Не оправившись еще после пережитого шока в родзале, Владимир все сильнее и сильнее увязал в этом водовороте. Ксюша больше не казалась ему привлекательной. Ребенок начинал раздражать. А семейная жизнь, о которой он так мечтал, обернулась настоящей каторгой. Тяжелая депрессия, волна за волной, накатывала на Владимира.
Вечером, возвращаясь домой, он видел недовольное лицо своей женщины, которая, словно заезженная пластинка, повторяла одно и то же:
– Ты не представляешь, как это сложно – быть матерью! Я так устала. Она постоянно орет.
А потом вручала дочку отцу и говорила:
– Теперь твоя очередь заниматься ребенком, а мне нужен отдых.
Володя забирал малышку. Он носил ее на руках, что-то рассказывая и напевая какие-то песенки. Ксюша затыкала уши руками, чтобы не слышать, как «воет медведь», или уходила в другую комнату и включала телевизор, пытаясь заглушить голос Володи. А Машенька, убаюканная отцовским пением, мирно засыпала.
Однажды, когда Владимир вернулся домой, Ксюша прямо возле порога вручила мужу дочку.
– Э-э-э, да погоди, я вообще-то есть хочу, целый день голодный!
– Я тоже хочу! – выкрикнула Ксюша. – У меня с ребенком не было возможности даже чаю выпить.
Он прошел на кухню и по привычке заглянул в одну кастрюлю – пусто. В другую – та же история.
– У нас вообще ничего нет поесть?
– А когда я должна была приготовить, если Маша все время орет и просится на руки?! – возмутилась Ксюша. – У меня уже спина отваливается от постоянного ношения ее на руках! А ты еще с этой дурацкой едой пристаешь!
– Ну все-все, тихо, – пытался успокоить жену Володя. – Сейчас я что-нибудь приготовлю.
С этого дня он, приходя с работы, начал ежедневно готовить ужин. А потом забирал дочку, играл с ней, разговаривал, читал книжки, искренне считая, что его месячная дочка все понимает. Это он, Володя, вставал к ней ночью, готовил смесь, кормил, потом укачивал, напевая «баю-баю-баюшки» на все лады. И именно он, зажимая нос прищепкой, менял памперсы и купал ребенка.
– Вова, – как-то сказала Ксюша. – Мне очень тяжело с Машенькой днем. Ты же видишь, какая она капризная. Все время орет.
– Да нет, – возразил Володя. – Она не капризная. Она просто любит, чтобы с ней разговаривали.
– Не говори ерунды! – возразила жена. – Ей всего лишь месяц. О чем с ней можно говорить!
Владимир не стал спорить. В последнее время он уже успел понять, что спорить с Ксюшей бесполезно. Ее не переубедить. И если не хочешь провести весь вечер в баталиях, то лучше промолчать.
– Давай переедем к моей маме, – предложила Ксюша. – Она поможет нам с Машенькой.
– Ну давай, – пожал плечами Володя, надеясь, что, если теща начнет помогать с ребенком, он наконец сможет выспаться.
Сидя в своем кабинете, за шкафом-перегородкой, Владимир внимательно смотрел на цифры в мониторе. Не нужно быть крупным специалистом, чтобы понимать, что его предприятие, которое еще полгода назад приносило отличный доход, медленно сползало в категорию убыточных.
«Если так пойдет и дальше, – размышлял он, – то я стану банкротом». Но даже эта убийственная мысль не смогла пробить черную броню депрессии, которая мертвой петлей обвилась вокруг Володи, и заставить двигаться вперед. Он часто вспоминал те тяжелые годы, когда очутился на улице и пристрастился к наркотикам. Но даже тогда жизнь не казалась ему настолько пугающе мрачной, как сейчас.
Уже несколько месяцев они жили у Ксюшиных родителей. Причем с наступлением лета Катенька (так называл свою жену тесть) решила перевезти семейство на дачу.
– Ребенку будет лучше на свежем воздухе, – безапелляционно заявила она.
И вся семья в ближайшие выходные перебралась за город.
Мужчинам стало труднее добираться на работу. И ладно Владимир – он привычно сел за руль и поехал, но вот Ксюшин папа… ему теперь приходилось целый час трястись в электричке до города. Но он вообще все делал безропотно, никогда не споря с женой и не переча ей. А в ответ получал только одно слово – «дебил».
– Нет, ты только посмотри, опять этот дебил нажрался, – заводила свою пластинку Катенька, увидев покачивающегося на пороге мужа. – И наградил же бог муженьком!
За эти несколько месяцев Владимир практически ни разу не слышал имени тестя. Казалось, что это «дебил» стало его вторым, домашним именем.
Ксюша после переезда к родителям впервые вздохнула с облегчением. Все заботы о ребенке она с готовностью переложила на плечи бабушки.
– Ты приносишь мало денег, – сказала она как-то раз. – Не можешь обеспечить нас с Машенькой. Поэтому я выучусь на эсэмэмщика и начну зарабатывать сама. Кто-то же должен содержать семью.
Теперь требовательные звонки «привези молоко, памперсы и продукты для ужина» стали атаковать Володю не только от Ксюши, но и от ее матери.
Постоянные срывы сделок подтачивали бизнес. Поставщики и заказчики перестали воспринимать некогда успешного бизнесмена как партнера и начали тихонько посмеиваться над ним за спиной, называя не иначе как «подкаблучником».
– Я увольняюсь, – как-то сказала Анна Ивановна и бросила Владимиру Николаевичу на стол заявление.
Еще несколько месяцев назад она не позволила бы себе такого поведения. Да и сам он не допустил бы подобного неуважения. А сейчас лишь устало взял в руки бумагу и быстро пробежал по ней глазами.
– Увольняетесь? – повторил он. – Почему?
– Я нашла другое место работы, – ответила Анна Ивановна.
Володя прекрасно понимал, что она просто его пожалела, не сказав правды. Бухгалтер увольнялась, потому что директор давно перестал заниматься фирмой и превратился в мальчика на побегушках у жены и тещи. А кому захочется работать на того, кого Ксюша, не стесняясь окружающих, частенько стала называть «дебилом»?
– Сын, – начала Ирина, расхаживая перед Володей, сидящим на скамейке в парке. – Нам нужно серьезно поговорить.
– О чем? – хмуро поинтересовался тот.
Она повернулась к скамейке и в упор уставилась на сына. Ее цепкий взгляд словно сканировал его. Он ждал: «Сейчас скажет, что я плохо выгляжу, что мне нужно отдохнуть…»
– Вова, – произнесла Ирина, поднимая указательный палец. – Послушай, что я тебе скажу. Это очень важно! И от этого зависит твое дальнейшее благополучие.
Владимир устало поднял на мать глаза. О каком благополучии она говорит? Это слово совершенно не подходило для его сегодняшней жизни. Оно было недостижимым идеалом, мечтой, которая так и не сбылась.
– Я просчитала нумерологический код на тебя, – сказала Ирина, сверля сына цепким взглядом. – И вот что увидела. Все твои проблемы идут от квартиры. Тебе совершенно нельзя жить в своем жилье. Именно оно приносит в твою жизнь все несчастья!
– Мам, что ты говоришь? – нахмурился Володя.
– Не спорь, – настоятельно продолжала она. – Ты должен переписать квартиру на кого-то из своих. Я высчитала, что лучше всего на меня. Нет никого ближе, чем родная мать. Вот тогда твое благополучие начнет восстанавливаться. Кроме того, все равно она стоит пустая…
Володя тяжело вздохнул и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалил:
– Мам, я хочу вернуться в свою квартиру. Мне не нравится жить у Ксюшиных родителей.
Глаза женщины округлились, и она истошно закричала, размахивая руками:
– Да ты что?! Не смей даже думать так! Ксюшу нельзя бросать, она же смотри какая молодец! Пошла на эти курсы, освоила модную профессию и стала деньги зарабатывать! Вова, да тебе не жена, а просто клад достался! А ты прости, мой родной, но ты последнее чмо, если не ценишь ее.
После этой встречи с матерью Владимир еще больше уверился в том, что он нечто среднее между «чмо» и «дебилом». Ужасно захотелось выпить. Он даже зашел в магазин и купил бутылку водки. Но открыть так и не решился – все-таки за рулем.
Володя открыл калитку и тихо прошел по тропинке к дому. Дернул дверь – заперто. «Странно, неужели Ксюша меня не ждет?» Он подошел к окну их спальни и тихонько постучал.
В доме вспыхнул свет. Замок щелкнул, и на пороге появились теща и жена.
– Тс-с-с! – протянула Ксюша, прикладывая палец к губам. – Машенька уже спит.
Володя понимающе закивал, намереваясь тихо проскользнуть в дом.
– Знаешь что, – преградила ему дорогу Катенька. – Ты, когда приходишь, беспокоишь Машеньку.
– Нет, я тихо, – попробовал было оправдаться Владимир.
– Она тебя все равно чувствует, – гневно сверкнув глазами, повысила голос Ксюшина мама. – Просыпается и плачет. Поэтому не нужно так поздно переться в дом и нервировать ребенка. Иди поспи в бане!
Ко мне Владимир пришел осенью. Мы не виделись с ним семь месяцев. За это время он сильно изменился. Когда открылись двери и вместо красивого, подтянутого молодого человека в кабинет вошел сгорбленный мужик с потухшим взглядом, я от неожиданности вздрогнула.
– Здравствуй, Анна, – произнес он, стоя в дверях.
Раньше он легко входил в мой кабинет и опускался в кресло, закинув ногу на ногу. Сейчас – продолжал стоять в дверях, словно ждал позволения быть здесь.
– Здравствуй, Володя, – ответила я. – Проходи, садись. Давай сделаю тебе кофе? Или, может, лучше чай?
Эти простые слова подействовали на Владимира как манна небесная на голодающих. Он сел в кресло и, опустив голову на руки, впервые за долгие годы беззвучно заплакал. Я ничего не спрашивала и не прерывала его.
А потом его прорвало, и он в подробностях рассказал о своей жизни.
– Я узнал от наших общих знакомых, что Антон в очередной раз бросил Ксюшу. Просто взял и свинтил, ничего не объясняя. Ксюша подождала его две недели и решила выйти за меня замуж.
– Очень удобное решение, – не сдержавшись, заметила я.
– Она настояла на партнерских родах, – словно не слыша меня, продолжал Володя.
– А ты этого хотел?
– Ань, я вообще больниц боюсь. После того случая с передозом, когда меня еле откачали, я вообще не хожу к врачам.