Мы не наблюдали, чтобы подобные меры принимались в отношении других монастырей, но, напротив, убедились в ходе празднования тысячелетия нашей Святой Горы, в котором принимала участие как наша великая Церковь Христова, так и государство, что общим желанием обеих вышестоящих властей является сохранение этого Ватикана Православия, где представлены все единоверные народы, и нам больно и печально, когда мы видим, что такое исключение делается только для нас. Мы молимся, чтобы лучшие устремления восторжествовали, и наш Общеправославный центр, наследие свободной от расизма Византийской империи, существовал вечно. Для этого необходимы только дальновидность, терпимость и благосклонность как великой Церкви Христовой, так и наследника византийских императоров – Греческого государства»[281].
29 июня, в рамках празднования 1000-летия Афона, Свято-Пантелеимо-новский монастырь вместе с делегацией Московской Патриархии посетили Болгарский Патриарх Кирилл, Румынский Патриарх Юстиниан и Константинопольский Патриарх Афинагор, который возглавил литургию в соборном храме. После богослужения состоялось обсуждение трудного положения обители, и Вселенский Патриарх заверил братию, что будет всемерно способствовать процветанию монастыря. В тот же день по просьбе архиепископа Никодима (Ротова) Патриарх Афинагор вручил схиархимандриту Илиану (Сорокину) и иеродиакону Давиду (Цуберу) высокие награды от Патриарха Московского и всея Руси Алексия I за заслуги перед Церковью – ордена святого князя Владимира. 30 июня на приеме в Салониках архиепископ Никодим вручил такой же орден Предстоятелю Элладской Церкви Архиепископу Афинскому Хризостому II[282].
За время торжеств владыка Никодим дважды служил в Свято-Пантелеимо-новском монастыре, в обители также служили знаменитый русский архипастырь – архиепископ Сурожский Антоний (Блум) и епископ Саратовский и Волгоградский Варфоломей (Гондаревский). Вернувшись на родину, епископ Варфоломей написал подробный отчет о праздновании, опубликованный в «Журнале Московской Патриархии»[283].
В письме архиепископу Василию (Кривошеину) от 20 июля 1963 г. игумен Илиан сообщал: «Праздники проводили, очень было торжественно и величественно, и теперь еще множество посетителей. Нас посетили Святейшие Патриархи Константинопольский, Румынский и Болгарский, чувствовалось единение духа, соединение всех Православных Церквей»[284]. Сам владыка Василий из-за противодействия греческих властей не смог приехать на торжества, но в сентябре 1963 г. он участвовал в богословской конференции в бенедиктинском аббатстве Сан-Джорджо в Венеции, посвященной 1000-летию монашества на Святой Горе.
Представителей Русской Православной Церкви за границей на празднование 1000-летия Афона не пригласили, однако она тоже отозвалась на юбилей. В связи с его приближением подробный обзор положения Святой Горы и ее русских насельников сделал в своем докладе Архиерейскому Собору РПЦЗ в октябре 1962 г. известный богослов архиепископ Аверкий (Таушев). Он сделал акцент на тяжелых проблемах, стоявших перед русскими святогорцами, отметив: «Но не радостным будет этот праздник»[285]. Во время самих торжеств игумен ориентировавшегося на Зарубежную Русскую Православную Церковь Свято-Ильинского скита архимандрит Николай не пустил в свой скит Константинопольского Патриарха Афинагора из-за его экуменической деятельности.
Тем не менее в издательстве Свято-Троицкого монастыря Русской Православной Церкви за границей в 1963 г. был издан юбилейный сборник статей «К тысячелетию Святой Горы Афон». В одном из изданий русского ЗападноЕвропейского экзархата (в юрисдикции Константинопольского Патриарха) была опубликована статья известного церковного историка И.К. Смолича «Святая Гора Афонская. К тысячелетнему участию ее в жизни Православной Церкви»[286]. Посвященные 1000-летию Афона статьи выходили и в «Журнале Московской Патриархии».
Известный русский писатель-эмигрант Борис Константинович Зайцев откликнулся на юбилей дорогой для его сердцу Святой Горы очерком «Афон. К тысячелетию его» (опубликованном в газете «Русская мысль» в 1963 г.), в котором писал: «Весной 1927 г. я уехал на Афон. Провел девятнадцать незабываемых дней на этом узеньком полуострове Греции. Ничего нет на нем, кроме лесов, монастырей, виноградников – некая монашеская республика православная на земле греческого государства. Жил преимущественно в русском монастыре св. Пантелеймона. Благоговейно вспоминаю эти дни. И теперь, в год тысячелетия Афона, еще раз мысленно поклоняюсь святым местам и памяти редкостных людей, виденных мной там – никого из них нет уже в живых, но в моей душе они живы, будто я их вчера видел. Выбираю отрывки из моей книжки об Афоне – может быть, это даст некое прикосновение к Св. Горе и ее обитателям…»[287].
Имевший длительные постоянные связи с Афоном бенедиктинский Шеветоньский монастырь (Бельгия) организовал в 1963 г. в Венеции международный конгресс, посвященный тысячелетию Святой Горы Афон[288]. Труды конгресса были опубликованы в двух томах и содержали, в частности, обширную библиографию по Афону, составленную отцом Иринеем Дунсом. Она включает 2634 названия опубликованных материалов по Афону и до настоящего времени остается самым обширным справочным библиографическим материалом на эту тему[289].
Празднование 1000-летия стало своего рода вехой в истории Афона, положившей начало новому периоду возрождения святогорского монашества. С 1960-х гг. начался процесс возвращения афонских монастырей от особно-жительного устава к общежительному. Был выпущен ряд высококачественных изданий документов и рукописей из собраний святогорских библиотек, разнообразных каталогов, альбомов, исследований по истории монастырей. Плодотворно развивались традиции византийского пения и византийской школы иконописи, издавались труды в области гимнографии, церковной истории, выходили периодические издания.
После празднования тысячелетия Святой Горы возвратились к жизни и обновились афонские монашеские общины, некоторые из которых уже считались угасающими. В них пришли молодые интеллигенты, ищущие живую духовную традицию, а именно традицию исихазма в паламитском и вообще патристическом понимании. Через несколько лет после юбилея, с 1971 г., когда был отмечен минимум – 1145 человек, началось неуклонное возрастание численности святогорцев. Важнейшим же результатом для Русской Православной Церкви стало фактическое снятие полного запрета на пополнение русской братии афонских обителей, что спасло от вымирания Свято-Пантелеимоновский монастырь.
Используя благоприятную ситуацию, Московская Патриархия весной 1963 г. отправила в русский монастырь грузовой автомобиль, полтора миллиона драхм (две с половиной тысячи долларов США) и церковную литературу. В январе 1964 г. она передала в помощь братии Руссика лекарства, рыбные консервы и сукно, а через несколько месяцев и другие пожертвования[290]. В 1964 г. Афон посетила официальная паломническая делегация Русской Православной Церкви во главе с начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандритом (впоследствии – митрополитом) Ювеналием (Поярковым)[291]. В сентябре того же года посетивший с официальным визитом Афины Святейший Патриарх Алексий встретился там с прибывшими из Руссика игуменом Илианом (Сорокиным) и иеросхимонахом Серафимом (Текзой) и передал им ценные подарки, одежду и т. п.[292]
На рубеже 1950-1960-х гг. Русская Православная Церковь подверглась ожесточенным антирелигиозным «хрущевским» гонениям, что неблагоприятно отразилось и на ее международной деятельности, но, несмотря на тяжелую ситуацию в стране, она все более активно выступала в защиту русских монахов на Афоне.
14 октября 1963 г. Московская Патриархия направила Константинопольскому Патриарху Афинагору список из 18 лиц, ожидавших разрешения на поселение в Свято-Пантелеимоновском монастыре. Одновременно документы на 18 кандидатов были представлены в Министерство иностранных дел Греции. После долгого затягивания решения этого вопроса, а также после повторного обращения к Константинопольскому Патриарху Святейшего Патриарха Алексия I от 23 июня 1964 г. и митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима от 11 июля 1964 г. в конце июля было получено разрешение на въезд в Руссик только пяти иеромонахам из Псково-Печерского монастыря.
В 1965 г. правительство Греции предоставило греческое гражданство (обязательное условие для подвижничества на Святой Горе) этим пяти иеромонахам из Советского Союза и впервые в истории разрешило им прибыть на Афон. В июле 1966 г. четверо из них приехали на Афон, но уже в следующем году один из них по болезни и из-за сложностей личного характера возвратился на Родину. Таким образом, братию монастыря пополнило всего лишь три человека. С тех пор Московский Патриарх стал официально считаться ктитором обители, получив реальную возможность ей помогать.
Однако вновь прибывших монахов было явно недостаточно для возрождения обители, поскольку ситуация в ней продолжала ухудшаться, и число братии неуклонно уменьшалось. Кроме того, огромный урон монастырю причинил катастрофический пожар 23 октября 1968 г.[293] В 1970-х – первой половине 1980-х гг. пополнение братии Руссика происходило в минимальном размере и с огромными трудностями.
Лишь в период «перестройки» ситуация начала меняться к лучшему. С конца 1980-х гг. Московская Патриархия смогла оказывать гораздо большую помощь и поддержку братии Свято-Пантелеимоновского монастыря. Постепенно были решены все самые острые вопросы: открыто подворье Руссика в Москве, производилось регулярное пополнение братии, стала выпускаться разнообразная литература о русских обителях Афона, начались ремонтно-реставрационные работы монастырских зданий и т. д. Таким образом, многообразная и активная помощь со стороны Московского Патриархата помогли единственному русскому монастырю на Афоне выстоять и в дальнейшем, с 1990-х гг., получить активное развитие и возрождение.