Слёзы застилали глаза. Он вытер их тыльной стороной ладони, всхлипнул и выдернул ещё один пучок мха. Тот поддавался плохо, сопротивлялся, одаривая человека всё новыми болезненными импульсами.
Стас рвал, рвал и рвал. Судорожно, с остервенением, яростно. Дикий страх подстёгивал и придавал выносливости. В конце концов, боль стала настолько сильной, что перед глазами поплыли темные пятна. Выдернув ещё один пучок, он едва не потерял сознание и понял, что больше не сможет продолжать эту экзекуцию.
А рана не очистилась и на половину.
Немного придя в себя, Стас посмотрел на свои руки. Ладони были в крови и волосках. Он поискал взглядом обо что их вытереть, и вдруг с ужасом осознал, что мерзкий мох был везде! Он покрывал каждый сантиметр внутри дома. Потолок, люстру, посуду, стены, даже картину, раньше «над», а теперь рядом с диваном и, похоже именно мох прикрепил ножки мебели к полу и не позволил свалиться, когда дом опрокинулся. Дрожь омерзения прошлась по телу. Захотелось, как можно быстрее, выбраться из этой жуткой ловушки.
Да! Точно! Надо валить из этого жуткого места и потом очистить рану. Тем более, что до того, как он начал выдёргивать проросшую из его плоти гадость, боли не чувствовалось.
Эта мысль немного успокоила. Может не все аномалии в Зоне смертоносны? Как артефакты: есть опасные, а есть и полезные. Ведь за одним из последних, они с Михой и пришли.
Миха.
С того момента, как очнулся, Стас и не вспоминал о бывшем друге. Наверняка, тот погиб во время катаклизма. Сам Стас уцелел чудом, вряд ли Михе так же повезло.
Чуть-чуть успокоившись, Стас решил действовать. Он потерпит ещё немного этот мох, ничего страшного. Но выбираться из дома надо в обязательном порядке.
Стас понял, что всё ещё сидит с поднятыми руками. Он вытер ладони о куртку. Кровь смазалась, но ворсинки никуда не делись. Попробовал ещё раз – с тем же результатом. Выставил руки на свет, падавший из окна над головой. На ресницы попала какая-то паутина, мешала смотреть. Стас поморгал, потом начал разглядывать ладони и увидел, что вырванные из раны ворсинки мха приживились на коже рук. От пронзившего ужаса хотел завопить, но крик застрял в горле. Закашлялся. С надрывом, обдирая глотку, задыхаясь. Он кашлял и кашлял, не в силах остановиться, пока его не вырвало.
Налипшая на веки паутина снова мешала смотреть, заставлял чесаться глаза. Горло продолжало щекотать, провоцируя новый приступ кашля.
Уже плохо соображая от застившего разум дичайшего страха, Стас мог думать только об одном:
«выбраться, выбраться, выбраться».
Держась одной рукой за подлокотник, другой за спинку дивана, он спрыгнул….
Плечевые суставы хрустнули, и Стас истошно завопил, повиснув на вывернутых руках – ладони будто прилипли к дивану. Барахтаясь и суча ногами, кое-как сумел извернуться. Пот, может слезы или сволочная прилипшая паутина, почти ослепили Стаса на один глаз. Но другим он разглядел, что пальцы утопают в сером ворсе. Поганые волоски оплели их и держали. Он попробовал вырваться. Безуспешно. Всё, что у него получилось – немного сжать кулаки и вывернуть кисти. Этого хватило чтобы потом, невероятным усилием, сделать подобие кувырка, оттолкнувшись ногами от скользкой стены, и вернуть суставы в естественное положение. Медленно, он начать подтягиваться, спиной к дивану. Согнул локоть, сделал выход наверх… пригодилась-таки армейская подготовка. Вместе с этим он боролся с подступившим кашлем. Оказавшись снова на подлокотнике, он уперся в него ногами и постарался освободить руки. Если бы мог, то кричал, но боялся открыть рот, чтобы не начать кашлять. Тянул, тянул, тянул… потом присел и резко распрямился, делая рывок всем телом.
С влажным чавканьем рука высвободилась.
Вытаращив единственный зрячий глаз, Стас всё-таки закричал. Он смотрел на свою руку с содранной, болтающейся лоскутами кожей и кричал. Вопил так, что у него закружилась голова. Он пошатнулся и начал заваливаться вперёд. Но вторая рука, по-прежнему удерживаемая мхом, не позволила упасть.
Стаса закрутило, и он оказался за спинкой дивана, ткнувшись в покрытый мягким ворсом пол-стену. Инстинктивно выставил окровавленную руку, чтобы защититься от удара и погрузил её в мох. Хотел отдернуть, но как только волоски коснулись раны, боль начала утихать, и он поддался слабости - позволил им приживиться. Потом опомнился, попытался высвободиться, упершись коленями, отклонялся назад, тянул. Но воли бороться уже не осталось.
И Стас сдался.
Он перестал дергаться, оставшись висеть в обнимку со спинкой дивана, прижавшись к шелковистому ворсу щекой, и закрыл глаз. Снова начал было кашлять, но щекотание в горле быстро прекратилось, а рот и глотка занемели. Ещё какое-то время он чувствовал языком приятное покалывание от прораставшего на нем мха....
- Стас, Стас?
Голос друга доносился откуда-то издалека, словно сквозь вату, но его хватило, чтобы вырвать из серого небытия.
Миха?
Стас попытался открыть глаза, но смог лишь чуть приподнять веко на одном. Вокруг стояла темнота. Сколько же прошло времени? Вот гадство! Так и не сумел выбраться из деревни до ночи.
- Стас?
«Да! - хотел крикнуть. – Миха! Я здесь!»
Но не чувствовал ни губ, ни языка, ни гортани… вообще не чувствовал своего тела. Вот досада!
Миха же пришёл! Выжил! Миха поможет!
- Стас?
Друг снова звал его. Как тогда, когда на них напали мутанты. А может… может не «тогда», а «сейчас»? Может Стас просто упал в обморок, и ему всё привиделось? И он вовсе не сбегал, не предавал, не бросал Миху. И не было золотисто-радужного артефакта, драки, взорвавшейся деревни, жуткого дома с мерзким мхом, поглотившим Стаса.
Он попробовал хоть что-то почувствовать, хотя бы немного пошевелиться. Прилагаемые усилия казались ничтожными, будто он ничего и не делал вовсе. Но кажется ему удалось.... удалось пошевелить пальцами той руки, какую мог увидеть Миха. И через бесконечные секунды, Стас ощутил похлопывание. По предплечью, плечу, спине. Потом сильный рывок.
«Да! Да! Тяни! Тяни, друг! Вытащи меня из этого дерьма!»
Он даже приготовился к боли: хрен с ней! Потерпит!
Но боли не было. Лишь ещё несколько рывков.
«Ну что же ты, Миха?! Не сдавайся!»
Стас пытался не моргать. Он видел луч света от фонарика, и как поблескивал в нём шелковистый ворс.
Мелькнула мысль, предупредить об опасности мха, но Стас подавил её.
Вдруг Миха испугается и бросит его?!
Снова рывки, уже не такие сильные как первые.
«Давай! Давай! Дав….»
Свет ударил в глаз, мгновенно ослепив. Потом Миха убрал фонарик и приблизился так, чтобы можно было его видеть.
В одной руке друг держал рюкзак Стаса с артефактами, в другой веревку, свисающую сверху.
На лице Михи читалось сожаление и горечь.
«Нет!»
- Спасибо! – сказал, всё-таки бывший друг. – Я позабочусь о твоих.
И полез по веревке вверх, стараясь не касаться коварного мха.
Снова наступила темнота. И всё, что оставалось Стасу – безмолвно кричать.
И он кричал, пока хватало сил, пока не ускользнуло сознание, пока…..