Пересылая 11 июня 1949 г. копию письма архиепископа в МИД СССР, Г.Г. Карпов намечал обширный план действий по «ослаблению рядов экуменистов». В частности, предлагалось организовать кампанию против названных в письме архиепископа Серафима митрополитов (за исключением владыки Кирилла) как «реакционеров, которые своей деятельностью хотят поссорить духовенство и верующих болгар с Русской Православной Церковью и русским народом». Ввод в Синод новых митрополитов планировалось проводить «осторожно, постепенно и при посредстве нынешнего главы Церкви митрополита Паисия. Через него же следует удалить из Синода митрополитов Иосифа и Филарета». При этом отмечалось, что «удаление митрополита Паисия вряд ли тактически будет верно, не поссорив его предварительно с Цанковым Стефаном, с которым он связан личной дружбой»[530].
2 сентября 1949 г. по запросу МИД в Совете по делам Русской Православной Церкви были подготовлены предложения по «оздоровлению положения» в Болгарской Церкви: «1. Постепенное отстранение и удаление наиболее реакционных митрополитов и епископов из состава Синода и епархий. 2. Подготовка нового епископата из числа монашествующих и белого духовенства (вдовые священники) – сторонников Отечественного Фронта. Замена ими вакантных епископских кафедр или назначение викариями к митрополитам. 3. К опубликованию Синодом официальной декларации об отношении к правительству Отечественного Фронта и его политике. Декларация связала бы церковную верхушку и налагала бы на подписавших ее соответствующие обязательства. Это тем более необходимо, что за декларацию б. экзарха Стефана митрополиты не считают себя ответственными. Возможный отказ отдельных иерархов мог бы явиться поводом для их устранения. 4. Ввести единоначалие в Церкви, решив вопрос о патриаршестве, подобрав соответствующего кандидата на этот пост. Пополняя Синод приемлемыми кандидатами, превратить его в совещательный орган при Патриархе. 5. Деятельность Союза священников требует постоянного наблюдения и направления в сторону укрепления народно-демократического государства и борьбы за мир против поджигателей новой войны»[531].
Однако из этого плана мало что получилось. Организатором и фактическим руководителем деятельности Союза священников были сами болгарские власти. Кроме того, они нередко поддерживали модернистски настроенных архиереев, а не духовных детей архиепископа Серафима (Соболева), в частности, не допустили назначения епископа Парфения (Стоматова) на митрополичью Сливенскую кафедру. Всю свою жизнь этот архиерей оставался викарным епископом.
24 февраля 1949 г. Великое Народное собрание приняло направленный против всех конфессий Болгарии и существенно ущемлявший права верующих закон об исповеданиях. В его 3-й статье Болгарская Православная Церковь признавалась «традиционным вероисповеданием болгарского народа», связанным с его историей, и указывалось, что «по форме, по содержанию и духу она может быть народной демократической Церковью». Несмотря на это, закон фактически запрещал Церкви оказывать влияние на молодежь и заниматься благотворительностью: в 21-й статье говорилось, что обучение детей является исключительной компетенцией государства без всякого вмешательства Церкви, а в 22-й статье запрещалась любая религиозная благотворительная деятельность. При этом, правда, Болгарская Церковь (в отличие от ситуации в СССР) сохранила право собственности на землю, церковные здания и некоторое другое имущество, периодически получала от государства денежные субсидии на содержание духовенства, ей предоставили монополию на изготовление свечей, и священнослужители не привлекались к уплате подоходного налога[532].
Вскоре после принятия закона новый глава дирекции вероисповеданий Павел Вылчев Тагаров (в 1941–1944 гг. бывший узником концлагеря, а в 1945–1948 гг. послом в Польше) встретился с митрополитом Паисием и потребовал от него согласования деятельности Болгарской Церкви с правительственной политикой, в частности с отстранением ряда служителей Церкви, которых власти считали «реакционерами», и разработкой нового устава. Однако владыка Паисий занял жесткую позицию. Летом 1949 г., уже после смерти Г. Димитрова, отношения государственных властей с руководством Болгарской Православной Церкви резко обострились. Министерство внутренних дел (в состав которого входила служба государственной безопасности), считая Церковь «одним из главных гнезд реакции», разработало программу ее «демократизации», предусматривавшую чистки среди духовенства и смену церковного руководства на ключевых постах, архиереев хотели лишить каких-либо иллюзий о возможности независимых от государства действий. В конце июля П. Тагаров потребовал от Синода увольнения его главного секретаря архимандрита Симеона и нескольких других служащих, а также назначения секретарем Синода священника-коммуниста Ивана Караджова. Недовольство властей вызвал и факт поздравления Синодом без ведома правительства «американского ставленника», нового Константинопольского Патриарха Афинагора.
В июле 1949 г. МВД направило секретариату ЦК Болгарской коммунистической партии специальную докладную записку, в которой предлагало: «1. Провести перемены в Синоде. 2. Отстранить от работы Русенско го Михаила, Тырновского Софрония и Видинского Неофита, которые преданны представителям реакции. 3. Необходимо начать применять закон о вероисповедании, для чего необходимо уволить 4–5 человек из числа священников за реакционную деятельность от каждой епархии, согласно действующему закону. 4. Добиться такого положения, чтобы основные должности были в руках правительства ОФ, а именно: главный секретарь Синода, начальник культурно-просветного отделения, начальник церковно-хозяйственного отделения, директор книгоиздательства, редактор газеты “Церковен вестник”, ректора в семинарии и в богословском факультете, игумены Рильского, Бачковского и Троянского монастырей. 5. После этой перемены необходимо внушить Синоду, чтобы он выработал демократический устав и приступил к выборам экзарха или Патриарха, если это необходимо. 6. Если Синод противопоставит по вопросу выработки нового демократического устава, то необходимо использовать конгресс священников, который сможет поднять этот вопрос и даже сможет представить проект устава. 10. Провести ревизию учебной программы и в духовных учебниках и особенное внимание сосредоточить на методах воспитания… 12. По линии органов государственной безопасности обратить внимание и усилить разработку основных лиц и лиц, на которые имеются данные, как на агентов иностранных разведок, которые имеют влияние в Церкви и тормозят ее демократизации»[533].
Проведению этих планов в жизнь помешала международная кампания в защиту религиозной свободы в Болгарии, в частности, вмешательство ООН, поводом для которого послужили аресты и судебные процессы над протестантскими пасторами. В результате Политбюро ЦК Болгарской коммунистической партии 18 августа 1949 г. приняло решение отсрочить «демократизацию» Церкви и ограничить вмешательство силовых структур в церковные дела: «Политбюро считает предложения Министерства внутренних дел по демократизации Болгарской Православной Церкви несвоевременными. В отношениях между государством и Церковью следует руководствоваться решениями Национального совета Отечественного фронта, принятыми по указанию тов. Г. Димитрова. Службы государственной безопасности интересуются вопросами Болгарской Церкви только с согласия Политбюро и под его руководством. Поручить тов. Вл. Поптомову отвечать перед Политбюро за вопросы Церкви. Изучить положение в Церкви и внести в Политбюро соответствующие положения»[534].
В конце сентября 1949 г. малый состав Синода провел заседание в Бачковском монастыре, на котором митрополит Паисий отметил, что за последний год Церковь сумела объединить значительные массы «явных противников безбожья», и в ее руководстве почти исчезли раздоры между митрополитами. Синод решил, чтобы и в дальнейшем митрополиты выступали согласованно с целью лишить правительство возможности «ослабить Церковь». Синод также постановил назначить временным главой Неврокопской митрополии неугодного болгарским властям епископа Пимена и добиваться оставления митрополита Паисия и в дальнейшем исполняющим обязанности экзарха, хотя его мандат члена малого Синода истекает в начале ноября. Было решено установить непосредственный контакт с сотрудниками советского посольства, отмечалось, что Церковь должна проводить работу в народе через братства священников и мирян, имевшиеся при каждом храме. Синод обязал митрополитов лично просматривать инструкции и иные документы митрополии и устранять все, что может раздражать власти, а все иные указания местным церковным органам давать лично и устно[535].
В начале 1950 г. из-за своей личной близости к бывшему экзарху Стефану был отозван в Софию настоятель болгарского храма-подворья в Москве архимандрит Мефодий (Жерев). Его сменил служивший настоятелем до 1955 г. бывший протосингел Рущукской епархии архимандрит Максим (Минков), в дальнейшем генеральный секретарь Болгарского Синода в сане епископа, а затем и Патриарх Болгарской Православной Церкви. В мае 1950—марте 1951 гг. при московском храме-подворье также служил помощником настоятеля присланный из Софии священник-коммунист Иван Караджов, завершавший свое богословское образование в Московской духовной академии (после возвращения в Болгарию он стал секретарем Союза священников).
В 1949 г. правительство еще выделило из государственного бюджета страны для субсидирования Болгарской Православной Церкви 378 миллионов левов: 343 млн на содержание священнослужителей, 17 млн – для двух Духовных семинарий, 10 млн – для Духовного училища и 8 млн на содержание богословского факультета Софийского университета (при этом в качестве налогов от Церкви в государственную казну в этом году поступило 25 миллионов левов). Однако в проекте бюджета на 1950 г. субсидия для Православной Церкви была определена в сумме 75 миллионов, и правительство предложило Священному Синоду перейти на самоокупаемость. В феврале 1950 г. премьер-министр Болгарии Вылко Червенков обратился в МИД СССР за советом о дальнейшем субсидировании Православной Церк