тем политика эллинизации афонских монастырей продолжалась, а греческие газеты писали, что русские афониты якобы не желают принимать новых монахов из СССР[252].
В письме избранного в 1958 г. настоятелем Свято-Пантелеимоновского монастыря схиархимандрита Илиана (Сорокина) на имя председателя Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата митрополита Николая (Ярушевича) от 29 октября / 11 ноября 1959 г. содержалась просьба о материальной помощи и прямо говорилось о растущих трудностях, переживаемых русским афонским братством: «Ваше Высокопреосвященство! От лица всей братии нашей Русского монастыря Святого Великомученика Пантелеимона на Афоне обращаюсь к Вам и в Вашем лице к нашей Матери – Русской Православной Церкви с нижеследующей горячей и настоятельной просьбой.
Наш монастырь пришел в полный упадок, и ему грозит полное запустение и переход в чужие руки этого древнего русского достояния, созданного трудами и жертвами многих поколений русского православного верующего народа. Основная причина этого бедственного положения – оскудение нашей братии из-за отсутствия поступления новых монахов в наше монашеское братство, как об этом мы уже сообщали и ранее в Московскую Патриархию. Нас осталось сейчас всего 50 человек, самому молодому из нас 54 года, большинство – семидесяти– и восьмидесятилетние старики. Только незамедлительное прибытие новых молодых сил в наше братство может спасти положение.
Кроме как с нашей Родины, России, ниоткуда не может прибыть к нам пополнение, и вся наша надежда на сохранение нашего монастыря, после Бога, Пречистой Богородицы и святого великомученика Пантелеимона, на Русскую Православную Церковь, Московскую Патриархию. Нам известно, что Московская Патриархия обратилась с просьбой к Вселенскому Патриарху, в канонической юрисдикции которого находится наш монастырь, допустить из России приезд десяти человек для поступления в братство нашего монастыря. Мы глубоко благодарны всегда Его Святейшеству, Святейшему Патриарху Алексию и Вам за этот шаг и всецело его приветствуем.
Но нам известно, что Вселенский Патриарх не счел возможным ответить на Ваше письмо. Причина тому – давление, оказываемое на него со стороны греческого правительства, противящегося приезду на Афон русских. Формальный предлог для неотвечания – Афон пользуется известной церковной автономией, и Вселенский Патриарх не является первой инстанцией в такого рода делах. Мы умоляем Вас, Святейшего Патриарха Алексия и всю Русскую Православную Церковь незамедлительно оказать нам помощь. Иначе наш монастырь обречен на погибель. Испрашивая Ваших святых архипастырских молитв и святейшего благословения, остаемся Вашими смиренными послушниками и богомольцами – игумен архимандрит Илиан со всею о Христе братиею»[253].
Неоднократно взывали о помощи к Русской Православной Церкви иноки и других русских обителей Афона: настоятель келлии в честь Воздвижения Честного Креста Господня иеросхимонах Афанасий, настоятель келлии во имя Архистратига Божия Михаила архимандрит Евгений, настоятель Свято-Ильинского скита архимандрит Николай.
Важной вехой в отношениях Московского Патриархата с Афоном стало его посещение в качестве паломника 9-13 февраля 1959 г. начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандритом (впоследствии – митрополитом Ленинградским и Новгородским) Никодимом (Ротовым), который в своем отчете о поездке указал на необходимость незамедлительного увеличения монашествующих Свято-Пантелеимоновского монастыря из числа иноков с Родины. С тех пор владыка Никодим не оставлял попечения об Афоне вплоть до своей кончины[254].
Русская Православная Церковь в лице своих Предстоятелей лично и через председателей Отдела внешних церковных сношений делала непрекращающиеся попытки пополнить братию монастыря. Неоднократно она обращалась к Патриархам Константинопольским, архиепископам Афинским и греческому правительству по поводу бедственного положения русского Афона. Каждый контакт с Грецией использовался для постановки этого вопроса. Так, например, в 1959 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий I беседовал о пополнении братии русских святогорских обителей с главой либеральной партии Греции Венизелосом, посетившим с официальным визитом Москву[255].
В 1959 г. в Свято-Пантелеимоновском монастыре случился сильный пожар, в результате которого очень пострадала библиотека. Московская Патриархия пыталась оказать материальную помощь пострадавшему монастырю, но передать ее из-за противодействия греческих властей первоначально оказалось невозможно. Вот что писали по этому поводу насельники монастыря: «Нам очень прискорбно, что греки пишут в своих газетах, что русские афонские монахи не желают принять жертву от Святейшего Патриарха Алексия, а также и новых монахов, – все это неправда. Мы все желаем соединиться с Православной Русской Церковью, но враги не допускают.»[256]
И все же Русской Церкви удалось доставить свои пожертвования на Афон. Сделано это было при помощи церковной делегации, находившейся 11–15 ноября 1959 г. в г. Салоники (Греция) на юбилейных торжествах в память святителя Григория Паламы, в связи с 600-летием со дня его кончины (14 ноября). Тогда впервые за много лет членам делегации Московского Патриархата: ректору Московской духовной академии протоиерею Константину Ружицкому и профессору Ленинградской духовной академии Николаю Дмитриевичу Успенскому после окончания торжеств было дано разрешение совершить паломничество на Афон. По результатам поездки оба участника поездки написали подробные отчеты, которые были опубликованы в «Журнале Московской Патриархии»[257].
21 апреля 1960 г. Отдел внешних церковных сношений Московской Патриархии отправил Совету Ленинградской духовной академии письмо, в котором говорилось: «Необходимо отработать по материалам, хранящимся в Архиве Святейшего Правительствующего Синода в Ленинграде, за последние сто лет, вопрос о связи Русской Православной Церкви с Афонскими обителями, особенно с русскими, с учетом переписки Синода с Константинопольскими Патриархами по этому предмету. Проработку эту требуется произвести с привлечением к делу максимума архивных документов для достижения возможной ясности и определенности в данном вопросе. Необходимо, чтобы основные документы в копиях были приложены докладу»[258]. 9 мая Совет Академии принял к сведению это задание и поручил его выполнение доценту А.Ф. Шишкину. Выполнение данного поручения сыграло важную роль в последующем получении разрешения Константинопольской Патриархии на приезд в святогорские обители новых русских иноков из СССР.
К началу 1960-х гг. наладилась переписка братии Свято-Пантелеимоновского монастыря с Москвой. Так, в письме архиепископу Василию (Кривошеину) от 28 февраля 1961 г. игумен Илиан отмечал, что он получает «Журнал Московской Патриархии» и церковные календари, также пришли от Святейшего Патриарха Алексия и епископа Никодима (Ротова) благодарности за поздравления с Рождеством. В письме же владыке Василию от 16 мая 1962 г. о. Илиан извещал, что получил от Святейшего Патриарха Алексия, митрополита Николая (Еремина) и архиепископа Никодима (Ротова) письма, три посылки и т. д.[259]
Но уже осенью 1961 г. греческое правительство, несмотря на разрешение Константинопольской Патриархии, не позволило посетить Святую Гору другой делегации Московского Патриархата, принимавшей участие в работе Всеправославного совещания на острове Родосе (1-15 сентября) и желавшей поклониться святыням Афона, в которую входили архиепископы Никодим (Ротов), Василий (Кривошеин), епископ Алексий (Ридигер) и протоиерей Виталий Боровой. В письме владыке Никодиму от 25 июня 1962 г. архиепископ Василий (Кривошеин) так описал со слов игумена Руссика о. Илиана эту ситуацию: «Как мне удалось выяснить, и как мне писал отец Илиан., против нашего приезда на Афон прошлой осенью была организована целая интрига. Главные ее деятели – карловчане и греческие власти. Как раз к моменту нашего прибытия в Грецию в Афины прибыл на своей яхте миллионер-американец русского происхождения Семененко.
Уже в Афинах он посетил Министерство] иностр [анных] дел и настаивал на недопущении русской делегации на Афон. Потом он направился на Афон и там вместе с губернатором Константопуло оказал давление на настоятеля Ильинского скита архим. Николая, человека неплохого, но слабого и любящего американские доллары. Архим. Николай подал [письмо] через свой монастырь Пантократор, что они не примут архиереев из России. В Киноте произошло разногласие, наш монастырь стоял за наш приезд, но греческое правительство воспользовалось этим, чтобы отказать в разрешении… В греческой печати вновь возобновились нападки на русское монашество на Афоне. Это все перепевы старого: русские не имеют никаких прав на Пантелеимоновский монастырь, русские монахи хотят захватить Афон, они – органы панславизма, чуждый и вредный элемент и так далее. Об этом писали еще до Первой мировой войны, а теперь вновь всплывает на поверхность в связи с интересом Московской Патриархии к русскому монашеству на Афоне и попыткам ему помочь»[260].
Вскоре греческие власти стали преследовать за письма и посылки, которые русские монахи получали с Родины (в это время единственной формой помощи русским святогорцам были посылки, отправлявшиеся через Московскую Патриархию). В греческой печати возобновились нападки на русское монашество Святой Горы. Тогдашний губернатор Афона Константопулос направил свою деятельность «в сторону последовательного ограничения самоуправления Святой Горы и полного подчинения правительству Греции, но на пути к этому стояли славянские монастыри. Поэтому определенные круги устраивали всевозможные препятствия пополнению монахами этих монастырей»