– Иди-иди, – толкнул его в спину я. – Тебя туда все равно пускать нельзя. Там любители соревнуются, а не профессионалы.
– Вообще, там в основном воины, по-моему, – заметил брат Опен. – То есть – профессионалы, в каком-то смысле.
– Не канифольте мне мозги, – хохотнул я. – На вашем фоне эти профессионалы – любители.
– Есть такое, – с присущей ему скромностью согласился брат Мих и снова икнул.
– Что нам надо узнать? – поинтересовался у меня брат Опен, перед тем как мы зашли в шатер.
– Куда подался годи Талиен, в какую дыру он может забиться, – ответил я. – И, если таких мест несколько, то их точное местоположение.
Назир, только заметив счетоводов, сразу напрягся. Похоже было на то, что, несмотря на дружбу руководства, рядовые сотрудники этих организаций друг друга недолюбливали.
– Не дергайся ты, – махнул рукой брат Мих. – Не по твою душу пришли.
Брат Опен присел на корточки около связанных и бледных жрецов, ласково на них посмотрел, после чего вынул из их ртов кляпы.
– Ну что, друзья. Будем рассказывать сразу все и добровольно, или мне надо немного вас поуговаривать?
– Мы ничего не знаем, – выкрикнул один из них. – И как же вы раскаетесь в том, что сделали! Ваша смерть будет страшна, но перед этим будет ужасна ваша жизнь.
– Я служу в бухгалтерии, – сказал ему брат Опен. – Куда уж хуже?
После этого он развернул свой сверток и достал узенький скальпель.
– Ну-с. – Его лицо выражало вселенскую доброту и миролюбие. – Будем освежать память.
Он повернулся к нам.
– Вы пока можете покинуть помещение. К чему вам это видеть?
К моему великому удивлению, жрецы оказались крепкими орешками, брат Опен уламывал их минут двадцать и при том на совесть, судя по воплям, доносившимся до меня. Потом настала тишина, и он вышел ко мне.
– Ну, вот и ладушки, – в руках у него был уже закрытый сверток. – Отправился ваш Талиен к Мак-Праттам, без вариантов. Он к нему изначально собирался податься, ему наш Лоссарнах был не люб с самого его появления здесь, но тут у этого Талиена было какое-то дело. Какое – эти двое не знали, иначе рассказали бы.
– Я так понимаю, жрецы отправились в лучший из миров? – уточнил я.
– Увы, все смертны, – подтвердил мою догадку брат Опен. – И потом – к чему жить с такими ранами, мучаться от боли? Мы же гуманисты, не так ли?
– Не может быть двух мнений, – подтвердил я. – Вот только неплохо бы их…
– Брат Мих все сделает, – заверил меня счетовод. – И в озере их утопит, и камушков в ковры с телами набьет, чтобы они потом не всплыли ненароком. Не волнуйтесь и спокойно идите по своим делам.
Но на всякий случай я убедился в том, что все так и есть, помог дотащить по рощице, скрывающей нас от взглядов стражников на стенах, тела до берега реки и закинуть их подальше.
– Ты сейчас куда? – хрипло спросил меня брат Мих.
– За Флоси, куда ж еще… И за Гунтером, чего-то он запропал.
– Я с тобой, – вытер пот со лба счетовод. – Только просьба – зайдем там в кабак, я пивка попью. А то, знаешь…
– Не вопрос, – ответил я ему и достал свиток портала.
Глава восемнадцатаяо последствиях веселья и продолжении праздника.
Хольмстаг был тих и покоен. На главную площадь, засыпанную конфетти, скорлупками от орехов и прочим праздничным мусором, падал легкий и невесомый снежок, еще по ней моталась пара пьяных горожан, но не буяня, а тихонько мыча какую-то песню.
– Неужто кабаки закрыты? – с невероятной мукой в голосе произнес брат Мих. – Я же очень даже просто сейчас и помереть могу. Лопнет от напряга какая-нибудь мышца или сосудик – и все, вперед в землю, с медяками на глазах.
– От бодуна никто не помирал, – возразил ему я. – От него только психические болезни бывают – эльфийки голые могут привидеться или, к примеру, летающие человечки примерещиться.
– Да тьфу на тебя, – перепугался брат Мих. – Эльфийки-то еще ладно, особенно если голые, а вот летающие человечки… Мне одной твоей дочки за глаза хватит.
– С наступившим, – раздалось сверху.
– Ы-ы-ы-ы-ы! – брат Мих поднял голову вверх, после замахал руками, сделал несколько шагов назад, оступился и шлепнулся на заснеженную мостовую. – Началось!!!!
Над нами порхал, глумливо корча рожи, толстячок в пестрых штанах, с пакостной донельзя физиономией. Очень знакомой физиономией, я бы сказал – до боли. Той, которую я ему до могилы не забуду. Заднего, так сказать, направления.
– У-у-у-у, – завыл Тристан, приложил ладони ко лбу, выставив указательные пальцы вперед, и, изображая то ли бодливую корову, то ли жука-рогача, ринулся сверху на брата Миха. – У-у-у-у-у!
Бесстрашный счетовод икнул и, помогая себе руками и ногами, на заду начал отползать назад.
– Это пикси, – укоризненно сказал Назир счетоводу, который от ужаса уже выпучил глаза до пределов, отмеренных ему процессором главного сервера. – Существа редкие, но вполне реальные, не выдуманные. От себя замечу – сволочи редкие.
– Ну вот кто бы говорил, а! – Тристан упер руки в бока, повернувшись к ассасину. – А вы, дети ибн Кемаля, можно подумать все в белом и с арфами в руках. Кто в прошлом месяце исполнил визиря султана в Мейконге? Да шут с ним, что прикончили, главное – как? Позору было…
– А как? – заинтересовался я.
– А они подождали, пока он в отхожее место пойдет, чтобы о жизни подумать, и в самый, так сказать, разгар процесса его малым копьем ткнули не скажу куда. – Тристан пакостно захихикал, манерно прикрывая рот ладошкой. – Позору было, когда его из нужника выносили…. Это тут, на Севере, на это никто внимания не обратит, а там к таким вещам особое отношение, теперь ни один член семьи покойничка к дворцу султанскому на милю не подойдет. До пятого колена в обе стороны.
– Это наша работа, пикси, – сурово сказал Назир. – Тебе не понять.
– А это, – Тристан снова повернулся к Миху, указательными пальцами раздвинул рот до невероятных пределов, высунул язык, выкатил глаза да еще и завращал ими, что довело бедного брата Миха до икоты. – Это наше призвание, тебе тоже не понять.
– Заканчивай, – попросил я его, поднимая счетовода на ноги. – Не доконай мне его, вон он уже дергается весь.
– Вижу, – с удовлетворением сказал Тристан. – Вот это я понимаю, работа – чернеца перепугать. Высший пилотаж, филигранное умение.
– Когда здоровье поправлю, – брат Мих был бледен, но вроде его отпустило, – то тебя непременно найду.
– Пфе, напугал. – Пикси насмешливо сплюнул и внезапно заорал: – Хррррр!
Мы все дружно вздрогнули от неожиданности, а пикси захихикал и гордо сообщил:
– Нет мне равных в искусстве пугания доверчивых ду…
– Кого именно? – уточнил Назир, запуская пальцы в пояс.
– Ду, – Тристан, видно, понял, что перегнул палку, и запел, изображая в воздухе что-то вроде «лунной дорожки»: – Ду-ду-ду-ду!
– Чего хотел-то? – Я уже понял, что паршивец пожаловал по мою душу. – Чего надо?
– Передать привет и поздравления с праздником! – Тристан покопался в сумке, висящей у него через плечо, достал оттуда медную помятую дудку, приложил ее к губам и выдавил несколько на редкость хриплых и мерзких звуков. – Я рад принести тебе поздравления от… Ну, ты знаешь кого. Чтоб ты был здоровенький, толстенький, счастливенький! Чтобы вернулась в этот мир царица фей тетушка Маби и подарила тебе красоту, а великий чародей Гуд восстал из мертвых, сел на свой зеленый трон и насыпал тебе в обе ладошки мозгов! Чтобы…
– Мастер Хейген, я могу убить эту болтливую тварь? – голос Назира был на редкость благодушен, из чего я сделал вывод, что пикси и впрямь балансирует на грани жизни и смерти.
Ради правды – я бы с радостью сказал «да», поскольку существо это было слишком назойливым даже для НПС. Но этого я делать не стал, памятуя о том, что Странник испытывает к нему привязанность, и кончина этого болтливого поганца может серьезно испортить мои отношения с ним. Да и жизнь он мне тогда и впрямь спас, во глубине Сумакийских гор. Пусть глумливо, как у них заведено – но спас.
– Считай, что мы с тобой квиты, – сообщил я пикси.
– Не понял? – удивился летучий стервец, кокетливо поправляя галстук-бабочку в горошек, который он невесть зачем надел на шею.
– Да тебе и не надо, – махнул я рукой. – Ты все сказал?
– Нет, конечно, – и Тристан снова поднес дудку к губам.
– Давай без трубадурства и болтовни, – попросил я его. – У меня дел еще полно, опять же ты мне чуть приятеля не добил. Он и так был плох, а теперь уж и не знаю – спасу я его или нет.
– Ты – может, и нет, – заявил Тристан. – А вот пара запотевших литровых кружек холодного зимнего эля, нежного, бархатного, издающего терпкий аромат, янтарного, с легкой кислинкой и шапкой пены, которую так приятно сдувать…
– Убью!!!! – заревел брат Мих, подхватил какую-то оглоблю, которую невесть кто и невесть зачем оставил у стены, где мы стояли, и помчался за пикси, который с хохотом и криками: «Не догонишь! Не попадешь!» закладывал лихие фигуры высшего пилотажа. Вдобавок, еще он время от времени зверски рычал, изображая дракона, и издавал непристойные звуки губами, проносясь над головой счетовода.
– Тристан! – рявкнул я. – Слушай, я все понимаю, но совесть имей.
– Имел, и не раз, – заверил меня пикси. – А кабы ты ещё знал, в каких забавных позах!
Брат Мих потерял последние силы, прислонился к стене дома, тяжело дыша, хотел что-то сказать, но не смог. Все, на что хватило его сил – это многообещающе погрозить пикси пальцем.
– Боюсь-боюсь, – заверил его Тристан. – Не сомневайся!
После этого он сразу же начал корчить мне рожи, с многозначительным видом показывать пальцем на Назира и кивать подбородком.
– Я не доверяю ему, мастер Хейген. – Назир все понял, но у него явно было на этот счет свое мнение. – Пикси очень коварны.
– Кто?!!! – возмутился Тристан. – Мы-ы-ы-ы? Да пикси самые милые и тихие существа в Раттермарке, если бы не вы все, то мы занимались бы наукой и искусством, разводили бы цветы и кроликов!