и орудиями", что ей не хватало интеллектуальной проницательности, а в силу неумолимой логики рабовладения, требующей третировать раба как вещь. Христианство совершило переворот в восприятии, вернув рабам человеческий статус и уровняв их - по высшему духовному счету - с господами мира сего.
И как только это христианское мировосприятие, связанное с нормами всечеловечности, овладело умами, рабовладение стало невозможным рабовладельческий этос был разрушен. Отмена соответствующих учреждений и сопутствующее преобразование законодательство пришло потом - вслед за этой моральной революцией.
И вот, мы сегодня убеждаемся, что это, столько лет казавшейся необратимым завоевание, заново поколеблено. Нам, живущим на рубеже гигантских исторических эпох, надлежало убедиться в том, что все наследие гуманизма, просвещения, социального и научно-технического прогресса, держалось на одном единственном основании - христианском принципе духовного первородства человека, созданного по образу и подобию Божьему. Процесс секуляризации завершается тем, чем он, по всей видимости, и должен был завершиться - новым провалом в язычество, в парадигму тела, опровергающую христианскую парадигму души. А телесная парадигма и строящийся на ее основе морфологический подход открывает дорогу новым поискам телесных различий между людьми и наделение этих различий статусом "базисного" признака, предопределяющего все остальное. Вот она, диалектика европейской эмансипации, кончившаяся предельной гедонистической изнеженностью и неврастеничностью. Изнеженный неврастеник потребительских обществ Запада неожиданно, но в то же время вполне логично становится империалистом и милитаристом, ибо не способен достойно выносить бремя человеческого существования на земле и желает переложить это бремя на других, низших, присвоив себе монополию на "райскую жизнь".
Тема НТР, так занимающая умы совсем недавно, ушла на периферию, а авансцену занял более архаичные темы, связанные с геополитической, с переделами мира, с делением человечества на чистых и не чистых.
И эта новая классификация людей касается не только труда как извечного человеческого бремени, которая посттрадиционная, постремилизная личность оказалась неспособной выносить. К старому бремени добавились его новые виды, связанные с экологическим загрязнением этническими конфликтами, терроризмом, тяжкими социальными заболеваниями и аномалиями. Восприятие этих проблем в прежней парадигме христианского универсализма требовало бы поиска действительно глобальных - на планетарном уровне - решений. В новой селекционистской и расистской парадигме напрашивается совсем другое решение: выделить пространство избранного мирового меньшинства и очистить его от всех видов "загрязнения". Наиболее легким и дешевым способом, не требующим фаустовских подвигов творчества - путем вывоза всего нечистого и сомнительного на мировую периферию, занятую низшими расами и недочеловеками. Ясно, что все это совершенно по новому ставит и все остальные проблемы. Если западный образ жизни, прежде пропагандируемый в качестве универсального, становится привилегией меньшинства, то он становится уязвимой ценностью, которую следует защищать от ревнивых наблюдателей извне. "Демократия должна себя защищать!" - этот лозунг нового реформаторства одинаковым образом расшифровывается и на уровне внутренней и на уровне глобальной политики. На внутреннем уровне это проявилось в поисках пиночетовской модели - к демократии через диктатуру. А пока что, не дожидаясь установления такой диктатуры и не вполне доверяя ей в том, что подавлять она будет только тех, кого надо, наши демократические олигархи стали явочным порядком создавать частные службы сыска и безопасности теневые армии демократии, не пожелавшей стать всеобщей, предназначенной для всех. Эта же модель работает и на глобальном уровне. Мировая демократия (читай: привилегированные общества Запада) должна себя защищать и для этого создать пиночетовскую диктатуру в глобальном масштабе. Пиночетовской диктатурой глобального образца является однополярная модель мира, управляемого и контролируемого Америкой.
Не случайно новая гонка вооружений на Западе последовала уже после его победы в холодной войне. Вся машина милитаристского "сдерживания" и "массированного возмездия", некогда направленная против СССР, стала автоматически работать как механизм реализации привилегий западного меньшинства и его защиты перед лицом стремительно скатывающегося вниз большинства. В эпицентре всех этих событий - постсоветская Россия. Если многие страны традиционного третьего мира сегодня не пускают в сообщество развитых, указывая на экологические пределы роста, с одной стороны, законы мирового рыночного отбора, с другой, то в отношении России требуется иной уровень активности. Ибо одно дело - не пустить или затормозить приход туда, где вы не были, другое дело - изгнать оттуда, где вы успели освоиться.
Россию сегодня насильственно изгоняют из числа развитых индустриальных стран, то есть лишают уже достигнутого статуса и достоинства. Поэтому интенсивность новой расовой пропаганды и дискриминационной расовой политики в отношении нашей страны намного превышают накал новых расово-рабовладельческих страстей, характеризующих нынешнее закатное время в целом.
Россия находится на переднем крае новых форм глобального противоборства. И она ни в коем случае не может защитить себя обычными аргументами ущемленного национализма. Ибо идеология нового расизма и социал-дарвинизма, давление которой Россия с такой силой ощущает, в принципе является глобальной, связанной с общей дезинтеграцией современного человечества, заново поделенного на расу господ и расу неприкасаемых. Человечеству необходим новый христианский подвиг: новая реабилитация тех, кому заправилы глобального мира уготовили участь говорящих орудий, не имеющих человеческих прав и достоинства.
Вопрос в том, состоится ли новый христианский переворот, у ослабевшего и дезориентированного человечества духа воспринять новую христианскую вещь и удостоиться христианской благодати.
Какие задачи предстоит решить христианскому духу в наше рубежное время? Духовная реабилитация презираемых и гонимых требует решительной смены привычных уже установок либерализированного модерна. Модерн привычно уповает на авангардные группы, на тех, кто наиболее полно воплощает опыт и возможности, передовые достижения - современности. Сегодня мы видим, что авангардные группы, вместо того чтобы заниматься добросовестным миссионерством приобщением остальных к достижениям передовиков осуществляют незаконную, по меркам христианского универсализма, приватизацию прогресса, приберегая все его обретения и возможности для себя. Мы, таким образом, вынуждены констатировать, что миссия авангардного меньшинства в конечном счете не состоялась - оно предпочло сепаратные сделки с прогрессом за спиной "молчаливого большинства".
Универсалистскую миссию, связанную с утверждением равного достоинства всех людей земли, предстоит нести не авангардным, а арьергардным группам тем, кто оказался прямой жертвой новой расовой идеологии избранничества. Одни осваивают эту идеологию избранничества, на пути от христианства к новому язычеству, другие - на пути возвращения к ветхозаветным установкам избранного народа. Сегодня мы как раз и замечаем удивительную конвергенцию этих двух казавшимися столь противоположными установок. Новое язычество и новый иудаизм отличаются от первоначальных тем, что они связаны уже не с дохристианской традицией, а с антихристианской, антихристовой энергетикой. Те, кто сегодня ищет Израиль как землю обетованную и те, кто ищут в этом же качестве Америку, вместе образовали особого рода диаспору, занятую неистовым преследованием христианского универсализма и дискредитацией тех, кто так или иначе ему привержен.
Еще недавно колеблющихся и сомневающихся миссионеры прогресса убеждали в том, что он доступен действительно всем. Теперь, в сумеречную эпоху прогресса, приватизированного меньшинством избранных, новые миссионеры прогресса убеждают в прямо противоположном - в его недоступности для большинства "неадаптированных". Прогресс как безусловная ценность классического модерна теперь обставляется определенными условиями, которые при ближайшем рассмотрении оказываются обескураживающими. Оказывается, предварительным условием успешного прогресса человечества в целом и каждой реформируемой страны в отдельности является выбраковка неполноценного человеческого материала - безжалостный социал-дарвинистский отбор. Таким образом, вырисовываются две версии ответа на обескураживающие свидетельства пределов роста: или продолжение роста, но ценой решительной выбраковки непригодного и неадаптированного большинства, или - сохранение права на жизнь и человеческое достоинство всем людям без исключения - но уже не на ставших привычными условиях прогресса, а на условиях новой аскезы и всеобщего, демократически равного самоограничения потребительских аппетитов. Это - лишь предварительная формулировка открывающейся человечеству дилеммы. Следующей задачей христианства, вернувшего себе ортодоксальную свежесть веры, является оправданием изгоев и неприспособленных посредством наделения их именем, достойным человеческого богосынства. Новая расовая пропаганда дает мировым неудачникам и изгоям особые клички, призванные оправдать чувство презрения и превосходства, к нему питаемые со стороны нынешних "авангардных" групп. Недоразвитые, неадаптированные, неготовые к рынку, к демократии, к реформам, не способные к гражданской самоорганизации - все эти и другие "не" отказывают дискриминируемому большинству в достоинстве и сужает фактически апологетике нового расизма и глобального социал-дарвинизма. У мировых изгоев нет никаких шансов получить не отрицательное, а положительное, укрепляющее человеческий дух определение, если они по прежнему будут обращаться к арсеналу западного прогрессизма. Но история человечества уже знает великий прецедент: однажды рабы и изгои мировой рабовладельческой империи, Рима, получили свое возвышающее имя, связанное с человеческим Богосыновством. Христос усыновляет в первую очередь не горделивых, а страждущих, скорбящих и терпящих и им дает новое имя, связанное с Богоусновлением. Эта христианская философия имени как никогда затребовано сегодня - только в ее недрах нынешние изгои обретут настоящую реабилитацию и соответствующее имя.