Власов специально выбрал для учредительного собрания комитета Прагу, как одну из славянских столиц и центров русской эмиграции, куда все руководители движения приехали на один день специальным поездом. Следует упомянуть, что по сведениям Полиции безопасности и СД, неожиданно для них, к Пражскому манифесту и власовскому движению в целом положительно отнеслись русские «евлогианские церковные круги в Протекторате Богемия и Моравия». Согласно сообщению отделения СД в Праге от 17 декабря 1944 г. епископ Сергий (Королев) «приветствовал акцию Власова с воодушевлением и выразил полную уверенность в возможности ее успеха».[872] Впрочем, полностью этому сообщению доверять нельзя, возможно, органы СД специально были введены в заблуждение.
На учредительном собрании КОНР действительно присутствовали русские священнослужители Праги. Существует версия, что фотография участников собрания, в том числе архимандрита Исаакия (Виноградова) в дальнейшем послужила поводом для их ареста советскими карательными органами.[873] Однако по свидетельству бывшего на этом собрании о. Михаила Васнецова, епископ Сергий не участвовал в нем: «Когда нужно было в ноябре 1944 г. пойти на торжественное заседание власовцев, и нельзя было уклониться, отец Исаакий на совещании трех духовных лиц сказал: Вы, Владыко, поезжайте в Брно, а я пойду вместо Вас», — стремясь сохранить для паствы архипастыря.[874]
В конце 1944 — начале 1945 гг. в Праге несколько месяцев проживал эвакуированный из Белоруссии викарий Смоленской епархии епископ Рославльский Павел (Мелетьев). В своих воспоминаниях он писал: «Я со своими помощниками прибыл в Прагу, но не мог там остаться, чехи меня направили в Вену. Венская полиция предоставила мне помещение для жительства в Франценсбаде, и я мог там жить до конца войны».[875] Владыка Павел служил в местной русской церкви. В этот период он хотел перейти в юрисдикцию Русской Православной Церкви за границей. По свидетельству протоиерея Митрофана Зноско-Боровского (будущего епископа РПЦЗ), с которым Владыка Павел познакомился в Вене, он получил два письма от последнего: «Одно из Францисбада, в котором он пишет об отношении ко мне епископата и описывает жизнь епископов-мучеников. В главном все епископы солидарны, единодушны, мудры, твердо стоят на страже Православия».[876] Вскоре после окончания войны епископ Павел переехал в Баварию, где в 1946 г. перешел в католичество.
В это же время (в начале ноября 1944 г.), как уже отмечалось, в Прагу, где у него жили брат и мать, прибыл выехавший из Белграда в связи с приближением советских войск известный богослов и философ профессор-протоиерей Георгий Флоровский. Он стал преподавать английский язык чехам и помогать в службах в соборе свт. Николая Чудотворца, за что был удостоен похвалы в публичном выступлении епископа Сергия.[877]
В 1944 г. при русских храмах в Судетах поселилось несколько групп православных архиереев и сопровождавших их лиц, эвакуированных с оккупированной территории СССР и из Югославии. Первоначально — 15 августа в г. Франценсбаде поселились архиереи Белорусской Православной Церкви: митрополит Минский Пантелеимон (Рожновский), архиепископ Белостокский и Гродненский Венедикт (Бобковский), архиепископ Могилевский и Мстиславский Филофей (Нарко), епископ Смоленский Стефан (Севбо) и епископ Витебский Афанасий (Мартос). Они жили в отеле Тюрингенхоф и служили в местной русской церкви св. кн. Ольги.
Еще два белорусских архиерея с сопровождавшим их духовенством были во второй половине августа размещены в Мариенбаде: митрополит Полесский и Пинский Александр (Иноземцев) и архиепископ Полесский и Брестский Иоанн (Лавриненко). При этом Владыка Александр подарил местной церкви св. кн. Владимира икону Спасителя в позолоченных и платиновых ризах, он жил в помещении причта под храмом. Архиепископ Иоанн также служил в Князь-Владимирской церкви, но проживал в отеле Парадиз.[878]
Следует отметить, что митрополит Александр ранее принадлежал к неканоничной автокефальной Украинской Православной Церкви и лишь в 20-х числах августа 1944 г. в письме митрополиту Берлинскому и Германскому Серафиму (Ляде) отрекся от нее. 23 января 1945 г. Владыка Александр в письме первоиерарху РПЦЗ митрополиту Анастасию просил воспретить архиепископу Иоанну носить якобы неканоничный титул Полесский и Брестский, однако эта просьба удовлетворена не была (митрополит Александр умер в 1948 г. в Мюнхене при невыясненных обстоятельствах).[879]
В Карлсбад 10 ноября 1944 г. из Белграда через Вену эвакуировался Архиерейский Синод РПЦЗ во главе с митрополитом Анастасием (Грибановским). Здесь 24 февраля 1945 г. скоропостижно скончался и 27 февраля был похоронен на городском кладбище пребывавший на покое бывший архиепископ Берлинский и Германский Владыка Тихон (Лященко). Вскоре в Карлсбад переехал из г. Торгау и митрополит Берлинский и Германский Серафим (Ляде). Привезенная из Белграда главная святыня русского зарубежья — чудотворная Курская икона Божией Матери несколько месяцев находилась в карлсбадской церкви свв. апп. Петра и Павла. В это время период в храме регулярно происходили архиерейские богослужения.
В период пребывания в Калсбаде митрополит Анастасий предпринял большие усилия для того, чтобы склонить к сотрудничеству с власовским движением часть русской эмиграции. При этом Владыка не идеализировал власовцев. Интересным документом в этом плане является ответ митрополита Анастасия на письмо преподавателя эвакуированного в судетский г. Егер (ныне Хеб) из Белграда 1-го Русского кадетского корпуса Б. Н. Сергеевского. Последний 30 ноября 1944 г. писал митрополиту: «Не веселит меня лично и характер „Манифеста“, объявленного Власовым: тоже без Бога и с признанием „завоеваний революции“. Едва ли на такой базе возможно совершить подвиг освобождения».[880]
В письме от 14 декабря Владыка Анастасий ответил на упрек так: «На дело Вы смотрите слишком мрачно. Конечно, в идеологическом отношении многое и в том числе отмеченное Вами нехорошо, но это не столько по сознательно отрицательному отношению ко всему доброму, а по идеологической недозрелости. Наравне с тем, что в манифесте ничего не говорится о Боге, может быть по непривычке б. подсоветских упоминать Его в официальных актах, Комитет пожелал начать свою работу с молебна. Сам Власов, с которым я виделся, много говорил о значении церковной миссии и в разговоре неоднократно цитировал Св. Писание. Другие сотрудники его тоже с почтением относятся к Церкви. Поэтому есть надежда, что в новом движении Церковь сможет выполнять свою миссию. В политическом же отношении надо всем объединиться вокруг Власова, ибо никого другого, кто имел бы возможность собрать русские силы для борьбы с коммунизмом, сейчас налицо нет».[881]
Не закрывая глаза на недостатки власовского движения, председатель Архиерейского Синода все-таки видел в нем единственную силу, которая, по его представлению, могла изменить судьбу родины. Надежды, которыми жил митрополит более трех лет — о свержении советской власти и возрождении свободной великой православной России, по мере приближения советских армий рушились, поэтому он так активно попытался использовать последний шанс. При этом Владыка Анастасий, возможно, не был уверен в «силе духа» участников власовского движения и различным образом (в выступлениях, посланиях, письмах к А. А. Власову) старался укрепить его.
Под влиянием руководства РПЦЗ во власовские части вступило большинство старших воспитанников эвакуированного в Егер Русского кадетского корпуса, в том числе сын правителя дел Синодальной канцелярии РПЦЗ Г. П. Граббе (будущего епископ Григория) — Антоний Граббе. Была сформирована даже специальная кадетская рота, охранявшая штаб А. А. Власова. 8 декабря в Егере с очень эмоциональным словом выступил митрополит Анастасий: «Церковь, как носительница вечной Христовой истины и правды, как провозвестница евангельской любви, братства и самоотверженного служения ближним, никогда не переставала бороться с коммунизмом и особенно его крайней формой большевизмом, видя в нем смертоносное начало не только для религиозной, но и для всякой здоровой и нормальной жизни в нашем Отечестве вообще…
Большевизм должен быть уничтожен, пока он не уничтожил наш народ и всю Христианскую культуру, которую он разрушает повсюду. Исходя из этого, Церковь поощряла всякую силу, направленную к его искоренению в России; тем более она благословляет представителей возникшего ныне нашего мощного национального движения, поставившего своею целью непримиримую, решительную борьбу с этим злом и нашедшего для себя достойного возглавителя в лице генерала Андрея Андреевича Власова… Мы все должны влиться в великое национальное движение за свободу Родины, чтобы подвизаться вместе за торжество попранной христианской и общечеловеческой правды. А кто борется за правду, за того поборяет Сам Бог, который и да благословит всех деятельных участников Освободительного движения и Всех Вас Своим небесным благословением».[882]
В начале февраля 1945 г. руководство Комитета освобождения народов России приняло решение о постепенной эвакуации его структур, некоторых гражданских лиц и духовенства из Берлина. Основные подразделения комитета переехали в Карлсбад, А. А. Власов со своим штабом и ближайшими сотрудниками отдельным поездом отправился в Мюнзинген на смотр частей, а позднее штаб также переехал в Карлсбад.