничего.
Какой Силы? Какого Кружева? У меня ничего этого нет.
«Положим, Кружево есть, только… наоборот… И течёт по нему не Сила, а Пустота — её отражение в Зеркале… А все остальные правила действуют точно так же… И если воздействовать на твои Узлы материально, произойдут изменения и на прочих уровнях… Понятно?»
Хм… Допустим. Значит, если воткнуть иглы… Кстати, в какие именно места?
«Между позвонками…»
По всей длине?!
«Почти…» — довольная ухмылка.
Это поможет запереть Пустоту внутри?
«Да… Но не обольщайся — на тебя магия действовать по-прежнему не будет…»
Почему?
«Потому что в данном случае меняется только взаимодействие с Силой… Если вектор её приложения будет направлен в твою сторону, он, добравшись до твоего личного Периметра, сложится с векторами внутри тебя и поглотится ими с изменением значения… А вот направлять Пустоту вовне себя ты не сможешь…»
Любопытно. Почему мне об этом никто раньше не рассказывал?
«Чтобы не захламлять твою голову лишними глупостями…»
Хорошо. Другой вопрос: почему это не применили ко мне вместо «алмазной росы» или вместе с ней? Ведь тогда…
«Не оскорбляй даму своим невниманием!» — буркнула Мантия, обрывая разговор.
Даму? Ах, да.
Линна стояла, скрестив руки на груди и постукивая пальцами. Ожидает моего решения? Действительно, надо решать. Хоть что-то. Но возвращаться с пустыми руками… Зачем вообще тогда всё затевал?
Я обратился к найо:
— У вас есть нужные иглы?
— Сколько хотите.
— Всегда с собой.
— Вы знаете, как и что нужно делать?
— Лучше всех.
— Твёрже всех.
— Сколько это займёт времени?
— Полчаса, — дружный ответ.
— Ты подождёшь столько? А потом отведёшь меня к Ивари?
Девица хлопает губами, но кивает:
— Хорошо.
Оголяю спину. Сразу становится зябко, но за указанное время сильно замёрзнуть не успею. В руках одного из найо вижу продолговатый футляр, в котором… Брр! Матово и масляно мерцают иглы. А длинные-то какие: по-моему, насквозь проткнуть можно. И позвоночник, и меня. Всего.
— Мне нужно лечь или можно остаться стоять?
— Это не имеет значения.
— Это не окажет влияния.
— Тогда приступайте!
— Будет больно.
— Будет страшно.
— Начинайте! Чем раньше появится боль, тем быстрее я к ней привыкну… Ну же!
Один найо стискивает пальцы на моих локтях, крепко прижимая руки к бокам, второй заходит за спину. Когда остриё иглы касается кожи, зажмуриваюсь: почему-то легче переносить неприятные ощущения, когда не видишь, как и по чьей вине они возникают. Сейчас последует первый укол и…
— Остановитесь!
Даже не крик, а всхлип. Отчаянный. Испуганный. Жалобный.
Распахиваю глаза, встречаясь взглядом с линной.
— Я что-то делаю не так?
— Не надо!
— Чего не надо?
Она падает на колени и обхватывает руками мои ноги, отталкивая найо в сторону.