Второй заключается в постановке вопроса не о выделении Афона из состава греческой территории, а лишь об его экстерриториальности, подобной той, которую имел Ватикан в Италии до Латеранского договора, по закону о гарантиях от 13 мая 1871 г. При этом гарантия свободного доступа представителям всех православных национальностей для принятия монашества, а также и для вручения сборов предполагается. Но пока это дело защиты будет проведено и получатся соответствующие результаты, необходима морально-вещественная поддержка страждущих, продолжительное время оторванных от Матери-Церкви единокровных иноков. Прежде всего, сама Патриархия должна выступить в качестве доброго примера братской любви к труждающимся и обремененным славянам-инокам Св[ятой] Горы и сделать пожертвование в их пользу деньгами и вещами. Затем Русской Церкви следовало бы обратиться с особым посланием к духовенству и мирянам, посланием, посвященным восстановлению молитвенно-благотворительных отношений Русской Церкви и русских людей с Афоном ввиду наступившего мира после тяжелой войны.
В этом послании мы должны отметить историческое значение преклонения перед молитвами святогорцев и верующим предложить посылать просьбы на Афон молиться за них и их родных и не скупиться помочь святогорцам от своих щедрот. В послании объявить время первого сбора по храмам и от отдельных лиц. Этот сбор деньгами и вещами может периодически повторяться в особо назначенные дни. Когда сбор будет доставлен в Патриархию (лучше всего непосредственно от церквей на другой день сбора), мы приобретем объективное основание для составления нового послания к инокам Афона с преподанием им благословения от Матери-Церкви, хотя бы через Вселенского Патриарха Константинопольского. Пожертвования деньгами и вещами желательно направить через особую комиссию.
Передавая привет с Родины и оделяя подарками, представители комиссии постараются изучить жизненную обстановку иноков и сделать выводы, в чем русские иноки нуждаются. В то же время, поскольку предполагается поездка делегации от Патриархии в Св[ятую] Землю, желателен заезд делегации, по дороге, на Афон и участие по-прежнему в церковном служении в том или ином из афонских монастырей, особенно русских. Полагаю, что возобновление традиционной русской политики покровительства русскому Афону может коренным образом укрепить положение последнего, укрепляя тем самым влияние Советского Союза среди православных народов Балкан и Ближнего Востока. Только Советский Союз может помешать греческим шовинистам наложить свои руки на русские монастыри»[206].
17 августа 1946 г. Г.Г. Карпов направил это письмо Патриарха Алексия в Министерство иностранных дел. Совет по делам Русской Православной Церкви считал мнение Первосвятителя правильным и просил Министерство сообщить, что может быть предпринято со стороны Московской Патриархии[207].
Тем временем Святейший Патриарх Алексий I получил от проживавшего в Париже брата монаха Василия (Кривошеина) Игоря Александровича Кривошеина доклад «Положение русских монастырей Афона в связи с политическими событиями в Греции». В тот период И.А. Кривошеин, хотя и служил в годы гражданской войны в Белой армии, был настроен просоветски. Во время нацистской оккупации Франции он активно участвовал в движении Сопротивления, дважды подвергался арестам гестапо и до весны 1945 г. находился в немецком концлагере Бухенвальд. В своем докладе Игорь Александрович писал, что враждебное отношении руководящих кругов Греции к русскому Афону проявлялось всегда, но особенно усилилось в последнее время, в заключении отмечал: «Не подлежит сомнению, что возобновление традиционной русской политики покровительства русскому Афону сможет коренным образом укрепить положение последнего, укрепляя тем самым престиж Советского Союза среди православных народов Балкан и Ближнего Востока. Только Советский Союз может помешать греческим шовинистам наложить свои руки на русские монастыри… Афон должен оставаться центром сближения всех православных народов под номинальной юрисдикцией Константинопольского Патриарха, но при этом почетное место должно быть предоставлено русскому элементу как наиболее многочисленному и пользующемуся поддержкой Советского Союза, и о желательности установления тесной связи между Московской Патриархией и русским Афоном путем присылки информации о церковной жизни в Советском Союзе, чтобы противодействовать пропаганде бывшего Карловацкого Синода и антисоветских кругов Америки»[208].
И.А. Кривошеин также написал, что его брату – монаху Василию – в 1946 г. из-за столкновений с представителями греческих монастырей пришлось выйти из состава Кинота, но он был назначен «грамматиком» (секретарем по внешним сношениям) Свято-Пантелеимоновского монастыря, а представителем этой обители в Киноте (антипросопом) стал разделявший взгляды о. Василия монах Давид (Цубер)[209].
Прочитав доклад И.А. Кривошеина, Святейший Патриарх Алексий I 21 августа направил еще одно письмо Г.Г. Карпову, в котором вновь отмечал тяжелое положение русских иноков на Афоне: «…не решаясь обвинить монаха Кривошеина в просоветской деятельности, опасаясь вызвать недовольство Советского Союза, греческие реакционеры возбудили против него дело в “проболгарской” деятельности за то, что он во время страшного голода в Греции в 1942 г. спас Афон от голодной смерти благодаря получению продовольствия из Софии. Дело это пока отложено на неопределенное время, но всегда может быть возобновлено, поскольку сношение с Болгарией считается у греков особенно враждебным актом. Во всяком случае, стоит отметить общую сознательность и солидарность монахов Пантелеймонова монастыря, которые решили ответить молчанием на новое предложение Болгарии о предоставлении продовольствия и не подводить своего представителя. На основании всего изложенного ясно, что охарактеризованное настроение русских монахов должно вызвать еще большее сочувствие Родины к ним и намерение правительства Советского Союза поддержать их права, религиозных тружеников, на мирной конференции, против ущемления их законных интересов со стороны греческих шовинистов»[210].
23 августа Г.Г. Карпов отправил в Министерство иностранных дел копии доклада И.А. Кривошеина и письма Патриарха. В ответном письме Министерства от 25 ноября 1946 г. выражалось принципиальное согласие на установление связей Московской Патриархии с русскими монастырями на Афоне (но, к сожалению, предлагаемое Первосвятителем послание к верующим Русской Православной Церкви и сбор пожертвований для святогорцев советские власти не разрешили)[211].
Между тем, летом 1946 г. монахи Свято-Пантелеимоновского монастыря пригласили на Афон второго секретаря советского посольства в Греции В.Д. Карманова, который вместе с сопровождающими лицами посетил Святую Гору 21 июля того же года и был торжественно встречен в обители колокольным звоном[212]. Правда, в письме двоюродной сестры архиепископа Василия (Кривошеина) О.А. Кавелиной, отправленном диакону Михаилу Городецкому в конце 1985 г., говорилось: «…после окончания войны встал вопрос о посещении русским послом в Греции Афона. Владыка сказал, мы должны его приветствовать колокольным звоном. В его лице мы приветствуем наше Отечество и нашу Церковь Русскую. Это не приняли. Когда посол приезжал на Афон, владыки там уже не было». В другом письме, отправленном в конце 2000 г. Л.А. Успенской во Францию, О.А. Кавелина привела новые подробности: «Владыка сказал, “Считаю, что его надо встретить с колокольным звоном, в его лице мы приветствуем страну, спасшую мир от фашизма”. После этого последовала угроза: “Море глубоко, скалы отвесны”. Он понял, что его жизнь в опасности, и покинул Афон тайно…»2[213]. Однако эти свидетельства не совсем точны, в 1946 г. монах Василий никуда не уезжал с Афона и участвовал во встрече Владимира Карманова, который выступил перед насельниками Руссика.
Сохранилась запись в книге почетных гостей Свято-Пантелеимоновского монастыря, свидетельствующая о посещении обители советскими дипломатами. Впрочем, считается, что многие святогорцы холодно и с недоверием встретили соотечественников, даже не перекрестившихся при входе в храм[214].
В своем отчете в Министерство иностранных дел СССР о результатах поездки В.Д. Карманов сделал следующие выводы: 1. Необходимо и в дальнейшем интересоваться положением русских монахов на Афоне, периодически посылать туда представителей посольства. 2. Трудно осуществить эффективные мероприятия по закреплению за советским государством имущества и владений русских обителей на Афоне. 3. Следует продумать вопрос о возможности принятия русских монахов в советское гражданство. 4. Распространять среди русских монахов советскую церковную литературу. 5. Желательно, чтобы Русская Православная Церковь заинтересовалась афонскими монахами. 6. Продумать вопрос о возможности того, чтобы добиться от греческих властей смягчения режима поступления молодых послушников в русские обители. 7. Поскольку имущество русских монастырей принадлежало бывшей Российской империи, советское государство имеет все основания претендовать на это имущество, но необходимо провести подготовительную работу[215].
Приезд В.Д. Карманова на Афон и его торжественная встреча вызвали в условиях начинавшейся ожесточенной гражданской войны сильнейшую тревогу греческих королевских властей и в дальнейшем стали главной причиной репрессий против русских монахов, в том числе судебного процесса над четырьмя насельниками Свято-Пантелеимоновского монастыря в сентябре 1947 г. 26 сентября этого года в Салониках состоялся новый суд. По обвинению в сотрудничестве с немецкими оккупантами трибунал постановил приговорить группу русских и болгарских иноков к тюремному заключению: монаха Василия (Кривошеина) – к двум годам, монахов Панкрата и Вениамина из Свято-Пантелеимоновского монастыря – к одному году тюрьмы, а двух насельников Зографского монастыря – его настоятеля архимандрита Владимира и иеродиакона Панкрата – к одному году заключения; русского иеромонаха Владимира (Белозерского) освободили из-под надзора