бое общество содержит естественное неравенство людей, но именно способность государства юридико-техническими средствами и социальными поддержками привести людей к равенству в свободе характеризует сущность каждого правящего режима. Указанное стремление выровнять возможности граждан в экономической и политической свободе в значительной степени отличает социальное государство от тиранического.
Следует признать, что не каждый человек стремится к равенству с себе подобными. Цивилизация развивается в парадигме соперничества, стремления превзойти другого, оказаться быстрее, выше, сильнее, умнее, богаче и т. д. Дух соревновательности – один из двигателей прогресса, а место в иерархии публичной власти как ничто другое демонстрирует жизненный успех. Современные российские студенты все больше стремятся стать госслужащими, почивать на лаврах политического успеха нефтегазовых компаний или расцветать в других огосударствленных монополиях. Не ослабевает поток стремящихся занять место в правоохранительных органах и судах. Включенность индивидуума в одну из ветвей власти позволяет ему навязывать свою волю окружающим, становиться выше их в иерархии субъектов принуждения, что способствует повышению его экономического благосостояния.
Расширение собственной свободы может осуществляться и посредством сужения пространства свободы подотчетных лиц. Ограничение свободы невозможно без принуждения, основанного как на законе, так и на произволе. Закон приводится в действие людьми, интерпретирующими его по собственному усмотрению. Право усмотрения, например судьи, обеспечено механизмом уголовно-процессуального принуждения, всей мощью судебной индустрии. Право усмотрения «дона корлеоне» основано на его харизме, способности к насилию, страхе подчиняющихся его воле людей. И судья, и «дон корлеоне» нуждаются в соответствующей интерпретации своих законов и понятий, в помощниках, «консильери» и прочих сподвижниках. Все они занимают определенную нишу в иерархии интерпретаторов закона и права.
Способность к интерпретации правовых норм, юридических фактов и правоотношений является качеством, недостаточным для того, чтобы ко мнению интерпретатора прислушивались и его рекомендации исполнялись другими людьми. Реальной властью обладают только те интерпретаторы, в чьи полномочия входит применение нормы к конкретным правоотношениям, наложение санкции и принуждение. В российских процессуальных кодексах среди субъектов, обладающих правом на принуждение, указаны суды, прокуроры, следователи (ОВД, ФСБ, Ск, ФСКН), дознаватели (ОВД, фСб, ФССП, ФПС, ФСКН, ФТС, МЧС). Кодекс об административных правонарушениях Российской Федерации содержит внушительный перечень субъектов, уполномоченных в силу закона применять принуждение к физическим, должностным и юридическим лицам.
В российском государстве актуализировано невероятное количество институтов, официально уполномоченных интерпретировать право и назначать наказания. Помимо судей, в иерархию субъектов административного насилия включены еще семьдесят три (!) политико-правовых игрока, таких например, как органы внутренних дел (полиция), органы и учреждения уголовно-исполнительной системы, налоговые органы, таможенные органы, пограничные органы, военные комиссариаты, органы, осуществляющие государственный ветеринарный надзор, органы, осуществляющие государственный земельный надзор, органы, осуществляющие государственный надзор за геологическим изучением, рациональным использованием и охраной недр, органы, осуществляющие федеральный государственный надзор за использованием и охраной водных объектов, органы, осуществляющие государственный лесной контроль и надзор, органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, осуществляющие государственный лесной контроль и надзор, органы, осуществляющие функции по контролю в области организации и функционирования особо охраняемых природных территорий федерального значения, органы, осуществляющие функции по охране, контролю и регулированию использования объектов животного мира и среды их обитания, органы, осуществляющие контроль и надзор в области рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов и среды их обитания, органы гидрометеорологии и мониторинга окружающей среды, органы, осуществляющие государственный экологический контроль[215] и т. д.
Семьдесят четыре иерархические структуры публичной власти, алгоритмы принятия решений которых скрыт от большинства населения, являются оплотом консервативных механизмов официального толкования права. Трудно представить, как такое большое количество институтов власти одновременно осуществляет единообразную правоприменительную и официальную интерпретационную деятельность, осуществляя легальное насилие. Все эти установления, кроме суда, относятся к исполнительной ветви публичной власти и занимают свое место в иерархии государственного принуждения. Каждая из вышеперечисленных структур в пределах своей компетенции принимает участие в формировании принципов и правил масштабирования свободы. Эти институты исполнительной власти взаимодействуют с законодательными органами и судами, в значительной степени предопределяя характер судебного толкования курируемых составов правонарушений и отраслевых направлений человеческой деятельности. На мнение этих структур ориентируется экспертное сообщество, заключения которого суд обязан принимать во внимание в процессе правоприменения.
Для полноты исследования иерархии субъектов насилия необходимо синхронизировать ее с иерархией правоприменителей и с иерархией интерпретаторов права. Соотношение этих иерархий коррелирует с соотношением свободы и принуждения. Проблема принуждения является одной из ключевых в юридической практике. Хозяйствующие субъекты и лица, занимающиеся нарушением закона на постоянной основе, стараются организовать свои действия так, чтобы избежать наказания либо минимизировать его. Некоторые правовые теории актуализируют психический элемент феномена принуждения, не относя принуждение к признакам права. Например, профессор Санкт-Петербургского государственного университета А.В. Поляков среди признаков права выделяет лишь существование субъектов, обладающих взаимообусловленными (коррелятивными) правами и обязанностями и наличие социально признанных и общеобязательных правил поведения (норм)[216]. Исследуя онтологический статус права, он приходит к выводу о том, что «государственное принуждение не является необходимым условием функционирования права. Большинство норм большинством субъектов реализуется безо всякого государственного принуждения»[217].
Несомненно, субъекты государственной власти не стоят за спиной каждого человека, заключающего гражданско-правовой договор, вступающего в семейные отношения, соблюдающего либо нарушающего формализованные правила или обычные нормы поведения. Действительно, правовое принуждение «имеет психическую природу и интеллектуально-эмоциональное (ценностное) обоснование». Но вступающие в правоотношения люди подразумевают возможность принудительной защиты своего права, что для многих является важным основанием начала правовой коммуникации. Субъект не будет заключать договор поставки дорогостоящего оборудования и платить деньги в форме предоплаты, если его интересы не гарантированы системой законодательства, судебной практикой и возможностью обеспечительных мер исполнительной системы. Разумный российский человек не начнет заниматься средним и большим бизнесом, не заручившись поддержкой неформальных лидеров общества и субъектов правоохранительной деятельности.
Растущее ежегодно количество административных правонарушений свидетельствует о правовой энтропии, – население явно не желает соблюдать устанавливаемые государством нормы поведения. Статистика судебных и правоохранительных органов, мнения специалистов иллюстрируют масштабы нарушений: более тридцати миллионов в год обращений с заявлениями о совершении преступления, еще большее количество фактов, свидетельствующих об административных правонарушениях. Достаточно ли только психического принуждения к нарушителям норм закона и права для того, чтобы защитить интересы потерпевших от уголовных преступлений и административных правонарушений? Следует ли настаивать на том, что принуждение (государственное, корпоративное, нравственное и т. п.) не относится к основным признакам права? Какими словами следует уговаривать должника (мошенника, убийцу, насильника) возместить различные формы вреда?
Функция общей превенции наказания предполагает как минимум существование системы наказаний. Наказание – это всегда насилие над материальным, физическим, психическим состояниями субъекта, ограничение его свободы воли, экономической и даже физической свободы. Принудительное исполнение наказания в российском правовом дискурсе часто сопровождается неоправданной жестокостью. Следует учитывать также избирательный характер правоприменения. Вынесение наказание в известной степени становится актом «раздачи боли». Воля наказанного человека трансформируется, жесткая система наказаний стремится подавить стремление человека к свободе мысли, свободе передвижения, свободе предпринимательства, физической свободе. Это касается не только уголовной, но и административной, дисциплинарной, гражданско-правовой ответственности. Запрет выезда за границу, отказ в регистрации изменений в учредительные документы, лишение права управления транспортным средством и другие формы массовых поражений в правах формируют характер правоотношений между обычным населением и субъектами, уполномоченными на применение санкций.
Существование принудительных мер предполагает систему наказаний и иерархию субъектов, принимающих решения о наказаниях. Особая каста людей, уполномоченных «раздавать боль», в российской публичной власти занимает важное место. Каждый активный человек имеет тот или иной опыт правовой коммуникации с сотрудником дорожной полиции, налоговым инспектором, следователем, судьей и другими субъектами иерархии государственного насилия. Но принуждение и правовая коммуникация не ограничиваются взаимоотношениями с субъектами публичной власти. Довольно часто людям приходится сталкиваться с негосударственной системой принуждения, когда нормативная система социальной группы предъявляет дополнительные требования к человеку. Например, в большинстве банков требуется соблюдать корпоративный стиль одежды, в гольф-клуб не допустят игрока в джинсах, судимость не позволит преподавать в средней школе и высшем учебном заведении, в стандартный бассейн не пройти без купальной одежды и шапочки, в некоторые финские парные нельзя входить в одежде и т. д. Всем известны экстралегальные методы принуждения в так называемой криминальной среде. Например, из обвинительного заключения по материалам одного общеизвестного уголовного дела следует, что лидер организованного преступного сообщества демонстративно на «рабочем совещании» убил члена своей социальной группы за несоблюдение субординации во взаимоотношениях со «старшими товарищами». После этого