[574] В это духовное освобождение насельники обители стремились внести свой по возможности больший вклад.
16 сентября 1941 г. настоятель монастыря писал архиепископу Серафиму (Ляде), что посетивший Ладомирову эмигрант из России эстляндский барон Владимир фон Каульбарс (старший офицер абвера, сотрудничавший с советской разведкой и в июле 1944 г. посаженный в тюрьму за участие в антигитлеровском заговоре немецких офицеров)[575] согласился взять с собой на территорию СССР в качестве корреспондента «Православной Руси» своего личного знакомого (соученика по Пажескому корпусу) иеромонаха Иова (Леонтьева). Отца Иова снабдили антиминсом, священными сосудами и облачением для совершения богослужений, дали для распространения два тюка богослужебных книг, иконок и газет. Иеромонах также планировал посетить некоторые русские города с целью осмотреть «исторические святыни» и указать, «на какие нужно обратить спешное внимание, чтобы они не погибли».[576] Владимир фон Каульбарс обещал через четыре-пять недель (после возвращения о. Иова) устроить поездку в Россию архимандрита Серафима и еще нескольких монахов, с тем, чтобы объехать лагеря военнопленных и посетить с богослужениями русские города, но этого из-за противодействия немецких властей не произошло.
Так как в то время была надежда на возможность перенесения всей деятельности братства в Россию, архимандрит Серафим указывал: «Мы продолжаем спешно готовить для освобождающейся Русской Церкви миссионерскую литературу, а попутно и сами готовим себя для миссионерской работы там. От нашего аввы Владыки Виталия [проживавшего в США] мы имеем уже благословение, при первой возможности, перенести нашу миссионерскую работу в Россию, так что с этой стороны препятствий не будет».[577]
Подобное разрешение было получено и от председателя Архиерейского Синода митрополита Анастасия. Еще 22 июня 1941 г. настоятель обители от имени всех насельников обратился к Синоду с просьбой располагать всеми силами братства для «возможной миссионерской работы на русской территории, или с русскими пленными, или иными какими путями». Одновременно о. Серафим предложил для тех же целей все имевшиеся на складе запасы религиозных изданий (в это время заканчивалось печатание 2, 5 тыс. экземпляров Великого Сборника и 1, 5 тыс. экземпляров учебника Закона Божия). 27 июня митрополит Анастасий благословил миссионерскую работу братства и распорядился заняться составлением противоатеистических брошюр.[578]
В конце сентября 1941 г. настоятель монастыря известил митрополит о поездке отца Иова. В ответном письме от 10 октября Владыка спрашивал, не может ли фон Каульбарс помочь скорейшему разрешению общего вопроса о перенесении церковной работы Зарубежной Русской Церкви «в родные пределы». Митрополит Анастасий также поблагодарил о. Серафима за разумный выбор выпущенных книг и порекомендовал добавить издание Нового Завета небольшого формата для снабжения им советских военнопленных и населения занятых немцами областей России.[579] 30 октября 1941 г. Духовный Собор братства писал архиепископу Серафиму (Ляде): «Быть может обитель наша будет призвана к большой работе и уже готовится к великому делу возрождения русской души».[580]
В дальнейшем состоялось лишь несколько единичных негласных поездок представителей братства преп. Иова на оккупированную территорию СССР. Так в конце 1941 г. один из таких посланников разыскал в Киеве одного из немногих уцелевших в годы «большого террора» православных архиереев — схиархиепископа Антония (Абашидзе), о чем сообщил братии: «Прежде всего, я должен передать вам благословение схиархиепископа Антония… переносившего большевизм в К[иеве]. Я передал ему образок святого Владимира и ваши газеты. Преосвященный архиепископ плакал от умиления. Несмотря на преклонный возраст, владыка говорил со мной о многом». Этот же корреспондент встретился в Житомире с епископом Пантелеимоном (Рудыком) и посетил Свято-Успенскую Почаевскую Лавру, указав в своем письме в Ладомирову: «В Почаеве я, к сожалению, владык Симона и Вениамина не встретил, так как они отправились в другие монастыри. Зато познакомился с двумя архимандритами из России».[581]
Другой корреспондент братства сообщил из Житомира о встрече с еще одним архиереем автономной Украинской Православной Церкви епископом Леонтием (Филипповичем). Еще один представитель обители преп. Иова оказался в Таврии, откуда писал братии: «Из ваших книг я уже кое-что раздал, а именно в эту церковь: евангелие, требник, служебник 2 экз. и мелкую литературу для селян. Очень подходят маленькие молитвословы, которые я раздал детям… Остальные книги постараюсь передать дальше — епископу Серафиму [Кушнерюку], который в настоящее время находится в Мелитополе. От него надеюсь получить в скором времени более подробные сведения относительно административном положения Православной Церкви в занятых областях».[582] При этом долгое время сохранялась надежда на перенесение работы всего братства на территорию СССР.
При личной встрече в Белграде в марте 1943 г. с архимандритом Серафимом митрополит Анастасий указал ему: «1. В случае если… призовут на работу в Россию в качестве типографского братства, поехать, врозь же не ездить, разве для информации послать одного-двух. 2. При работе в России стараться сохранить подчинение Заграничному Синоду, если же это будет не полезно, подчиняться митр. Алексию [Громадскому — главе Украинской автономной Церкви], но ни в коем случае не митр. Сергию [Страгородскому]».[583] Однако переселение братства преп. Иова на оккупированные восточные территории допущено не было.
И все же монастырь, резко увеличив объемы своей издательской деятельности, смог существенно помочь церковному возрождению на Родине. Вследствие перегруженности другой печатной работой братство было вынуждено «елико возможно» сократить издание «Православной Руси», чтобы, однако, продолжить это дело и довести издание газеты до того дня, когда «она получит возможность распространения на родной земле».[584] С 28 июля 1941 г. газета стала выходить один раз в месяц сдвоенными выпусками (в редакционный совет тогда входили архимандриты Серафим, Нафанаил и игумен Савва).
С 30 октября 1941 г. «Православная Русь» стала выпускаться со специальным приложением (вкладкой) для соотечественников на Родине и вывезенных на работы в Германию, которое определялось как «первый дар русских за пределами России освобожденному от большевизма отечеству». По просьбе архимандрита Иоанна (Шаховского), поддержанной архиепископом Серафимом (Ляде), это приложение и брошюры, предназначенные для России, Духовный Собор обители 18 ноября 1941 г. решил печатать в новой орфографии, уже ставшей привычной для жителей бывших советских территорий.[585] В январе 1942 г. тиражом в несколько тысяч экземпляров вышел второй номер приложения «Зарубежная Русь — родной освобожденной Руси», в котором приводилось толкование молитвы Господней и помещены были объяснения смысла православного богослужения.
Из насельников обители статьи для газеты писали в основном архимандриты Серафим (Иванов), Нафанаил (Львов) и иеромонах Антоний (Ямщиков), а из светских авторов — Сергей Груздев, Владимир Поляков, Николай Лупандин, Наталия Китер, П. С. Лопухин и Ю. Сазонова. Многие статьи, письма и заметки приходили из России; большинство таких материалов помещалось без подписи или подписанными инициалами.
Обстановку в монастыре осенью 1941 г. хорошо передает письмо жительницы Словакии Е. Сомовой в Швейцарию, вскрытое немецкой цензурой в Вене и пересланное для сведения Верховному командованию вермахта: «Как же это прекрасно! Монахов здесь не так много, всего 12 человек, зато количество помощников, а также послушников гораздо больше. Все они трудятся для России. Проводятся курсы для священников. Типография печатает книги с целью проповедования Евангелия, а также распространения его в России. Некоторые монахи уже уехали в Россию в качестве миссионеров. Теперь другие, с высоким школьным образованием, юные и энергичные также служат делу. Но ядро образуют монахи, бежавшие во время [гражданской] войны из России (представители крупнейшего русского монастыря Почаевской Лавры)».[586]
Несмотря на запрет, «Православная Русь» «всеми правдами и неправдами» попадала в оккупированные восточные районы, прежде всего при помощи русских переводчиков и солдат-русинов, служивших в словацких подразделениях в составе вермахта. В одной из послевоенных брошюр РПЦЗ об этом говорилось следующим образом: «Немцы строжайше запрещали отправку какой бы то ни было литературы в занятые ими области. Но благодаря тому, что население России за духовную литературу щедро вознаграждало людей, приносивших ее, многие солдаты словацкой армии перед отъездом на фронт приходили в монастырь преп. Иова и, получая там религиозные издания, передавали их населению в занятых немцами областях, а монастырь получал трогательные благодарственные отклики даже из-под Сталинграда».[587]
По отзыву епископа Житомирского Леонтия (Филипповича), входившего в состав автономной Украинской Церкви, «по своей идее и содержательности» газета «Православная Русь» не имела себе равных. В письме в Ладомирову в начале 1943 г. Владыка Леонтий отмечал: «Радуется мое сердце, видя в лице вашей обители и ее насельников оплот нашего святого православия».