– Мам, тут такая ситуация, – за моей спиной послышался голос Евсея.
Я оглянулась и увидела, что молодежь стоит на пороге кухни, крепко держась за руки.
– Бабушка написала отказ от Даши и Саши. Теперь их должны забрать в спецприемник.
Печальные глаза Даши, поблескивая слезами, с неуверенной, робкой надеждой смотрели на меня. Так утопающий смотрит на тонкую веточку, надеясь, что сможет ухватиться за нее, но в душе понимая, что вряд ли она ему поможет.
– Мам, мы должны забрать Дашу, – решительно закончил Евсей.
Я взглянула на сына. Он не спрашивал у меня разрешения, он говорил уверенно, без тени сомнений. Мой сын даже не сомневался в том, что мы с отцом заберем этих детей.
В тот же вечер мы созвонились с мужем по видеосвязи (он занимался бизнесом в другом городе). Егор, как и предполагал Евсей, поддержал нас.
Я же решила наконец нанести визит бабушке. Пришло время познакомиться с ней лично.
Мария Федоровна открыла дверь, холодно и вопросительно посмотрела на меня. Это была поджарая женщина, ее тусклые, бегающие глаза выражали злость и подозрение. После того как я представилась, она нехотя впустила меня в дом, но дальше порога приглашать не стала.
– Я хочу поговорить с вами о Даше, – сказала я и обрисовала ситуацию.
– Усыновить хотите? – переспросила Мария Федоровна. – Ну а че? Молодцы! Вы сейчас до восемнадцати лет ее у себя подержите, а потом наиграетесь и мне вернете.
– Зачем мне ребенок до восемнадцати лет? – спросила я, искренне не понимая ход ее мысли.
– Ой, да не прикидывайся святой! – издевательски взглянула на меня бабушка Даши. – Деньги, небось, хочешь получать на детей?
«Ах вот оно что!» – картинка постепенно начала проясняться. Но конфликтовать со старухой мне не хотелось. Поэтому, поглубже вздохнув, я попыталась зайти с другой стороны и миролюбивым тоном начала:
– Да ну что вы такое говорите? При чем тут деньги? Я зарабатываю достаточно и без детских пособий. Давайте лучше поговорим как разумные люди. Дети детьми, но мы-то с вами взрослые, ответственные люди… Можно узнать причину – а что произошло? Может, не стоит так торопиться?
Мне было понятно: судьба девочки, которую я успела полюбить всем сердцем, сейчас зависела от этой холодной карги с красными глазами, которые, когда она начинала злиться, приобретали просто адский оттенок. Но никакая дипломатичность не смогла пробить броню, которой окружила себя бабушка Даши.
– Че? Подзаработать решила? – продолжала мне грубить старуха, как будто совершенно меня не слыша. – А ниче у тебя не получится!
Я не стала повторять, что мне не интересны деньги детей, и напоминать, что уже давно оплачиваю репетиторов ее внучки, оканчивающей одиннадцатый класс. Просто молча смотрела на нее.
Мария Федоровна, видимо, почувствовав себя хозяйкой положения, скрутила кукиш и ткнула мне в лицо:
– Вот тебе! И копейки не получишь!
Это неприкрытое хамство вывело меня из себя.
– Вы прекрасно знаете, – жестко чеканя каждое слово, начала я, – что детей уже предали, и не однажды. В первый раз – их мама, когда выскочила из окна. Во второй раз – папа, когда бросил их и уехал за границу. А сейчас вы, единственный оставшийся родной взрослый человек, от них отворачиваетесь. Как они должны все это пережить?
Мои слова пробили броню и попали точно в цель. Глаза женщины округлились, брови резко подскочили вверх, а рот открылся, она напоминала большую рыбу, выброшенную на берег. Но она не собиралась сдавать позиции и разразилась гневной тирадой:
– Да какое вы имеете право?! Да вы хоть знаете, сколько боли я пережила!..
Прямо при бабушке я позвонила в службу опеки и по громкой связи переговорила с социальным работником, патронирующим эту семью.
– Да, – заверила меня женщина с приятным голосом. – Сегодня пятница, и я могу оставить детей дома на выходные. Но в понедельник мы обязаны их забрать. Поймите, нам поступил отказ. Социальная служба должна отреагировать и забрать детей.
– Даша готовится к ЕГЭ, – настаивала я. – У нее репетиторы. Мы не можем срывать учебный процесс. Если вы ее заберете, я не смогу ничего сделать до самых экзаменов. А девочке нужно окончить одиннадцать классов! Вы поймите, я просто не успею ее вытянуть до июня.
На том конце провода повисла тишина. Соцработница долго обдумывала услышанное. Наконец она произнесла:
– Приходите в понедельник… Я подумаю, чем смогу вам помочь… Попробуем оформить временное опекунство.
В понедельник мы втроем – я, Евсей и Даша – пришли в социальную службу. Там нас уже ждали Мария Федоровна и Саша. Старуха ни за что не захотела отдавать мне внука во время наших первых переговоров в ее прихожей, поэтому мальчику пришлось остаться у бабушки на все выходные.
Мария Федоровна, поджав губы, посмотрела на внучку, а потом, бросив холодный, колючий взгляд на меня, отвернулась к стене со стендами. Всем видом она демонстрировала, что говорить ей со мной не о чем. В эту минуту я почувствовала, как непроизвольно сжалась рука девочки, которую я продолжала крепко держать.
– Не бойся, – сказала я, глядя в ее огромные глаза. – Даша, я тебя в любом случае не отдам. Мы с папой приняли решение. Ты остаешься у нас.
Даша неуверенно улыбнулась и тихонько переспросила:
– Точно?
Я кивнула.
– Я не хочу возвращаться к бабушке, – еле слышно добавила она.
А в кабинете у соцработницы, с которой я говорила по телефону, разразилась целая драма, которой мог бы позавидовать Станиславский.
– Это я хочу отказаться от внуков?! – кричала Мария Федоровна, и ее лицо начинало багроветь. – Да как вы вообще могли такое подумать?! Да я никогда в жизни не откажусь от детей!
Соцработница, женщина лет тридцати с тугим пучком на затылке, внимательно смотрела на пенсионерку. И даже очки сняла от удивления. Когда бабушка Даши закончила свой монолог, женщина вновь водрузила очки на нос, поискала что-то в своих бумагах и вытянула из них листок, исписанный крупным размашистым почерком.
– А это тогда что? – поинтересовалась она.
Мария Федоровна посмотрела на листок и на мгновение растерялась.
– Это ваш письменный отказ от детей, – напомнила соцработница. – Смотрите, вот вы пишете, что ваши внуки наркоманы, с которыми вы больше не можете проживать под одной крышей. А вот вы просите нас забрать детей и полностью отказываетесь от них. Это же ваш почерк?
Мария Федоровна на минуту застыла, а потом резко изменила тактику:
– А кому вы хотите детей отдавать? Этой, что ли? Ее муж не живет с ней – семья неполноценная. Куда вы там собрались ребенка отдавать?!
Эти слова прозвучали звоном в моей голове. Все, что касается моей семьи, – это свято. Я чувствовала, что забрало шлема начинает опускаться на мой разум и затемнять гневом рассудок. Но тут же уловила, как Евсей, держащий меня за руку, крепко сдавливает мои пальцы. «Так, Аня, стоп. Твоя цель – с бабкой поругаться или разобраться с ситуацией наилучшим образом?» Забрало начало подниматься, и я сделала вид, что не слышу этих гадостей.
Соцработница, видимо, привыкшая к подобным сценам, спокойно взялась за оформление временного опекунства. Мы связались с Егором по видеосвязи, и его согласие на опекунство было подтверждено.
– Э-э-э, да что вы внуков-то родных у меня отбираете? – вдруг как-то очень искренне воскликнула Мария Федоровна.
Потом она схватилась за сердце и опустилась на стул.
– Ба, ты чего? – испугался Саша, темноволосый, коротко стриженный мальчик.
Он бросился к бабушке и обнял ее. Та прижала к себе внука, который казался слишком взрослым для своего возраста.
– Оставьте мне хоть Сашку, – проговорила бабушка плачущим голосом.
Задав детям несколько вопросов, соцработница резюмировала:
– Саша остается с Марией Федоровной, бабушкой, а над Дашей оформляем временное опекунство на вас, Анна.
Так у меня появилась приемная дочь. И только со временем я поняла, как это непросто. Теперь в нашей семье жил маленький колючий ежик с нежной и доброй душой, спрятанной за семью замками. Колючий ежик, за которого ты отвечаешь перед государством, а если с ним что-то случится, то несешь уголовную ответственность. А попробуй объяснить это подростку, тем более когда любое слово воспринимается через призму недоверия!
Но именно тогда благодаря Даше я поняла, что любовь может растопить любое сердце. Не нужно ни контролировать, ни объяснять – человека нужно просто любить и доверять ему. Девочка видела, что я ей доверяю, и постепенно училась доверять мне.
Да, ее приход стал довольно сложным периодом в моей жизни и в то же время – одним из радостных. Это большое счастье, что у меня появилась Даша, добрая, милая девочка с печальными глазами, которая еще очень долго воспринимала любые проявления любви как жалость.
Дети помыли руки и сели за стол, переглядываясь и таинственно улыбаясь. Евсею не терпелось поделиться своей новостью. А Даша смущенно накручивала прядь своих длинных волос на палец.
– Я отправил вам сообщение, посмотрите, – торжественно произнес Евсей.
Мы с Егором, Мироном и Леей дружно заглянули в наш семейный чат в мессенджере и одновременно открыли сообщение. Это был скрин документа на госуслугах, подтверждающего подачу заявления на регистрацию брака.
Очень неожиданно! И в тот же момент ожидаемо. И радостно, и грустно, ведь еще одна страница перевернулась, а новая еще только будет писаться. И о чем она будет, не знал в этот момент никто за этим обычным семейным чаепитием.
Все-таки в опекунстве есть свои плюсы. Когда сын и приемная дочь заявляют, что решили пожениться, ты радуешься за двоих детей сразу. А это уже двойная порция счастья!
– Ну что, мой дружочек Сириус, – произнесла я, обуваясь в прихожей. – Идем гулять?
Пес радостно завилял хвостом, предвкушая, как важно поведет меня на улицу, дышать свежим воздухом и размышлять. Как только мы вышли на улицу и отошли подальше от дома, я тут же завела беседу с ним: