Ольга с удивлением смотрела на меня, а я продолжала:
– Нужно быть полезной людям, тогда они будут к тебе обращаться за чем-то. И это будет выгода для мира. Чтобы человек жил, он должен стать частью этого мира. А когда он не полезен, когда сам живет как опухоль, то и начинает болеть раком.
Сделав глоток кофе, я с горечью подумала: «Что я могла ей еще сказать такого, чтобы она меня услышала?» – и с тоской в сердце понимала, что, скорее всего, она-то услышала, но, как это часто бывает, так и не сделала выбор в пользу того, чтобы жить. «Нет сил», «не знаю», «да кому это нужно» – это отговорки, которые они произносят, чтобы не делать ничего. Им просто страшно! Это же нужно все начинать с нуля, стать каким-то другим, как-то поступать по-другому, как-то жить по-другому – проще умереть. Все СМИ заявляют, что участились случаи заболевания раком. Некоторые сетуют на плохую экологическую обстановку. Конечно, нельзя совсем ее сбрасывать со счетов. Но если посмотреть на то, как люди живут… живут как-нибудь. И не для себя, и не для мира. Они придумывают себе какие-то истории про детей или про родителей. К сожалению, случай Ольги не уникальный.
Перед глазами тут же возникла Оксана, невысокая женщина с черными волосами, туго стянутыми в пучок на затылке, и каким-то по-детски добрым выражением лица. Ей сорок лет, и она нянчит… своих родителей. Не вышла замуж, живет с каким-то мужчиной и, к сожалению, не может иметь детей. А родители у нее, как она сама выразилась, «типа болеют» и «им тяжело за собой ухаживать». Каждый день она ездит к ним стирать, готовить еду, убираться. Они же у нее «в возрасте». Моим родителям по восемьдесят лет, но они достаточно самостоятельные люди.
Отца и мать Оксаны такая опека устраивает. Когда дочь не приезжает к ним, они начинают ей звонить и высказывать претензии: «Ты что это нам еду не приготовила, не приехала?» Просто не позволяют ей жить, и она не сопротивляется этому. Как-то я предложила Оксане:
– Найми им сиделку и живи свою собственную жизнь.
– Я чувствую долг перед родителями, – ответила женщина, потупив глаза.
– Отлично, но в первую очередь у тебя долг перед самой собой. Знаешь, есть такое правило в самолете: наденьте маску сначала на себя, чтобы не задохнуться, а потом рядом сидящему родителю или ребенку.
Здесь я тоже наблюдала явный отказ от мира. Оксана слушает своих родителей, она о них заботится, от нее уходят мужчины. Она красивая женщина, хорошая хозяйка, но вся ее жизнь – работа – родители – дом, работа – родители – дом…
Как-то на консультации Оксана спросила меня:
– Хочу узнать, будет ли у меня семья, ребенок.
– А когда ты им будешь заниматься? – поинтересовалась я. – И для чего тебе ребенок? Чтоб он тоже потом убирал, стирал и гладил для тебя? Оксана, ты на родителях своих устала. Начни свою жизнь, стань таким человеком, чтобы с тобой было интересно.
– Так это ж куда-то ходить надо, – расстроенно произнесла она. – А у меня же родители…
Замкнутый круг. Нужно было бы сказать: «Дорогие мои папа и мама, мне сорок лет, у меня нет собственной жизни. Давайте как-то с этим разберемся». Да и родители у Оксаны не такие уж старые, им чуть за шестьдесят. Это еще не тот возраст, когда нужно судно выносить. Они достаточно молодые и вполне могут сами о себе позаботиться.
Пока я думала об этом, пришел Станислав. Я увидела его издали и сразу же отметила, что он изменился. К моему столику подходил уже не тот парень, задержавшийся в подростковом возрасте, которого я встретила пять лет назад. Это был солидный, уверенный в себе мужчина.
– Да у меня, в принципе, все хорошо, – ответил он на мой вопрос «Как дела?» и повторил: – У меня все хорошо. Я работаю, получаю приличный доход, встречаюсь с девушкой, помогаю бывшей жене с дочкой. В этом плане я знаю, куда мне двигаться дальше.
На минуту он замолчал, ожидая, пока подошедшая к нам официантка поставит на стол кофе и круассаны. Когда девушка удалилась, Стас, понизив голос, произнес:
– Знаешь, я никак не могу избавиться от чувства, что это я убил маму…
Он продолжал говорить о своих переживаниях, время от времени возвращаясь к прошлым событиям, когда Ольга еще была жива. Я его внимательно слушала и понимала: даже после своей смерти мать его не отпускает. Это же в процессе жизни мы что-то детям говорим, обвиняем в чем-то, держим возле себя. А дети сопротивляются. Но когда мама уходит, они говорят: «Ну зачем мне надо было с ней все время скандалить?»
– Как ты ее убил?
Он оторвался от своего кофе и с удивлением посмотрел на меня.
– Я не показывал, что люблю ее, – печально сознался он. – Все время пытался от нее уйти.
– Понимаешь, – начала я, осторожно подбирая слова, – в то время ты же не задумывался, что она умрет. Ты испытывал какие-то определенные чувства, ощущение того, что тебя держат за жабры. Как человек должен выбираться из цепких рук? Конечно, агрессивно. И сейчас нет смысла жалеть об этом. Ты же все равно ее любил, и она знала это. Просто вы очень долго прожили вместе, слишком долго… А в том, что она умерла, твоей вины нет.
После встречи я вышла на улицу. Был март, снег уже растаял, на деревьях набухали почки, готовые вот-вот лопнуть и выпустить в мир первые робкие листочки. Природа пробуждалась после долгой суровой зимы. Точно так же, как после тяжелых потрясений продолжается жизнь.
Я шла по тротуару и думала о матерях, которые не понимают, что дети – это не обезболивающая таблетка. Когда женщина чувствует одиночество (а одиночество – это достаточно сильная боль, вызывающая страх), она всегда делает такие вещи, чтобы ребенок возвращался к ней, и этим разрушает его и очень часто – его семью.
У мам, которые не любят себя, и дети несчастливые. Сыновья и дочери подсознательно чувствуют вину за то, что мать жертвует им собственную жизнь. С этим мучительным ощущением сложно жить, поэтому дети стремятся его сбросить. И чаще всего сбрасывают в игроманию – играя, они могут получить адреналин и радость.
Я видела многих игроманов. Практически у всех у них мамы не имеют собственных увлечений вне семьи и очень несчастны. А их дети просто захлебываются в чувстве вины.
Но есть и хорошая новость. Как только эти женщины находят хобби, становятся интересны себе и окружающим, начинают вдыхать жизнь полной грудью и радоваться каждому дню, их дети… внезапно бросают играть и становятся счастливыми без адреналинового допинга. Но если в течение жизни дети и родители не могут разлепить эту связь, ее разрывает смерть.
Ведь законы Вселенной неизменны и действуют вне зависимости от того, хотим мы этого или нет, знаем о них или нет. Это грустно, но и дает надежду.
Именно надежду я услышала в последних словах Станислава, когда мы прощались в кафе.
– В последнее время, – произнес он на прощание, – я много времени провожу со своей дочерью. В какой-то момент она вытащила меня из того жуткого уныния, которое навалилось после смерти мамы. Но я не хочу повторять ее ошибок. Я очень люблю свою дочь и ценю каждое мгновение, проведенное вместе. Но твердо знаю, что, помимо нее, у меня есть работа, свои увлечения (я, кстати, начал профессионально бегать) и друзья. Знаешь, Анна, что я недавно понял? Я не могу изменить прошлое, но могу построить хорошее будущее. Сегодня я заплачу за твой кофе, – улыбнулся он. – При первой встрече я ушел, не заплатив за свой. Пусть это будет маленький поступок, который скажет тебе, что я готов платить за себя сам и даже делать вклад в людей.
Мне были приятны его слова, и я, улыбнувшись ему в ответ, сказала:
– Да будет так!
Глава 10. Начало
Звонила Тамара, моя клиентка. Еще в молодости она развелась с мужем и решила всю свою жизнь посвятить детям. Она готовила только те блюда, которые любили дети, отдыхала только так, как нравилось сыну и дочери, и даже книги читала те, которые ей подсовывали заботливые отпрыски. Когда же дети выросли и разлетелись по разным городам вить собственные гнезда, дом Тамары опустел. И она сама словно осиротела.
– Я никогда еще не испытывала такой черной депрессии, – призналась она мне, заламывая натруженные руки. – Даже когда муж меня бросил, мне не было так больно, как сейчас.
И мы с ней начали учиться жить для себя. Это было очень непросто, особенно если учесть, что она больше двадцати лет жила для детей и совершенно не помнила, что любит сама. Тамара, словно человек, перенесший тяжелую катастрофу, приковавшую его к постели на много лет, вновь училась делать первые шаги. Первые шаги к самой себе. И порой они вызывали у нее волну панического страха.
– Я не боюсь массажиста, – объясняла она. – Ну что в этом может быть страшного? Но когда я подумаю, что буду тратить время и деньги впустую… на себя… меня охватывает такая паника, что я даже не могу выйти из дома.
Я слушала и отлично понимала, о чем она. Это про выбор себя, который мы так часто боимся сделать. Ведь для многих этот выбор равняется эгоизму и потому полностью отвергается. Я и сама когда-то оказалась в подобной ситуации.
Это было несколько лет назад. Астрологических знаний у меня еще не было, и я консультировала только коучингом. В тот день я общалась по телефону с клиентом, у которого были очень сложные отношения с женой.
– А если бы вы сказали, что любите ее? – спросила я у него.
– Да вы что! – удивленно воскликнул он. – У меня язык не повернется такое сказать.
– А давайте потренируемся, – предложила я. – Попробуйте сказать это мне, а я вам отвечу, что чувствую.
Он тяжело вздохнул на том конце провода, а потом как-то неуверенно произнес:
– Ну давайте попробуем…
Чтобы не держать телефон возле уха, я включила громкую связь и приготовилась разыгрывать сценку, в которой мне отводилась роль жены, а ему, соответственно, – любящего мужа. Нужно сказать, что мужчина, несмотря на множество вздохов, быстро вошел в роль и увлеченно погрузился в упражнение.
И вдруг до моего уха донесся скрип двери в гардеробную. А поскольку в доме мы были вдвоем с младшим сыном-пятиклассником, то я сразу поняла: в соседней комнате был Мирон.