22 августа 1940 г. Архиерейский Синод РПЦЗ заслушал прошение Духовного Собора братства преп. Иова от 1 августа об открытии в Ладомировой Пастырско-богословских курсов, в котором указывалось «на нужду в подготовлении будущих пастырей для России». В качестве преподавателей намечались архимандриты Серафим, Нафанаил, игумен Савва и другие кандидаты. К прошению были приложены проект положения о курсах и краткая программа их. В этот день Синод решил благословить создание курсов, принять меры для получения согласия «надлежащих властей», призвать все епархии, миссии и приходы оказать всемерную поддержку, а проект положения рассмотреть особо.[511]
Решение братства одобрил лично и Первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский), который в письме настоятелю обители писал: «Ваш замысел создать богословско-пастырские курсы при Вашем Братстве полностью соответствует нуждам нашего времени потребностям Русской Православной Церкви за границей, поэтому не может не вызывать поддержки членов Синода»[512].
23 сентября Архиерейский Синод, вновь вернувшись к рассмотрению вопроса, постановил: «Уведомить Преосвященного Архиепископа Берлинского и Германского Серафима о предположенном открытии при Типографском Братстве преп. Иова Почаевского Пастырско-Богословских Курсов, предложив ему оказать этому делу всю возможную поддержку, о чем послать ему указ и уведомить указом же Настоятеля Типографского Братства архимандрита Серафима».[513]
В тот же день Синод заслушал устный доклад архимандрита Нафанаила о выработанном Духовным Собором братства проекте положения о Пастырско-богословских курсах и утвердил этот проект. В постановлении Синода отмечалось: «Курсы имеют целью подготовку приходских священников и монахов — миссионеров для церковной работы, как в эмиграции, так и в будущей освобожденной России». Начальником курсов был назначен настоятель монастыря архимандрит Серафим, преподаватели назначались из кандидатов, представленных Архиерейскому Синоду начальником курсов по соглашению с Духовным Собором братства.
Братство брало на себя содержание курсов, предоставляло им помещения и возможность для учащихся пользоваться монастырской библиотекой. Помимо двухгодичного богословского отделения имелось одногодичное общеобразовательное (подготовительное) отделение, на которое принимались православные верующие не старше 25 лет, а на 1-й (богословский) курс — не старше 50 лет. Число вакансий на каждый курс составляло от 5 до 12 человек. Выпускники могли быть настоятелями приходов, разъездными миссионерами, законоучителями в народных школах и младших классах средних учебных заведений. Соответствующий указ 4 октября 1940 г. подписал председатель Синода митрополит Анастасий.[514] В декабре Владыка Анастасий написал братству преп. Иова свое заключение о кандидатах в преподаватели Пастырско-богословских курсах, в том числе иеромонахе Каллисте из Почаевской Лавры, священнике Перетрухине, мирянах Стрижкове и Кулакове.
В конце 1940 — начале 1941 гг. была произведена запись учащихся. Приезду большинства из них помешала разгоравшаяся война, и отказ словацкого правительства в выдаче въездных виз. В обители собралось лишь 13 юношей, в основном из деревень Пряшевской Руси, в том числе уроженцы Ладомировой Василий Ванко — будущий архимандрит Флор и Василий Михайлович Шкурла (1928–2008) — будущий Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Лавр. 18 марта 1941 г. Духовный Собор постановил принять трудника Василия Шкурлу (который с пятилетнего возраста прислуживал по праздникам в храме) на постоянное жительство в монастырь. Хотя словацкое Министерство просвещение к лету 1941 г. еще официально не разрешило существование курсов, подготовительные занятия с наличными слушателями уже начались.[515]
14 августа 1941 г. Духовный Собор обители ответил желающему обучаться на курсах болгарину, что он может, подготовившись к экзаменам по программе курсов, приехать в Ладомирову сдавать их. В конце этого года Собор отмечал, что деньги, собранные на курсы, хранятся в неприкосновенности до того, пока не появится возможность создать их здесь или на освобожденной от большевиков русской территории. Официальные Пастырско-богословские курсы братии учредить так и не удалось, но занятия в индивидуальном порядке продолжались до 1944 г.[516]
Учащиеся помогали в издательской деятельности. В октябре 1941 г. братство обратилось к русским жителям Словакии с призывом поступать работниками в типографию. При этом отмечалось, что «лица, имеющие хотя бы неполное среднее образование, в свободное от работы время могли бы за зиму подготовиться к церковной работе в качестве священника или псаломщика».[517] Всего за время существования монастыря в нем было подготовлено 20 священников.
Ладомировская обитель весь период своего существования была важнейшим центром русской эмиграции в Чехословакии. Братство поддерживало тесные контакты с эмигрантскими организациями в Праге и русскими обществами в Братиславе, Кошицах, Мукачево и Ужгороде, в том числе со студенческими организациями.
В годы Второй мировой войны насельники монастыря стали более активно воздействовать на русское эмигрантское сообщество с целью распространения православной веры и позднее получения поддержки процессу церковного возрождения на оккупированных территориях России. Более интенсивные контакты Миссии с колониями русских эмигрантов, живших в Словакии, были во многом заслугой архимандрита Нафанаила (Львова). В апреле 1940 г. он, например, навестил русских эмигрантов, живших в Братиславе, Банской Быстрице и Нитре. В начале 1940-х гг. Миссия стала более тесно сотрудничать с русским кружком «Галиполлийскoе землячество» в Братиславе, который решил финансово поддержать готовившиеся к открытию Пастырско-богословские курсы и пропагандировать их среди русской эмиграции. Кроме галлиполийцев, братия сотрудничала и с казацкими организациями, действовавшими на территории Словакии. Начиная с 1940 г. отмечены более частые посещения ладомировского монастыря членами русской общины в Словакии. Так в мае 1940 г. готовилось одно из наиболее массовых паломничеств. В Миссию должны были приехать более 100 членов русской эмигрантской колонии Братиславы и православный братиславский хор в полном составе. Ухудшившаяся политическая обстановка не позволила совершить эту поездку[518]. Однако связи братии с эмигранскими организациями укреплялись и дальше. Так 20 сентября 1942 г. представители обители участвовали в собрании, организованном Обществом русских студентов «Добрянский» в словацком городе Межилаборцы.[519]
Основной задачей Ладомировской Миссии и ее членов в годы Второй мировой войны стало продолжение издательской деятельности. Монастырская типография в то время имела три отделения — типографское, издательское и иконописное. Братия старалась и далее выпускать периодические издания, хотя из-за войны уже в 1939–1940 гг. утратила часть рынка: в Прибалтике, Бессарабии и в Польше. Тираж самого распространенного ладомировского печатного органа «Русского календаря» снизился с 4000 экземпляров до 2000, из них 1000 было национальных и 1000 церковных. С ограничениями и меньшими тиражами печатались газета «Православная Русь», периодические издания «Православный путь», «Детство и юность во Христе». Негативно влиял на публикаторскую деятельность и тот факт, что в начале 1940-х гг. Миссия не получила разрешения на распространение своих изданий в США и в Германии. Однако временный кризис первых лет войны удалось преодолеть, и в дальнейшем братство вновь существенно расширило издательскую деятельность.
Даже после начала Второй мировой войны в обитель продолжали приезжать видные представители русской эмиграции. Так в августе — сентябре 1940 г. (на монастырский праздник преп. Иова Почаевского) в Ладомировой пребывал Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Анастасий (Грибановский), рукоположивший 5 сентября в сан иеромонаха о. Киприана (Пыжова). 29 августа, в день Усекновения Главы Иоанна Крестителя, Владыка Анастасий в своем слове в обители отметил: «Совершаются великие события, смысл которых мы не можем еще уразуметь в настоящее время. Перевертывается страница всемирной истории. Прежний мир колеблется на чашке весов и как бы изживает себя; нам кажется по временам, что уже секира лежит пред корнем бесплодного дерева всей современной гордой культуры, забывшей вечные заповеди Христовы».[520]
Во время своего визита митрополит так оценил значение Ладомировской обители: «Теперь, когда уничтожен Валаам, Печорская Лавра и Почаев, остался этот монастырь единственным чисто русским монастырем в Европе»[521].
22 августа 1940 г. Архиерейский Синод РПЦЗ принял к сведению сообщение настоятеля братства преп. Иова от 20 июля о пребывании в обители епископа Мукачевско-Пряшевского Владимира (Раича), который рукоположил иеродиакона Григория (Пыжова) во иеромонаха, монаха Виталия (Устинова) — во иеродиакона, монаха Сергия (Ромберга) — во иподиакона и дал инструкцию администратору словацких приходов протоиерею Василию Соловьеву относительно братства.[522] Также в 1940 г. проживавший в Праге епископ Бельский Сергий (Королев) дважды — в июне и сентябре приезжал в Словакию и вероятно посетил монастырь преп. Иова.
В апреле и августе 1941 г. в обитель пребывал видный деятель русского религиозного возрождения, известный духовный писатель и богослов протоиерей Сергий Четвериков. С 1928 г. он был духовником Русского студенческого христианского движения, некоторое время служил настоятелем братиславского прихода, но в 1930-е гг. жил в основном во Франции. 26 августа 1942 г. о. С. Четвериков в обители преп. Иова Почаевского принял тайный постриг в великую схиму с именем Сергий. Перед постригом протоиерей получил канонический отпуск от митрополита Евлогия (Георгиевского), в юрисдикции которого состоял, и дал обещание не занимать никаких административных должностей. В дальнейшем он хотел поселиться в Валаамском монастыре, однако этому не суждено было сбыться. В октябре 1943 г. Первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий указал братству преп. Иова принять отца Сергия на жительство в обитель «в качестве собрата», но в будущем никаких тайных постригов не совершать.