Минуту я молчала, вспоминая Ольгу – ту эффектную женщину, которую я случайно встретила у мастера маникюра. Она тогда расцвела, похорошела, в глазах появился огонек. Но как только почувствовала, что сын уходит из-под ее опеки, тут же снова вцепилась в него мертвой хваткой и забыла о своих делах.
– А знаешь, Сириус, почему она не хотела разменяться? – спросила я и, не дожидаясь, пока мой хвостатый слушатель издаст какой-то звук, говорящий о его заинтересованности, продолжила: – Мне кажется, что здесь тонкий расчет. Пока у Ольги есть большая квартира, Стасу есть куда вернуться. А если разделить жилье, то ему возвращаться будет некуда. Хитрый такой план.
Закрыв за врачом из скорой помощи дверь, Станислав подошел к постели матери. Впервые за последние месяцы она не стонала. Морфий подействовал мгновенно, и Ольга, закрыв глаза, спокойно спала. Ее лицо, постаревшее лет на десять, теперь не искажала боль.
Стас перевел взгляд на мобильный, лежащий рядом. Его мама до последнего слушала запись консультации. «Это меня успокаивает, – говорила она сыну. – Знаешь, я словно получаю силу бороться дальше».
«Врач сказал поспать, пока мама спит. Потом, когда морфий перестанет действовать, она вновь начнет стонать… стонать так, что кровь стынет в жилах». Он погладил руку матери, наклонился над ней и поцеловал в пергаментную щеку, такую любимую и родную.
Потом отправился в свою комнату и, не раздеваясь, упал на кровать. Нет времени снимать одежду, да и незачем. Ведь мама может проснуться в любую минуту и позвать его. И тогда он должен быть готов… готов вновь колоть обезболивающие одно за другим, понимая, что ни один из препаратов не поможет ей на самом деле. Но все равно он будет надеяться, а вдруг что-нибудь да поможет…
Вскочив утром с постели, он поразился тишине. Гробовая тишина затопила квартиру, Стасу даже показалось, что он оглох. Мужчина бросился в комнату матери, ругая себя за то, что, наверное, не слышал, как она его звала.
Ольга лежала в той же позе, в которой он вчера ее оставил. На губах женщины играла еле заметная улыбка. Стас осторожно дотронулся до материнской руки. Она была холодной. Такой же холодной, как и щеки. Женщина была мертва. Закрыв лицо ладонями, Стас беспомощно разрыдался.
Глава 9. Голоса
– Мам, нужна твоя помощь. Тянуть уже некуда…
Фраза Мирона, моего обычно спокойного и рассудительного сына, мгновенно оторвала меня от мечтаний о предстоящем отпуске.
– Что случилось? – настороженно спросила я.
– Наша Арина, девочка-катастрофа, собралась замуж, – произнес Мирон. – Причем решила расписаться втайне от родителей. Мы с Леей пытались ее отговорить… Но она даже слышать ничего не хочет. Можешь поговорить с ней?
Я кивнула и вспомнила улыбчивую рыжеволосую девчонку, которая с невероятным мастерством постоянно встревает в разные истории. И каждый раз, когда ей чудом удается из них выпутаться, она только пожимает худенькими плечиками, морщит веснушчатый нос и говорит: «Я что, специально, что ли? Оно само так получается».
Однажды Арина отправилась сдавать на права. Решила, что все водят машину, – значит, и ей тоже нужно. Будучи довольно умной девушкой, она быстро освоила правила и во всем разобралась. Но когда дело дошло до сдачи экзамена, то она… провалила его. Это не остановило настойчивую девушку, и она отправилась на пересдачу. И снова провалила экзамен! История повторялась восемь раз.
– Слушай, что происходит? – не выдержал Мирон. – Хочешь, я сам позанимаюсь с тобой?
– Не нужно, – обреченно вздохнула девочка. – Я знаю, где ошибаюсь.
– Знаешь? – переспросила Лея. – И где?
– Я, когда сдаю тест, случайно нажимаю не те кнопки, – призналась Арина. – А вернуться и исправить уже никак.
– Восемь раз нажимаешь не те кнопки?! – удивился Мирон.
– Оно как-то само так получается, – оправдывалась Арина.
В другой раз она со своим молодым человеком отправилась отдыхать. Тщательно подыскивала отель – на берегу моря, чтобы все условия соответствовали ее вкусу, а цена вписывалась в бюджет. Они успели только приехать и заселиться в номер, как произошло ЧП. К ним пришел растерянный администратор и, пожимая плечами, сообщил:
– В отеле прорвало трубу. Мы вынуждены перекрыть воду. Поэтому мы выселяем всех, примите наши извинения.
– Отелю просто не повезло, что в него приехала ты, – смеялся Мирон, когда Арина рассказывала ему эту историю.
– Да уж… Ну я же ничего не делала!
И вот сейчас она решила выйти замуж – как я уже успела просчитать, в самый неподходящий по астрологическим канонам день. А поскольку мои дети с детства дружат с этой девушкой-катастрофой, то я просто не могла не вмешаться.
Арина пришла к нам в гости и удобно устроилась в кресле, успев при этом задеть кошку, которая зашипела на гостью. Я улыбнулась.
– Если бы ничего не произошло, то это была бы не Арина, – заметила Лея.
– Зачем ты это делаешь? – спросила я у девушки, когда мы остались с ней наедине. – Для чего тебе нужны права? Почему решаешь спонтанно выскочить замуж? Зачем тебе нужно удивлять всех?
Арина пожала плечами, сморщила носик и призналась:
– Я не знаю. Оно само как-то… так получается.
Чем больше я с ней общалась, тем лучше понимала, что у нее совершенно не складывались отношения с родителями. Девушка постоянно пыталась им что-то доказать. А вместе с тем – доказать и всему миру, что она особенная. А доказывают обычно как? Через протест, через неадекватные поступки.
– Я думала: вот распишемся мы – и все офигеют! – подтвердила мои мысли Арина.
Все эпатажные поступки девушки, если бы они действительно произошли, должны были вызвать вот это пресловутое: «Вау!» Но такого эффекта не случалось. И более того, чаще всего такие истории выходили Арине боком, превращаясь в настоящие катастрофы. Мироздание ей постоянно говорило: «Остановись! Ты ведь не хочешь этого на самом деле».
Нашу реальность создают наши истинные желания, внутренние, которых иногда мы даже не осознаем. Они-то и ломают эти непонятные эпатажные решения, которых на самом деле человек принимать не хочет.
– Ариш, – подвела я итог нашему разговору. – Если у тебя что-то не получается, остановись, подумай: хочешь ли ты этого на самом деле?
Прошло несколько месяцев. Лето заканчивалось, и в свои права неуверенно и неспешно вступала осень. Воздух до сих пор хранил летнее тепло, деревья продолжали шелестеть зелеными кронами. Вечером я отправилась гулять с Сириусом. Мой слушатель шел рядом, время от времени задирая лохматую морду и преданно заглядывая мне в глаза.
– Ты знаешь, дружочек, – ласково проговорила я. – А у нашей Арины все налаживается. Я так рада, что она наконец смогла меня услышать.
Какое-то время мы шли молча. Я старательно обходила лужи, еще не просохшие после дождя. Запах мокрого асфальта, смешанный с ароматом трав, приятно щекотал нос. И почему-то уносил меня в прошлое – в то время, когда Евсей учился в четвертом классе. Близился день его рождения.
– Что тебе подарить? – спросила я, чтобы не попасть впросак с неподходящим подарком.
– Подарите мне машинку на пульте управления!
– А какую ты хочешь? – начал уточнять Егор.
– Такую, чтобы Кузнецов офигел.
Эта история очень поучительна, и я часто ее вспоминаю. Ведь по факту Евсей вообще не хотел машинку. А сколько людей живут так, «чтобы Кузнецов офигел»! И когда они живут «для Кузнецова», то теряют собственную суть.
– Так вот, Сириус, Арина со своим молодым человеком выбрали нормальную дату свадьбы – перенесли на следующий год. Теперь активно готовятся.
Я улыбнулась, вспомнив рыжеволосую девушку, которую больше уже никто не называл «девочкой-катастрофой».
– А еще она отказалась сдавать на права, потому что в принципе боится ездить за рулем. За эти несколько месяцев у нее улучшились отношения с родителями. Когда она перестала им что-то доказывать, то наконец увидела, что они ее любят.
Я вспомнила, как сложно менялась эта девочка. Мне приходилось встречаться с ней каждую неделю и постоянно помогать, поправлять, подсказывать. Ей нужно было видеть врагов вокруг себя для того, чтобы двигаться. Она никак не могла понять, как жить в продуктивной энергии, – всегда жила вопреки. И это «вопреки» и было ее энергией, ее моторчиком.
– Иногда человек, когда ему не за что бороться, перестает двигаться. Потому что не знает, как жить для себя. А если он никогда раньше не жил для себя, а жил вопреки всему миру, то это очень сложно.
Мне вспомнился один мой недавний клиент, который, так же как Арина, выбрал для себя эпатажный стиль поведения. Но если подруга Мирона и Леи задержалась в подростковом возрасте, в характерном для него протесте, то этот молодой человек, с тщательно уложенной прической и изящными, словно женскими руками, застрял в детстве, в инфантилизме.
– Зачем ты покупаешь новую машину? – спросила я его.
– Не могу отказаться, – ответил он. – Это же новая модель! Она такая…
И он с жаром рассказывал о движке, о подвеске, а я смотрела на него и отмечала, как у него начинают сверкать глаза, как он потирает руки от удовольствия. В эту минуту я отчетливо понимала, что передо мной не взрослый молодой человек, а маленький мальчик, который кричит: «Хочу машинку!» – и покупает себе целый гараж машинок.
– Знаешь, Сириус, некоторые люди живут «вопреки», другие – «ради детей, мужа». Но всех их объединяет одно: они совершенно не понимают, кто они, для чего они это делают, да и нужно ли им это? Совершенно забыли о себе, не помнят своих желаний и даже не понимают, что они сами-то любят.
Я аккуратно обошла лужу, боясь промочить ноги. И внезапно почувствовала, что те женщины, которые разучились понимать себя, так же аккуратно брались за выполнение моего первого задания, словно обходили лужи. Боясь заглянуть внутрь себя, пасовали на четвертом-пятом пункте.
– А знаешь, Сириус, какое задание я давала этим забывчивым женщинам? Написать список из пятидесяти вещей, которые они любят.