— Ага! Я гений! — а потом весь такой загадочный кому-то звоню.
Может и сейчас прокатит? Надо срочно кому-нибудь позвонить!
Я достал телефон, открыл контакты, зажмурился, свайпнул вниз, не глядя тыкнул в номер и приложил телефон к уху.
— Алло? — ответил мне знакомый и очень недовольный мужской голос. — Илья Ильич? Который час? Что случилось-то?
И тут всё сошлось. Ну точно же! Ну да! Я гений! Клянусь, Татьяна Ильинична будет императрицей!
Глава 5Про порочный круг
Брусника поступила со мной очень подло. Посередь ночи она попросила меня сходить в бар и принести газировки, — а я-то ещё, дурак, не подумал про службу доставки в номера, — а потом заперлась изнутри. Когда я начал долбиться в дверь и требовать открыть, дриадка захныкала и сказала, что больше не может, а потом велела идти к Черепашкиной.
Ну я и пошёл. Уснул в итоге часам к пяти.
Грёбаное кракозлиное мясо! Никогда больше! Никогда!
А просыпаться нужно было рано. Пока что опущу подробности моих утренних приключений, но в гостиницу я вернулся после полудня. Не в крови. Без погони. Без трупов в багажнике и новых могущественных антагонистов, которые уже вынашивали план мести, — рано ещё; только-только старых схоронили, — однако изнасилованный морально.
И кстати, вернулся я очень удачно — не заходя в номер сразу же поймал Одоевского у шведского стола; он как раз набирал себе обед. Княжич был скромен. Он удовлетворился тарелкой рыбной солянки со сметаной и парой свежих булочек.
Ну а я в свою очередь накидал себе целый поднос. Свиные рёбра в барбикуёвой глазури, куриные шницеля, отварная картоха и кружочки из кукурузы в початках, обжаренные на гриле. Ну и солянку ещё взял. Не суп-солянку, как у княжича, а солянку в формате тушёной капусты с сосисюльками.
Это, кстати, была моя затея — поставить в меню одновременно солянку и солянку. Люди будут путаться сами, путать других, а в идеале ещё и поспорят за обедом что и как должно, по их мнению, называться. А это уже конфликт. А конфликт запоминается. И вот, у человека в копилке появляется мини-история из разряда умеренно-забавных, которой можно будет заткнуть неловкую паузу в разговоре.
— А помните солянку и солянку в «Tildikov Inn»? А кстати, было вкусно. Надо бы ещё разок туда как-нибудь съездить, — если это сработает хотя бы раз, то я уже в плюсе.
Лучше делать что-то, чем не делать ничего.
— Как вам солянка, Онотолий Анатольевич?
— Прекрасно. А как вам ваша? — спросил княжич и гыгыкнул, типа первый додумался до совпадения; ну вот, схема работает.
— Тоже ничего. Онотолий Анатольевич, после обеда у меня запланирована небольшая презентация и я хотел бы вас пригласить.
— Что за презентация?
— Мы запускаем собственный бренд для сети специализированных магазинов.
— А вы уверены, что мне нужно на ней присутствовать? — было видно, что Онотолий Анатольевич не в восторге от такой перспективы.
— А как же⁉ Мы ведь уже почти родственники. Неужели вам неинтересно посмотреть, как ведут бизнес в семье вашей будущей жены? — спросил я и вгрызся в кукурузу.
— Ну… Если честно… Я сегодня собирался уделить побольше времени вашей сестре.
— Да бросьте! Татьяна не обидится! Это ненадолго.
— Ну… Если честно…
— Польза будет, не сомневайтесь. Быть может, возьмёте что-то себе на вооружение. Быть может, придумаете какую-нибудь коллаборацию.
— Ну… Если честно… Я ещё и в бассейн собирался сходить…
— Никуда бассейн от вас не денется! Так что решено, жду вас через полчаса на пятом этаже.
Как и положено княжескому сыночку, Одоевский немножечко опоздал. Грустный шёл, как бычок на бойню. Он-то уже настроился и был уверен, что сейчас станет свидетелем чему-то нудному и скучному; он-то думал, что будет сейчас сидеть, слушать восторженные рассказы о цифрах и не понимать половину аббревиатур, а попал…
В королевство влажных фантазий имени Борзолюбы Джакузьевны!
— Илья, привет! Онотолий Анатольевич, здравствуйте, — девушка почтительно кивнула. — Присаживайтесь, где вам удобно.
Я начал наблюдать за реакцией княжича. Да хотя херли за ней наблюдать? С первых секунд было видно, как при виде Любаши тот оживился и раздул грудку на манер голубя; того и гляди заурчит и попытается притоптать.
Тебе же нравятся девушки с формами? Так вот же! Получи! Вот она, женщина твоей мечты!
Любаша!
Прямиком из офисного порно, вся такая сочная, смешливая, да ещё и в развратных очочках. Титанические сисы, обтянутые тонким чуть просвечивающим хлопком и упокоенные в белом кружевном бюстгальтере — это ли не то, чего ты ждёшь от жизни, Онотолий Анатольевич?
А посмотри-ка на эту попочку. А на ножки посмотри. А на веснушки, — пускай они интересуют тебя меньше всего, но с этой специей всё блюдо становится вкуснее, верно?
Княжич послушно сел на стульчик, положил ладошки на колени и со всех глаз таращился на Борзолюбу, как помпеец на вулкан, — с удивлением и суеверным трепетом. Ну а когда дочь Джакузия процокала по кабинету к стенду и перевернула первый лист своей презентации, Онотолий Анатольевич сжал кулаки и оскалился.
На рисунке был изображён расправленный кондом.
Негоже мне смотреть на мужские ширинки, но я был уверен, что самочувствие у Онотолия сейчас было приподнятое.
— Итак, господа, с вашего позволения я начну. Позвольте представить вам линейку презервативов и лубрикантов нашего собственного производства. Вся продукция изготовляется из экологически-чистого сырья. Сотни независимых испытаний уже доказали стопроцентную защиту от…
— Простите, — Онотолий поднял руку. — Каких испытаний?
— Независимых.
— Нет, я не о том. Я о…
— Онотолий Анатольевич, — я осторожно положил руку княжичу на плечо. — Не сбивайте её, пожалуйста. Девушка долго готовилась.
— А… Да… Ладно.
— Кхм-кхм, — прокашлялась Борзолюба Джакузьевна. — Специально для сети наших магазинов были разработаны уникальные вкусовые добавки и ароматизаторы. Но основе этих разработок мы и придумали название для всей серии, — Любаша перевернула листочек. — «Биовульв: Ретро». В ассортимент входят презервативы со вкусом холодца и хрена, сыра и сёмги, томатов с зеленью, а так же…
— Илья Ильич, — шепнул мне Онотолий. — А кто это?
— Это Любаша, — сказал я. — Ну а если точнее, то Борзолюба Джакузьевна Прямухина…
— Привет, Кузьмич, — я сел в машину и поручик Пузо тронулся по заранее обусловленному адресу.
— Здорово, барин, — Джакузий пожал мне руку. — Что за срочное дело-то такое? Хоть объяснил бы, что к чему.
— Кузьмич, сейчас нам с тобой предстоит серьёзный разговор. Ты только попытайся понять меня правильно, ладно?
— Слушаю, — Кузьмич напрягся.
— Короче. Давай обойдёмся без экивоков. Я хочу тебя усыновить.
Пузо весело гыгыкнул.
— Чего?
— Ты слышал, Джакузий Кузьмич. И кстати, а как твоя фамилия?
— Кузьмин.
— Ну да, — кивнул я. — Ожидаемо. Так вот, Джакузий Кузьмич Кузьмин, я прошу тебя стать моим пасынком.
— Барин, ты пьяный что ли? А ну дыхни…
По дороге в офис соцопеки я подробно объяснил Кузьмичу на кой мне это нужно и в чём состоит мой план. Опыт сватовства у меня к этому времени был феноменальный и в успехе мероприятия я не сомневался вообще ни разу.
Если доживу до старческой деменции, наверняка самопровозглашу себя Богом Любви; буду голенький бегать по парку и расстреливать молодёжь из лука.
Короче.
Чтобы сделать Таньку императрицей, мне нужно отмазать её от свадьбы с Одоевским. А чтобы отмазать её от свадьбы с Одоевским, Одоевскому нужно предложить альтернативу; какую-нибудь другую мою родственницу, да притом такую, чтобы паренёк забыл обо всём на свете и добровольно полез под каблук.
О вкусах и предпочтениях молодого человека я знал. И более того, они были понятны мне, как никому другому.
Немного расчётов и, — вуаля бля! — я решил устроить единение сердец Одоевского и Борзолюбы Джакузьевны. Совпадение стопроцентное; можно даже натальные карты не составлять. Он — молодой, богатый и спортивный. Ну а она — она. Пускай живут и радуются, препятствий этому никаких.
— Барин, — Кузьмич нахмурился. — Ну я же с тобой уже разговаривал по этой теме…
— Джакузий Кузьмич, погоди. Ты всё подвох какой-то ищешь. Я тебя что, обманывал хоть когда-то? Я ведь тебе не предлагаю дочь в блядский дом отдать, верно?
— Ну…
— Верно. Никакой она не ребёнок, Джакузий Кузьмич, и сейчас у неё есть шанс стать женой княжеского сына. Первой, любимой и единственной. Если я хоть заподозрю что-то не то, то сразу же дадим заднюю. Да и руку в любом случае придут просить к тебе. Ты ж батя.
— Ну…
— Вспомни Кузьмич, я ведь обещал, что со дна мы всплывём вместе. Когда я попросил вас засучить рукава и въёбывать, вы что сделали? Засучили рукава и въёбывали. Ну а теперь настала пора пожинать плоды.
Весь из себя сомнение, Кузьмич засопел.
— А почему её не удочерил? — спросил он. — Проще было бы.
— Кузьмич, я жадная скотина, а через тебя текут все деньги рода, — я ответил честно, а честность подкупает. — Оно мне надо, чтобы ты на меня затаил?
— Верно.
Конечно верно. Плюс я потихонечку подтолкнул Кузьмича к фантазиям. Дескать, так и так, если всё пройдёт ровно, поедешь с дочкой во Владимир, будешь жить, не тужить, нянчить внуков, — моих правнуков то бишь, — и в хуй не дуть.
Короче говоря, Джакузий Кузьмич согласился. Поручик остановил машину, и мы вошли в небольшое обшарпанное зданьице с вывеской «Отдел Социальной Защиты Населения»…
Казённый кабинет. Так-себе-мебель, стеллаж с наляпанными на каждый отсек буквами, куча пыльных папок и календарик с котятами. И освещение ещё такое, блядь, больничное; чтобы посетитель чувствовал себя максимально неуютно.
Напротив меня сидела барышня чуть за пятьдесят с короткой стрижкой. Маленькие злые глазки, тонкая полоска губ и фигурка часики. Вот только не песочные, а обычные. Будильничек такой; на ножках.