[216]. Все обвинения в адрес иноков были полностью надуманы, судебный процесс являлся местью за приглашение русскими монахами представителя советского посольства и в значительной степени служил инструментом политики эллинизации.
Бушевавшая в Греции в 1946–1949 гг. гражданская война существенно отразилась на положении Афона. В это время страны социалистического лагеря (прежде всего Югославия) поддерживали так называемую Демократическую армию Греции под командованием бывшего руководителя прокоммунистического ЭЛАС (Элладского национально-освободительного фронта) Маркоса Вафиядеса. Королевское правительство расценило позицию Югославии, Болгарии и Албании как вмешательство во внутренние дела. Уже в начале 1946 г. в Греции началась пропагандистская кампания о «славянской опасности».
В марте 1946 г. югославский генеральный консул в Салониках попытался оказать материальную помощь Хиландару, делая акцент, прежде всего, на ее политическом эффекте, а также добиться разрешения на посещение Афона министром иностранных дел Югославии. Его усилия не имели успеха, в том числе из-за противодействия Великобритании. Согласно сообщению югославского консула, на полуострове Халкидики находилась главная база снабжения английских войск в Северо-Восточной Греции, и англичане арестовали одного сербского монаха по обвинению в шпионаже. В конце августа 1946 г. югославский посол в Афинах был отозван из-за резких нападок с греческой стороны. Отношения двух стран очень ухудшились[217].
14 января 1947 г. профессор Белградского университета С.В. Троицкий написал еще один реферат – «Афон и международное право», полученный Московской Патриархией 3 марта. В нем предлагалось выработать закон о гражданском устройстве Афона на конференции государств с православным населением: СССР, Румынии, Югославии, Болгарии, Албании, Греции и Грузинской республики с участием представителей греческого и славянского монашества Святой Горы. Троицкий также предлагал организовать комиссию по Афону существовавшему тогда Всеславянскому комитету и Московской Патриархии[218]. Однако эти предложения было невозможно реализовать.
Между тем, Московская Патриархия не оставляла попыток защитить русских святогорцев. 15 мая 1947 г. Святейший Патриарх Алексий I обратился к главе Элладской Церкви Архиепископу Афинскому Дамаскину с посланием, в котором, стремясь обратить его внимание на тяжелое положение славянских монахов на Святой Горе, писал: «… Ныне глубокое недоумение смущает наши сердца, когда мы узнаем, что покровительство Святой Элладской Церкви не распространяется на славянских иноков, которые почему-то лишены права голоса в самоуправлении и не могут надеяться на смену себе из числа русских и вообще славянских иноков. Тогда как на территории Святой Горы разрешены проживание и въезд греческим подданным, русских иноков только терпят, и им не разрешается иметь никакой связи со своими соотечественниками, которые могли бы поддержать их в испытываемой ими крайней материальной нужде»[219].
17 мая Святейший Патриарх Алексий I с сопроводительным письмом переправил это послание для сведения Предстоятелям восьми автокефальных Поместных Православных Церквей: Константинопольской, Антиохийской, Александрийской, Иерусалимской, Сербской, Болгарской, Румынской и Грузинской, прося их обратить внимание на бесправное положение славянских иноков Афона. В ответных письмах Предстоятели Антиохийской, Александрийской, Сербской и Болгарской Церквей в основном подтвердили сведения о негативной ситуации, в которой оказались негреческие монахи Святой Горы, и выразили готовность содействовать восстановлению нормального положения[220].
Так, в своем послании Святейшему Патриарху Алексию І от 12 июня Патриарх Сербский Гавриил писал: «…Вследствие нарушения вековых традиций и изменения статута Святой Горы Афонской после Первой мировой войны одной стороной положение братства в его славянских обителях сделалось настолько тяжело, что грозит опасность их существованию. Умножение и омоложение братства в славянских обителях делается невозможным вследствие систематического препятствования доступа славянам на Афон. Наша Сербская Православная Церковь, начиная с 1918 г., постоянно старалась морально и материально помочь и защитить славянские обители на Афоне, но в этих своих усилиях встречала великие затруднения, которые происходили от Константинопольской Патриархии и от греческих государственных властей… Мы глубоко благодарны Вашему Святейшеству за предпринятые шаги в защиту славянских обителей и их братств на Афоне, а со своей стороны мы окажем Вам в этом деле всякое содействие, какое только можем, так как мы уверены, что без надлежащей защиты наш славянский элемент был бы задушен, и наши славянские обители с течением времени были бы совершенно уничтожены, ибо это входит в план другой стороны, как о том говорят все известия»[221].
В подобном послании экзарха Болгарской Православной Церкви Стефана от 28 июня отмечалось: «Славянские обители Афона начали уменьшаться численно и обезлюдевать. Таково же положение славяно-болгарского Зографского монастыря святого Георгия Победоносца, как и болгарских келлий и скитов на Афоне. Более 30 лет мы с сердечной скорбью наблюдаем их упадок и обезлюдевание, не будучи в состоянии пресечь это зло, вредное вообще для всего православного иночества. И ныне, как Вы, Ваше Святейшество, заступаетесь за основные законные права славянских обителей на Святой Афонской Горе, домогаясь справедливого отношения к ним, мы с душевной радостью выражаем Вам свою благодарность, уповая, что предстательством святой Богоматери Господь поможет установить отвечающий достоинству нашей православной веры порядок на этой Горе иноческого подвига. Это Ваше заступничество будет правильно и беспристрастно оценено истинной Православной Церковью, которой Вы ставите свое имя и как защитника святых Афонских обителей»[222].
Антиохийский Патриарх Александр III в послании от 15 июня писал, что «всей душой присоединяется к пожеланиям и заботам» Патриарха Алексия I, и советовал обратиться к Вселенскому Патриарху Максиму. Александрийский же Патриарх Христофор, в свою очередь, 15 июня сообщил, что, хотя он и не разделяет выраженного в письме Патриарха Алексия I мнения, но уже написал архиепископу Дамаскину свою просьбу оказать славянским монахам через Церковь или греческое правительство содействие в удовлетворении «быть может, законных требований этих монахов»[223].
14 августа 1947 г. Г.Г. Карпов направил заместителю министра иностранных дел А.Я. Вышинскому письмо с подробным описанием положения русских монахов на Афоне и сообщением об отправке Святейшим Патриархом Алексия I послания архиепископу Афинскому Дамаскину[224]. Однако это послание не принесло положительных результатов. В ответном письме от 28 июля владыка Дамаскин ограничился замечанием, что он не имеет «никакого отношения к самоуправлению Святой Горы», и утверждением, что Афон «пользуется привилегией самостоятельности и независимости в своем управлении, согласно Учредительной Хартии». Архиепископ все же обратился «к компетентным лицам» и из ответов министра иностранных дел и губернатора Афона, якобы, убедился, что Патриарх Алексий «не имеет точных и правильных сведений о Святой Горе, почему и видит несправедливость там, где ее нет». В частности, в ответе говорилось, что представители русских обителей (кроме Свято-Пантелеимоновского монастыря) не представлены в органах управления согласно канонизму, а контроль над приездом монахов и клириков на Святую Гору в последнее время «ведется строже, чем прежде, ввиду напряженного общего политического положения». Таким образом, по мнению архиепископа Дамаскина, не было никаких оснований для беспокойства и печали[225].
В начале января 1948 г. в письме Александрийскому Патриарху Христофору Патриарх Алексий I отмечал: «Гонения против православного славянства существуют, но не там, где об этом пишет лондонская пресса, а, к сожалению, на Святой Горе Афонской, где уже несколько десятилетий систематически искореняется славянское монашество, а наше послание 1946 г. [правильно – 1947 г.] главам Православных Церквей, в том числе и Вашему Блаженству, в его защиту, насколько знаем, до сих пор не имело практических результатов»[226].
Вопрос «О славянском монашестве на Афоне» обсуждался на проходившем в Москве 5-18 июля 1948 г. Совещании глав и представителей Поместных Православных Церквей в связи с празднованием 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви[227]. В ходе работы Совещания было отмечено тяжелое положение русского Свято-Пантелеимоновского монастыря и создана Комиссия по докладам о положении Святой Горы Афонской. Резолюция, принятая этой комиссией, гласила: «Московское Совещание считает своим долгом привлечь внимание Святейших и Блаженнейших Предстоятелей всех Автокефальных Православных Церквей на судьбу афонского монашества в настоящее время, и в особенности на трудное положение монахов негреческой национальности: русских, болгарских, сербских, румынских, грузинских, албанских и других; от древности имеющих там свои обители, но лишенных в данное время тех прав, которыми они пользовались до недавнего времени в силу канонических и международных законодательных положений о Святой Горе Афонской, например, права свободного вступления в свои имеющиеся там обители, права свободного допуска паломников и ученых исследователей и т. д. Поэтому Совещание просит всех православных Предстоятелей обратиться к своим правительствам за содействием об улучшении положения афонских монахов негреческой национальности п