В Албанию в феврале 1950 г. была изгнана «в полчаса без церковных книг и церковного имущества» и целая русская женская Благовещенская монашеская община, состоявшая из 16 сестер, духовника обители иеромонаха Ираклия (Кулака) и игумении Диодоры (Дохторовой, в схиме Марии). Югославские власти предлагали монахиням отказаться от принадлежности к Московскому Патриархату и советского гражданства в качестве условия оставления в стране, однако сестры предпочли изгнание. Сербские монахини Благовещенской общины были насильно отделены от русских и оставлены в Югославии, только одна сербка смогла тайно уехать вместе с русскими сестрами, которых вывезли в Албанию в товарном вагоне[701].
Изгнанные сестры разместились в мужском монастыре св. Власия в 5 км от г. Дурреса, откуда весной 1950 г. написали обращение секретарю Московской Патриархии Л.Н. Парийскому: «Нас изгнали из Югославии, потому что мы подданные СССР и потому, что мы не скрывали, что любим свою родину. Мы в Албании. Здесь нас очень хорошо приняли и гражданские и церковные власти, но Вы можете понять, как прискорбно не понимать языка, на котором совершается богослужение». Завершала письмо горячая просьба о разрешении вернуться на Родину, «где бы мы могли служить Богу, Православной Церкви и народу под окрылией родной, любимой церковной иерархии»[702].
Подобное письмо схиигумения Мария (Дохторова) 5 мая 1950 г. написала и Патриарху Алексию I: «Ваше Святейшество! К Вам, сердцу Православия, обращаемся, поймите нашу скорбь и желание вернуться на родину, примите нас под свой милостивый покров и помогите нам вернуться на родину.»[703]
Святейший Патриарх Алексий пытался помочь общине: ей была отправлена денежная помощь в размере 10 тыс. рублей, в октябре 1950 г. возбуждено ходатайство перед советскими властями о разрешении въезда монахинь в СССР и размещении в Рижском женском монастыре, на что было получено согласие митрополита Рижского Вениамина (Федченкова). Однако министр иностранных дел А.Я. Вышинский и председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпов посчитали нецелесообразным въезд монахинь на территорию СССР «по причине общественной бесполезности их»[704].
В апреле 1951 г. делегация Московской Патриархии посетила монастырь св. Власия и встретилась с монахинями, которые настойчиво просили «о разрешении им вернуться в СССР, соглашаясь заранее с любыми условиями». Осенью того же года схиигумения Мария по указанию церковных властей попыталась ввести в общине принятый в Албанской Церкви новый стиль, что вызвало несогласие большинства сестер. Рассмотрев ее письмо от 31 октября, Священный Синод Московского Патриархата 25 декабря 1951 г. постановил: «Благословить схиигумению Марию с сестрами, проживающих в Албании, ради мира церковного среди Братства, держаться старого стиля и просить Блаженнейшего Паисия, архиепископа всея Албании, оказать им в этом снисхождение и не чинить к тому препятствий»[705].
В июне 1952 г. монахини вновь обратились в Московскую Патриархию с просьбой разрешить им выехать из Албании в СССР или временно в Болгарию или Польшу. В письме Г.Г. Карпова А.Я. Вышинскому от 28 июля 1952 г. отмечалось: «Дальнейшее оставление указанной группы монахинь в Албании чревато углублением начавшегося “раскола” между монахинями, связи схиигумении Марии Дохторовой с находящимся “на покое” епископом Албанской церкви Иеринеем, арестовывавшимся за выступления против народно-демократического режима, и потому просьба монахинь о вывозе их из Албании заслуживает внимания»[706].
В 1953–1954 гг. схиигумения Мария и большинство сестер переехали в Болгарию, часть монахинь отправили в Палестину и Мукачево (Закарпатская область Украины). Некоторые русские священнослужители все же остались в Албании и, вероятно, стали жертвой развернутой Э. Ходжей в 1967 г. ожесточенной кампании гонений на любые формы религиозной деятельности.
К этому времени Албанская Православная Церковь состояла из архиепископии и трех епархий, а также 12 округов, около 350 тыс. верующих (20,7 % населения страны), 330 приходов, 365 храмов, 206 священнослужителей и 12 (по другим сведениям 25) монастырей: святого Космы, святого Власия, Арденицкий, Бератский, Каравастайский, Либофшский, Ванайский, Гирокастринский, Леклийский, Леусский и Преметский[707].
Кампания по уничтожению религиозных организаций в стране началась 6 февраля 1967 г. с призыва Э. Ходжи к упразднению «всех религиозных обычаев и учреждений». 4 апреля 1967 г. было запрещено любое отправление культа, а 22 октября 1969 г. Албанию официально провозгласили «первым и единственным в мире атеистическим государством». В результате этого разгрома на несколько десятилетий легально перестала существовать и Албанская Православная Церковь. Сотни храмов были разграблены, разрушены или превращены в склады, кинотеатры, рестораны, стойла для скота и т. п. Всего в стране за время так называемых «великих гонений» разрушили около 1600 христианских церквей, часовен и монастырей. Все имущество Церкви, включая святыни, утварь и архивы, было конфисковано. Всякое проявление религиозности каралось изгнанием, заключением или смертью. Священника, застигнутого во время богослужения, убивали или сажали на длительный срок в тюрьму. В Конституции 1976 г. была запрещена любая религиозная организация, религиозная деятельность и пропаганда. В конце 1970-х гг. в Албании было объявлено об окончательном искоренении всех религиозных предрассудков. Возрождение Албанской Православной Церкви началось только в декабре 1990 г.[708]
Глава IVРусская церковная эмиграция в Юго-Восточной Европе
1. Российская церковная эмиграция в Турции
В последние годы Второй мировой войны и вскоре после ее окончания до Турции докатилась вторая волна русских беженцев. Это были как белые эмигранты, жившие до прихода советских войск на Балканах, так и советские граждане с бывших оккупированных территорий СССР. Однако большинство их задержалось в Турции недолго, опасаясь дальнейшего продвижения советских войск или победы коммунистов в гражданской войне в соседней Греции, они старались уехать подальше – в Палестину, Северную Африку или США. Оставшиеся становились прихожанами трех храмов при подворьях русских афонских обителей: Свято-Пантелеимоновского монастыря, Свято-Андреевского и Свято-Ильинского скитов в Константинополе (Стамбуле). В этот период, в 1945–1946 гг., русская стамбульская община во главе с настоятелем Ильинской церкви архимандритом Серафимом (Палайдой) выдержала трудную борьбу за свою юрисдикционную принадлежность, но все-таки фактически осталась в составе Русской Православной Церкви Заграницей[709].
В Андреевской церкви после войны настоятелем был сербский протоиерей Петр Хайдуков, при этом русская приходская община сохранялась. В 1950 г., когда стало уходить из жизни первое поколение эмигрантов и остро встал вопрос взаимной поддержке, было создано «Русское благотворительное общество помощи бедным прихожанам святого Пантелеимона, святого Андрея, святого Ильи православных церквей», сокращенно PAE – по первым буквам турецких названий трех приходов (то есть Panteleimon, Andreas, Elias), бюро которого разместилось в здании Андреевского подворья.
К этому времени большинство русских эмигрантов приняли турецкое гражданство, нередко меняя имена и переходя в ислам. Однако многие так и не смогли найти своего места в огромном городе – пережитые потрясения, чуждое культурное и социальное окружение сделали невозможной адаптацию к новым условиям. Поэтому создание Русского благотворительного общества стало для таких людей подлинным спасением. Его организаторами были землевладелец Александр Насонов, владелец строительной компании Прокопий Слита (Нури Сирита) и коммерсант Матвей Бирюков. Общество при содействии иностранных культурных центров и Константинопольской Патриархии проводило различные благотворительные мероприятия, доходы от которых помогали материально выживать многим эмигрантам из России. Помимо благотворительности PAE занималось организацией эмигрантской жизни, защитой русских перед турецкими властями и сохранением подворий. Эта задача была очень важной, так как официально находившимся в юрисдикции Константинопольского Патриархата подворьям во время нередких обострений греко-турецких отношений угрожали различные опасности[710].
Посетившая в августе 1961 г. Стамбул группа русских паломников Западно-Европейского экзархата во главе с епископом Мефодием (Кульманом) еще застала уходивший мир «русского Константинополя». Одна из участниц поездки Е.И. Слезкина так описала свои впечатления: «Около 10 часов утра мы прибыли в Фанар, где расположена Патриархия, и сразу вошли в храм св. Георгия, где в это время кончалась утреня. Вся служба была исполнена русскими певчими, принадлежавшими хору церкви Андреевского подворья, усиленному по этому случаю из двух других русских церквей Истамбула. Служил по-славянски о. архимандрит Николай Кутрумбис, никогда в России не бывавший, но произносивший славянские слова очень хорошо, с едва заметным акцентом. Впоследствии оказалось, что он хорошо говорит по-русски. Греческие ектеньи и возгласы чередовались со славянскими, но последние преобладали. Вне храма паломники познакомились с певчими русского хора и прихожанами русских церквей, пришедшими в Патриарший храм. Было установлено, что хором управляла Евгения Владимировна Бадер, урожденная Холодная. Познакомились мы также с молодым священником о. Феофаном Т