Имея такого любящего отца, как мой, мне было легко найти Небесного Отца
Рассказывает Мария Георгиевна Жукова, член Союза писателей России, младшая дочь маршала Г. К. Жукова, редактор издательства Сретенского монастыря
Мостик из земной жизни в жизнь вечную
Моему приходу к вере предшествовало горе – я осталась без родителей в 17 лет. Незадолго до смерти отец посадил меня рядом с собой и сказал: «Скоро я умру, но с того света я буду наблюдать за тобой и в трудную минуту к тебе приду». Много раз я вспоминала этот разговор, размышляла над его словами – именно ими он перекинул для меня мостик из земной жизни в жизнь вечную.
Истоки моей веры
Бабушка моя Клавдия Евгеньевна, мамина мама, училась в Казани, в гимназии Котовой, и вспоминала молитву «Отче наш», правда, произносила только первую строку, но даже эти обрывочные слова из молитвы Господней отложились в моей детской памяти. В гимназии, конечно, преподавался Закон Божий, было три законоучителя. Еще она говорила: «Чти отца и мать, и благо тебе будет, и долголетен будешь на земле». Это Божия заповедь, и, как я теперь знаю, огромной важности!
Помню, что родители не раз повторяли: «Относись к людям так, как ты хотела бы, чтобы относились к тебе». А ведь это тоже заповедь…
Недавно стала вспоминать истоки своей веры. В школе на уроках я молилась своими словами, про себя, Божией Матери: «О Пресвятая Богородица, прошу Тебя, помоги мне!»… Откуда я про Нее знала? Из классической литературы? Из живописи?.. А причина была в следующем: когда у отца случился обширный инсульт, я пришла к нему в Кремлевскую больницу проведать – его вид меня тогда потряс, я испугалась, что он умрет… Он сказал шепотом: «Машенька, учись хорошо. Если ты будешь хорошо учиться, я скоро поправлюсь!» Вот я и просила Божию Матерь, чтобы мне пятерки получать.
Благословение Святейшего Патриарха Пимена
В 1971 году была интронизация Святейшего Патриарха Пимена. Это произошло 3 июня, в праздник Владимирской иконы Божией Матери. По этому случаю в консерватории состоялся концерт духовной музыки. Отец не смог принять приглашение на концерт по причине болезни, и пошли только мы с мамой. Неожиданно, в антракте, мы были приглашены к Святейшему. Мама просила Патриарха помолиться о здравии мужа. Святейший пообещал и, как мне рассказывали, на следующее утро поминал воина Георгия на литургии. Не так давно побывала на месте, где похоронен патриарх Пимен, в крипте Успенского собора Троице-Сергиевой лавры. Поклонилась патриарху Пимену и вдруг поняла, что путь моей жизни во многом сложился по его благословению.
Приход к вере
После смерти родителей меня мучили тяжелые сны – мама и отец снились мне очень и очень больными. Однажды поделилась с бабушкой, и она посоветовала поставить в храме свечку за упокой их душ. Я послушалась, пошла в ближайший храм и поставила свечку. После этого тяжкие сны прекратились! Мне стало проще заходить в храм – ведь теперь у меня было важное дело: молиться за упокой родителей. Но еще несколько лет я думала о том, что должна принять крещение, осознанно к этому шла. Имея такого любящего отца, как мой, мне было легко найти Небесного Отца, понять, как это может быть вообще…
В институте многие студенты подавали заявление на вступление в КПСС, писали: «Хотим быть в первых рядах строителей коммунизма», – но у меня с комсомолом не очень складывалось, а уж в партию не стала вступать сознательно: не хотела лукавить про «первые ряды». Душа просила чего-то другого. Не потому ли, окончив с отличием МГИМО и проучившись год в аспирантуре, все бросила, написав заявление по собственному желанию? В те годы мы узнавали о Христе из книги М. Булгакова «Мастер и Маргарита», еще я слушала рок-оперу «Иисус Христос Суперзвезда» и оттуда узнавала о евангельских событиях…
В конце 1980-х – начале 1990-х мы наблюдали развал страны, рушилось все кругом, и душа особенно просила молитвы. Помню, как кто-то будто говорил мне иногда: «Пора спасать свою душу!» Я не понимала, откуда это наставление звучит в моей душе, но знала, что это все очень серьезно!
Крестил меня отец Сергий Суздальцев в храме Живоначальной Троицы в день великомученицы Варвары, 17 декабря. Накануне мы с подругой заглянули в церковный календарь, прочли, что празднуется память великомученицы, она мне и говорит: «Плохо это, мучиться не надо», – и предложила договориться с батюшкой на другой день. Но я ничего переносить не стала. Потом очень полюбила эту замечательную святую.
Теперь, по прошествии лет, вижу, что Господь все устраивал по моим чаяниям. Конечно, путь был непростым, извилистым, но Промысл Божий теперь виден четко.
Всякое дело надо начинать с молитвы
Я была рада знакомству с митрополитом Питиримом (Нечаевым), который очень уважал моего отца. Владыка был прекрасен – и своей величественной красотой, и умом, и манерами, и эрудицией, и неподражаемым юмором. На память он подарил мне свою фотографию с очень теплой надписью. Мне казалось тогда самым важным найти духовника, и я задала владыке вопрос: «Как же его найти?» Он ответил: «Надо молиться, чтобы Бог послал». Но тогда я еще не понимала, что всякое дело надо начинать с молитвы.
Знакомство с отцом Тихоном
В 1992 году, на праздник Крещения, попив крещенской воды, мы отправились с мужем и сыном в Третьяковку на выставку икон (до этого галерея была много лет закрыта). Перед Владимирской иконой я задержалась надолго и про себя рассказывала Божией Матери о своих неразрешимых проблемах в жизни. Необыкновенный взгляд Божией Матери так взял меня за душу… А потом мы были приглашены в гости к скульптору В. М. Клыкову (это неподалеку, на Ордынке) и там познакомились с молодым иеромонахом Тихоном (Шевкуновым).
Архимандрит Тихон (Шевкунов) награждает М. Г. Жукову медалью прп. Евфросинии. 2009 г.
Много лет я вынашивала в себе два вопроса, на которые у меня не было ответов. Во-первых, отца кремировали вопреки его воле, а я от кого-то услышала, что душа от этого мучается, и мне хотелось выяснить, правда ли это. Второй вопрос, который беспокоил меня, – что означают слова отца «я буду наблюдать за тобой с того света»? Но я робела запросто подойти в церкви к священнику и поговорить об этом. А тут такая возможность – отец Тихон сразу расположил к искреннему разговору.
Я спросила его о словах отца, он ответил: «Они говорят о том, что он, как православный христианин, верил в бессмертие души, а вы должны о нем молиться». На это я сказала, что давно молюсь о нем.
На мой наивный вопрос, страдает ли душа отца от того, что его сожгли (а он хотел быть похоронен в земле, по-христиански), отец Тихон ответил отрицательно, указав на множество христианских мучеников, которых тоже сжигали.
Другой мир
Позже отец Тихон пригласил меня и мою семью в Донской монастырь. Никогда не забуду тех дней – мне открывался новый мир, во многом отличный от того, в котором я жила до тех пор, но очень родной. Хорошо запомнила день обретения мощей Святейшего Патриарха Тихона – мы стояли в длинной очереди, шел небольшой снег, я еще толком не знала, как и что делать в храме, и внимательно следила за тем, как прикладываются к мощам другие. Приложилась к раке с мощами, а голову оторвать не могу – как магнитом притянуло! Это было для меня потрясением – весь день я ходила и думала, что за сила мне открылась… С тех пор очень почитаю Святейшего Патриарха Тихона!
Под покровом Владимирской
В Сретенском монастыре я оказалась в январе 1995 года. А 8 сентября был большой праздник – 600-летие Сретения Владимирской иконы. Из Третьяковской галереи привезли этот древний чудотворный образ. Незадолго до праздника отец Тихон благословил меня стать членом комиссии, которая вела переговоры с Третьяковкой, они шли непросто – икону отдавать в храм на службу нам не хотели. Потом все-таки был достигнут компромисс и была изготовлена специальная капсула для иконы. На всенощную пришло огромное количество народу, кажется, тысяч двадцать пять, очередь растянулась по всей улице Большая Лубянка, и священники уже после окончания службы пошли вдоль по улице помазывать всех елеем. Это продолжалось чуть ли не до часу ночи. Мы чувствовали, что Царица Небесная согревает нас всех Своею благодатью и Материнской любовью.
Более двадцати лет я тружусь в монастыре, под покровом Владимирской иконы, и не устаю благодарить Божию Матерь за чудо, явленное в моей жизни.
Святитель Николай своих не оставляет
Рассказывает Анна Ивановна Казенкова, певчая клироса Никольского храма села Березичи Козельского района
Храм наш старинный
Я прихожанка Никольского храма со дня его открытия в 1992 году. Храм наш старинный. Здесь с незапамятных времен стояла деревянная церковь. В 1845 году князь Александр Петрович Оболенский на месте деревянного храма каменный поставил.
Храм в 1930-е годы закрыли, а открыли только в 1992-м. На Вербное воскресенье здесь была первая служба. Окна выбиты, купол снарядом поврежден – в войну бои здесь шли. Мусор убрали, удобрения (в храме размещался склад минеральных удобрений) и служили первую службу. Как наш храм радовался! И мы вместе с ним…
Вот уже двадцать три года, как пою я на клиросе. Мне семьдесят девять лет. Скоро, Бог даст, восемьдесят стукнет.
Первые детские воспоминания
Родом я из деревни Жуковка Калужской области. Первые детские воспоминания у всех разные. У меня перед глазами – маленькая избушка: коридор, сенцы, комнатка, что и кухней, и спальней, и гостиной служила, печка, лежанка, стол большой обеденный, лавки. Мама моя, Серафима, работала на торфянике. Машины доставали торф, его резали на кирпичики, сушили на поддонах, отвозили на предприятия и топили им промышленные печи. Маму за ударную работу наградили швейной машинкой, и она обшивала всю деревню. Папа был сиротой, но не пропал, сумел выучиться, работал в колхозе счетоводом.
Как я в пять лет оказалась в плену
Помню, как в нашей избушке во время войны стояли кавалеристы. В 1942 году мне исполнилось пять лет, и я оказалась в плену.
Кавалеристы сказали нам: «Эвакуируйтесь, мы вынуждены отступать». А мы и не знаем, куда идти. В соседней деревушке Ожигово (сейчас ее больше нет) жили наши дедушка с бабушкой и невестка с пятью детишками. Дядья воевали. А других родственников нет. К кому ехать? Долго нам раздумывать не пришлось – на следующий же день началась стрельба. Попрятались мы по погребам. Кто остался жив, а кого так и засыпало в этих погребах… Вышли – деревня горит, танки, немцы с автоматами через плечо. «Шинель, шинель!» – кричат. Я только много дней спустя поняла, что это они не шинель просят им дать, а приказывают «шнель» – «быстрее».
Анна Ивановна Казенкова на клиросе Никольского храма
Больше мы никогда нашего дедушку не видели
Дедушка в своей деревне нашел лошадку, отправил на ней невестку с детьми, так они немцев даже и не увидели, спаслись. А бабушку за нами послал, она прибежала, хотела нас увести в Ожигово, но было уже поздно. Дедушка не выдержал, пришел сам за нами. Так бабушка и дедушка вместе с нами оказались в плену. Деда очень быстро увели от нас – один предатель донес, что его сыновья воюют. Больше мы никогда нашего дедушку не видели. О его судьбе мы узнали только после войны: его расстреляли.
Дед был высокий, сильный, умный. Работал лесником. Если в деревне начиналась драка, сразу звали: «Семен!» Он приходил и быстро разнимал драчунов. Мог спастись от немцев – до Ожигово они не дошли, но его большое доброе сердце не позволило ему одному спасаться, без детей и внуков.
Немцы в нашей деревне были недолго, неделю примерно. А потом всех деревенских, кто остался в живых, погнали за собой. Кто идти не мог, стреляли на месте. Скотину деревенскую тоже всю забрали. И гнали ту скотину впереди нас.
По всей Белоруссии стояли виселицы с повешенными
И шли мы вместе с немцами до самой Белоруссии. Сквозь войну, сквозь бомбежки. Старых, слабых убивали. Помню, после бомбежки на кустарнике одеяльце детское и тельце младенца на нем. Как летело от взрыва, так и осталось. По всей Белоруссии стояли виселицы с повешенными, их не давали снимать.
В одну из бомбежек мне осколком задело бедро. Я истекала кровью, немец-врач меня перевязал.
Нас ничем не кормили. Что найдешь, то и твое. У младшей сестренки от цинги в щеке дыра образовалась насквозь. Помню, лошадь лежит убитая. Съели мы эту лошадь. Каски солдатские, что вокруг валялись, подбирали, в них и варили. Где картошку найдем, где свеклу. В одном озере раки просто кишели, так много их было. Тоже их варили.
Сима, там твою дочку убили у столовой!
В одной из белорусских деревень остановились надолго. Мы, дети, ходили с котелками побираться в школу, где немцы сделали свою столовую. Я была самая маленькая и щупленькая. Увидят меня: «Киндер, ком!» Давали шоколад, хлеб, наливали в наши каски суп, кашу.
Налили мне как-то в каску суп. Понюхала – аж голова закружилась от голода. Одна не стала есть. Несу каску бережно маме с сестренкой. Вдруг вижу: сидит громадный рыжий немец. Манит меня, хлеб протягивает. Как же я обрадовалась! Подошла, а он внезапно на меня автомат наставил и холостыми очередь как даст. Я упала и потеряла сознание. Весь суп на себя опрокинула. Успела только услышать грубый мужской гогот.
К маме прибежали: «Сима, там твою дочку убили у столовой!» Мама бросилась к столовой, меня на руках в избушку принесла, я только там в себя и пришла. Больше мама не пускала меня побираться. Весной 1944 года нас освободили.
В школе ни одной Пасхи не пропустила – всегда ходила куличи святить
Нас привезли в поселок Стекольный Завод Козельского района. А наша Жуковка вся была заминирована, нельзя было шагу ступить. Даже когда все разминировали, сколько там трактористов взрывалось! Едет он, пашет, а на глубине мина…
Поселили нас в бараках. Комнаты по девять квадратных метров. Печечки топили. Карточки дали. По триста грамм хлеба на человека. Отоваривали в магазине.
Я пошла в школу. Учась в школе, ни одной Пасхи не пропустила – всегда ходила куличи святить. Никольский храм, ближайший к нам, закрыт был, так мы ходили в единственный открытый во всем районе Благовещенский храм в Козельске. Шли десять километров туда и десять обратно. Пешком.
Ходили обычно босиком – берегли обувь. А что там было беречь?! Тапочки парусиновые летом и валенки зимой. Тапочки мелом натирали, чтобы белые были. Идем пешком, как станем к Козельску подходить, а там речка Орденка, так мы ноги помоем, носочки, тапочки свои парусиновые наденем. И уже идем в тапочках в храм.
В 1961 году мост сделали. А то был деревянный, так его весной смывало, и рабочие из деревень, чтобы на завод попасть, переплывали речку на лодках. Потом, в 1970-е, уже босиком не ходили, уже обувка была у людей.
И что интересно, меня никогда не ругали в школе за мои походы в храм. Других и к директору вызывали, и ругали, а меня никогда. Будто меня закрывал кто-то.
Чудное дело: два года в плену, и живы остались. Под пулями и бомбежками. Назад везли в открытых вагонах, и никто не простыл, не заболел. Господь хранил, видимо, за молитвы святителя Николая Чудотворца, – мама всегда его очень почитала. Вся ее жизнь с этим святым была связана: и замуж она под Николу вешнего (22 мая) вышла, и стол всегда собирала праздничный на его день – 19 декабря. И я вот в Никольском храме.
Как маме перед смертью Никола Угодник явился
И перед смертью Никола Угодник маме явился – святитель Николай своих не оставляет…
Все мы в семье были крещеные, а вот в церковь редко ходили – далеко очень было ходить, двадцать километров пешком. Даже икон у нас в доме не имелось, нигде было не достать в то время иконы. У кого-то со старых времен сохранялись, а мы в свой барак вселились – голые стены, ничего от прошлой жизни не осталось.
Мама моя – труженица, всю жизнь работала на совесть, людей любила, нестяжательная была. В 1974 году ей исполнилось пятьдесят восемь лет. И как-то внезапно она заболела, слегла. Поставили диагноз – рак пищевода. Приходили ее навестить бабушки:
– Сима, ты ведь тяжело заболела… Причаститься бы тебе.
– Да я с детства не причащалась. На мне и креста нет.
Я в те годы уже жила отдельно, своей семьей, растили с мужем троих детей. Провожу старших в школу, младшего в садик – и к маме бегу проведать. После работы детей обихожу, и снова к маме. И вот как-то, в декабре месяце, за несколько дней до праздника святителя Николая Чудотворца, я все с утра у мамы перебрала, перемыла, генеральную уборку сделала. Вечером опять к ней прихожу, покушать принесла. Она по-прежнему в бараке жила: кухня крохотная и комнатушка. Прихожу, у нее как обычно: темно, свет не горит, сама лежит в постели. А уже сумерки.
И мама меня так взволнованно спрашивает:
– Аня, ты по дороге кого-нибудь встретила?
– Нет, мам, никого…
– Быть не может! Ко мне только что приходил старичок!
А у них в бараке семь квартир, и у каждой свой вход и свой порожек. Вот я и говорю маме:
– Какой старичок, мам?! Да и следа никакого нет, все снегом занесено!
– Да ты послушай, не спорь! Выслушай меня…
И рассказала мама о том, что произошло прямо перед моим приходом. Она лежала в постели, не спала, и вдруг дверь из кухни стала открываться. На кухне, как и в комнате, темно, и кто в проеме стоит – не видно. Мама спросила:
– Кто там?
И слышит в ответ старческий такой голос. Непонятно, что он отвечает, но ясно слышно, что это старичок. Мама его попросила:
– Дедушка, включите, пожалуйста, свет!
А нужно сказать, что у мамы выключатель в комнате с первого раза часто не срабатывал, все никак не могли собраться его починить. И вот старичок выключателем щелкнул, а он, как обычно, с первого раза не включился. Тогда этот старичок зашел в комнату, раздвинул шторки на двери, и все в комнате вдруг озарилось ярким светом! Свет этот был совсем не электрический.
И мама увидела старичка – он был весь белый-белый и весь сиял, был весь просто наполнен светом. У мамы перехватило дыхание. Она лежала и ничего не могла сказать, просто любовалась. И думала только одно: «Так ведь это Николай Угодник!»
А старичок посмотрел вокруг и вдруг сказал печально:
– Как у тебя, Серафима, нечисто…
– Нет-нет, чисто – дочка только что все перемыла!
– Не та чистота, Серафима! Нет духовной чистоты…
Мама головой поникла. А он ей говорит:
– Не волнуйся. К тебе сейчас придут люди и все что нужно принесут. И все у тебя будет очень хорошо.
Ушел старичок, и свет вместе с ним исчез.
Сидим мы с мамой после этого ее рассказа и обе рыдаем. И страх, и милость от Бога, и молитвенное предстательство Николы Угодника…
Вдруг в дверь стучат. Заходит одна очень верующая старушка, бабушка Нюша, и приносит нам… иконочку Спасителя, свечи церковные и крестик нательный. И говорит нам, что попросили священника, и он обещал навестить маму.
И в самом деле, как раз накануне праздника Николы Угодника пришел к нам старенький батюшка Мелентий из Благовещенского храма. Очень долго он исповедовал мою маму, а потом причастил ее. И после этого она быстро, буквально через несколько дней, умерла.
Умирала при мне. Сколько болела, никогда не разрешала с ней оставаться, всегда скажет: «Беги к детишкам!» А тут сама попросила: «Останься сегодня со мной…» Я осталась. Сижу, и вдруг меня словно кто под руку толкнул – я икону Спасителя прямо перед мамой поставила и перед иконой свечку зажгла. Мама словно только этого и ждала. Глянула на икону, тихонько вздохнула – и отошла ко Господу…
Вот уже сорок два года после ее смерти прошло…
Я каждый день ощущаю помощь Божию и молитвенное заступничество Николы Угодника
Я училась в Москве в индустриальном техникуме на технолога стекольного производства, чтобы работать на своем родном стекольном заводе. Никогда не хотела отсюда уехать. Люблю простор, свободу, леса, поля… Когда училась в Москве, не могла дождаться, пока домой вернусь.
Занимались мы в здании по адресу улица Таганская, 58, где сейчас монастырь и мощи Матронушки. Мы даже и не знали тогда, что это храм… Он был полуразрушенный, подвалы, склады, лаборатории. Когда я узнала, что блаженную Матронушку канонизировали, сразу поехала туда, очередь отстояла, чтобы поклониться ее мощам.
Прошла я на своем заводе путь от рабочего до инженера-технолога, а потом и до начальника машинно-ванного цеха – самого трудного по производству. В цеху трудилось около двухсот пятидесяти человек, изготавливали аптекарскую посуду.
Дети выросли, все выучились, внуки уже взрослые. Правнучка есть, Аленушка. Я каждый день ощущаю помощь Божию и молитвенное заступничество Николы Угодника. Слава Богу, и дети, и внуки ходят в храм.
Сама все пою на клиросе. Вот сегодня бы не пришла, некому бы и петь было: будний день. Молодые на работе, а старые почти все ушли уже ко Господу. И я болею сильно, но стараюсь о болезнях не думать. Болею, не болею – все в любимый храм плетусь. Повалюсь, так на клиросе.
Помощи Божией на трудном жизненном пути всем, кто захочет мою историю выслушать. Святителю отче Николае, моли Бога о нас!