– Помоги мне, – как-то напрямую попросила Люба.
– Давай без меня, – отмахнулся Стас.
Девушка внимательно посмотрела на него, и первая тень обиды закралась в ее душу.
Прошло несколько недель, прежде чем Люба задала мучающий ее вопрос:
– Стас, а почему ты не ходишь на работу?
– Тебя это не касается! – отрезал парень, чувствуя, как в душе закипает злость при одном слове «работа».
– Как же мы будем жить? – робко поинтересовалась девушка. – Если ты нигде не работаешь…
– Тебе что, денег не хватает?! – взвился Стас. – На что не хватает?! На еду? На шмотье?
Люба, не ожидавшая такого эмоционального всплеска, опешила и со слезами выбежала в другую комнату. Злость и гнев заполнили душу Станислава: «Они что, все сговорились? Все талдычат: работай! А жить-то когда?» Он стиснул кулаки так, что костяшки побелели, и со всей силой ударил в стену. Вазочки на полке, расставленные Любой, предательски зашатались, да так, что Стасу пришлось их ловить.
Выпустив пар, он пошел к Любе мириться.
Мир был восстановлен. Но боль и недоверие уже прочно поселились в душе девушки.
Спустя несколько месяцев к Стасу с Любой пришла хозяйка квартиры и потребовала немедленно выселяться.
– Вы не имеете права! – возмутилась девушка.
– Я не имею права?! – переспросила хозяйка, приблизив к ней свой крючковатый нос и мутно-серые глаза. – Да я, если захочу, могу вас в полицию сдать! Вы уже второй месяц мне не платите!
– Как не платим? – удивилась Люба, переводя взгляд на Стаса, молча собирающего свои вещи.
В комнате повисла звенящая тишина. Потом Стас безразличным тоном произнес:
– А ты думаешь, мне деньги с неба сыплются?
Ничего не сказав в ответ, Люба молча пошла собирать вещи.
В этот день они переехали к Ольге. По ее реакции сложно было сказать, то ли она радуется возвращению сына, то ли торжествует, пытаясь сказать: «А я тебе говорила!»
Две хозяйки стали жить под одной крышей. Но если на обустройство дома Ольга могла закрыть глаза и позволить молодой невестке в чем-то одержать победу, то отдать ей сына она была не готова. С маниакальным упорством она продолжала гладить ему рубашки, стирать его вещи и соревноваться в приготовлении его любимых блюд.
Напряжение, словно хорошая опара, медленно бродило и только ждало случая, чтобы вылезти наружу. И долго ждать не пришлось.
Ольга заранее предупредила Любу, что приедет Маша, первая жена Станислава, с дочерью.
– У девочки аллергия, – пояснила Ольга. – Они время от времени должны показываться аллергологу. Поэтому приезжают на пару дней и останавливаются у нас. Ты же понимаешь, это дочка Стаса.
– Конечно, – кивнула Люба. – Понимаю.
Но когда Маша вошла в дом, Люба пораженно застыла на месте. Она не видела ни лица первой жены Стаса, ни ее больших хлопающих ресниц, ни чрезмерно полных губ, которыми та что-то говорила. Люба смотрела на уши своей предшественницы: в них были такие же серьги с камнями, как и у нее самой.
– О, какие милые сережки! Откуда они? – бесцеремонно спросила Люба.
– Стас подарил! – ответила Маша и вскинула подбородок.
Люба медленно перевела взгляд на парня. Тот, чувствуя, что попал в щекотливое положение, попытался выкрутиться:
– Я давно ей подарил. Любаша, ну мы же с Машей были когда-то женаты.
Маша хмыкнула:
– Неправда! Ты подарил мне эти серьги два месяца назад, когда хотел вернуться в семью!
– Ты подарил ей серьги тогда… – прошептала пораженная Люба, глядя на Стаса, – когда уже встречался со мной?!
Это и был тот взрыв, который поставил точку в их непростых отношениях. Девушка оценивающе посмотрела на Станислава, перевела взгляд на ухмыляющуюся Машу и, повернувшись на негнущихся ногах, ушла в комнату собирать свои вещи.
На следующий день, еще раз напоследок поскандалив, Люба вернулась в Новокузнецк к родителям.
– Анна, он не хочет меня слушать, – расстроенно заявила Ольга во время очередного звонка.
– Ну, он уже достаточно взрослый мальчик.
– Он привез эту девочку… Любу… сюда. Неплохая девочка… Но это все так сложно. А тут Маша с дочкой… Я вообще не приложу ума, что делать. Понимаете, Анна, Стас разругался с Любой, и та уехала к родителям.
– Да, я понимаю.
Это было как раз то, о чем я предупреждала Станислава. Если астрологическая карта говорит, что для отношений не время, то лучше не испытывать судьбу, а направить все свои ресурсы на какую-нибудь другую сферу.
– Анна, как вы думаете, – настаивала Ольга, – что мне делать?
– Жить дальше и заниматься своей жизнью, – напомнила я.
– Да это я поняла, – кисло произнесла она и с надеждой добавила: – А как помочь Стасу с Любой?
Я тяжело вздохнула:
– Оль, не нужно вмешиваться в их отношения. Они уже большие, сами разберутся, дайте набить им своих шишек, все равно они вас не слушают. А вы… если вам так нужно о ком-то заботиться, уделите внимание своей внучке. У нее, кажется, аллергия?
– Да. Опять обострилась.
– После развода родителей? – предположила я.
– Да. Откуда вы знаете?
– Аллергия у детей очень часто появляется в период, когда родители разводятся, – пришлось пояснить мне. – Несогласие с происходящими событиями, желание, чтобы все было по-другому, и невозможность повлиять на это вызывают внутреннее напряжение и раздражение, которое и проявляется в форме аллергии. Я бы вам рекомендовала направить свою заботу и любовь на внучку, ей это в данный момент необходимо больше.
Ольга ничего не ответила мне. А я подумала о том, что судьба посылает ей спасительную ниточку в виде внучки. Но захочет ли Ольга ухватиться за нее? Ведь так привычно вновь уйти в заботу о сыне. Тут явно без Эмотикона не обойтись.
Вернувшись с работы и не застав Стаса дома, Ольга тяжело вздохнула. «Где же он может быть? – обеспокоенно думала женщина, стягивая в прихожей пальто. – Хоть бы все у него было в порядке… Может, позвонить? Да нет, не буду. Еще разозлится, скажет: какого лешего ты опять звонишь? Не понимает, что я мать… а потому всегда буду за него переживать, независимо от того, сколько ему лет».
Она прошла в гостиную и взглянула на часы.
– Полвосьмого… – произнесла она. – Подожду до девяти. И если не появится, то позвоню. И что скажу? Спрошу, что приготовить на ужин. Так можно и сейчас позвонить!
Идея обрадовала Ольгу, и она набрала номер сына.
– Да-а-а! – прозвучал в трубке родной голос.
– Сынок, – начала женщина. – Хотела спросить тебя, что приготовить на ужин. Что бы тебе хотелось?
– Мамуль, все равно, – весело ответил Стас. – Я, кстати, скоро буду. И буду голодный, как волк!
– Поняла, – радостно ответила Ольга, заряжаясь позитивом сына. – Бегу готовить ужин!
– Давай-давай! А у меня отличная новость! Дома расскажу.
Стас вернулся сияющий и с порога выложил:
– Я решил открыть свое дело! Буду заниматься топливом.
– Здорово! – поддержала мать.
– Только одна загвоздочка, – добавил парень, проходя на кухню и жадно вдыхая ароматы ужина. – М-м-м-м, как вкусно пахнет!
Ольга, довольная, улыбнулась:
– Давай к столу. А что за загвоздочка?
– Что вы делаете? – возмущенно воскликнула я, глядя на старушку, которая тыкала в меня зонтиком.
Сириус, уловив в моем голосе несвойственные тона, тут же напрягся и решительно развернулся к незнакомке.
– Попалась! – со злобой в голосе воскликнула худощавая, скрюченная от старости женщина и, заметив, как огромное лохматое чудо тянет к ней свою морду, добавила: – Так он еще и без намордника?
– Это бобтейл, – пояснила я, изо всех сил стараясь сдержать негодование, накатывающее на меня, словно морские волны. – Он не входит в перечень собак, которые должны носить намордники. У нас в государстве есть узаконенные правила. Вы лучше объясните, зачем укололи меня своим зонтом!
Старушка, опасливо поглядывая на пса, произнесла, шамкая беззубым ртом:
– А вы собаку выгуливаете? Выгуливаете. А кто за вашей собачкой прибирать дерьмо будет? А-а-а?
И тут же в разговор вступила дама, с живым интересом наблюдавшая за нами с балкона второго этажа.
– Да-да! – воскликнула она, потушив сигарету и щелкнув ярко наманикюренным пальчиком окурок вниз, на тротуар. – Уберите говно за своей собакой!
– Я всегда убираю за своей собакой! – четко выговорила я, чувствуя, как негодование все-таки побеждает и, словно ком, нарастает в душе.
Выходишь на прогулку с собакой в хорошем настроении. Идешь, радуешься погожему деньку, щуришься от солнышка и думаешь о чем-то хорошем. О том, как помочь людям понять свою суть, как им наладить свою жизнь, как сделать их трансформацию эффективной и менее болезненной. И в эту минуту тебя возвращают на грешную землю с криками: «А где собачье дерьмо?»
Я взглянула на бабку с зонтом.
– А где собачье дерьмо? – повторила она, думая, что я ее не слышу.
– В мусорке. Или вы думаете, что я должна его домой нести?
– А как проверить, что ты говоришь правду? – вновь влезла в разговор дама со второго этажа.
Я пожала плечами и, похлопав Сириуса по лохматому загривку, пошла домой. Ну что ответишь этим людям? Хотя ответить очень хотелось, просто язык зачесался сказать: «Оглянитесь вокруг. Везде битое стекло, окурки, пакеты валяются – все то, чем нагадил человек. Почему вы так не реагируете на людей, которые вот это делают?» Но я промолчала. Стараюсь не вступать в конфликты с теми, кто не способен меня услышать.
Вернувшись домой и тщательно отмывая лапы своему лохматому спутнику, я усмехнулась:
– Да, Сириус, вот в ситуации с этой старушкой можно было бы хоть порычать немного. А то наша с тобой доброта…
И в эту минуту меня озарило: у людей, которые держат животных, априори есть часть любви, которой они хотят делиться с окружающими. Причем не только с людьми, но и с животными. То есть у них в душе и любви, и доброты достаточно.