русским духовенством и прихожанами в Болгарии. Вызвало это удивление и среди болгарских митрополитов, которые указывают, что они за свои приходы в Стамбуле борются и не собираются уступать. Русское духовенство обращалось к делегации Московской Патриархии похлопотать о переезде их в СССР. Об этом просили и монахи». Другой член делегации, побывавшей в Болгарии, священник Михаил Чуб в беседе в Совете по делам Русской Православной Церкви 22 мая 1953 г. говорил: «Передача монастыря вызвала “переполох” у монашествующих и боязнь, что после передачи будут изменены монастырские порядки, богослужение будет проводиться на болгарском языке, и монахов “заклюют болгарские попы”. Многие монахи в связи с этим усиленно просятся в Советский Союз. Пришлось рассеять их опасения и успокоить в том, что в монастыре будут сохранены русский духовный уклад и быт»[896].
Протоиерей Сергий Казанский был утвержден настоятелем русского храма свт. Николая Чудотворца в Софии, который стал именоваться подворьем Московской Патриархии. Кроме отца Сергия, состоявшую из 500 прихожан общину этого храма окормляли два священника, диакон и псаломщик. Деятельность настоятеля вызывала открытое недовольство верующих, в указанной беседе 22 мая 1953 г. священник Михаил Чуб отмечал: «Казанский как настоятель храма не пользуется любовью своих прихожан, так как в первое время своего пребывания в Болгарии допустил ряд неправильных действий, оттолкнувших от него верующих. Им, например, был закрыт для посещения верующих склеп с останками архиепископа Серафима, находящийся под алтарем церкви, что вызвало большое недовольство прихожан». Кроме того, о. Сергий уволил членов приходского совета и ревизионной комиссии, ликвидировал сестричество. На прежнем месте остались только староста церкви З.С. Губская и кассир-бухгалтер И.П. Политов. В мае 1953 г. и посольство СССР в Болгарии проинформировало Совет по делам Русской Православной Церкви о том, что отец Сергий Казанский «не пользуется любовью своих прихожан». В начале следующего месяца о. Сергий Казанский был отозван в СССР[897].
Вернувшись в Москву 6 июня 1953 г., о. Сергий в беседе с Г.Г. Карповым, оправдываясь, говорил, что уже через месяц жизни в Болгарии он «обратил внимание, что в храм св. Николая заходят верующие в подвал к гробнице архиеп. Серафима и суют какие-то записки в гробницу». При ее обследовании он «обнаружил с трех сторон специальные отверстия, в которые, как в почтовый ящик, и опускали записки». Протоиерей вызвал рабочего, который зацементировал отверстия. Однако «поток записок и писем не прекратился. Их стали оставлять около надгробия. Позже выяснилось, что архиепископ Серафим перед смертью говорил, что все, кто хочет получить благодать, должны присылать ему письма. Группа его единомышленников постаралась распространить это “завещание” среди верующих и раздуть почитание Серафима». При возвращении в Москву, о. Сергий Казанский передал дела по управлению подворьем иеромонаху (позднее игумену) Сергию (Канабееву), которому «оставил инструкцию не допускать служить в храме Николая Чудотворца поклонников архиепископа Серафима и, в частности… болгарское духовенство, а особенно монахов бывшего Какалянского монастыря»[898].
Отец Сергий (Канабеев) оказался в очень трудном положении: полученная инструкция была невыполнима, поскольку Никольский храм оставался центром, объединявшим почитателей и последователей владыки Серафима, и он сам принадлежал к их числу, причем некоторое время был помощником настоятеля Кокалянского монастыря архимандрита Сергия, брата владыки Серафима. В храме служил болгарин – иеродиакон (впоследствии архимандрит) Сергий (Язаджиев), который также был духовным чадом владыки. Вопреки инструкции новый настоятель старался, чтобы жизнь храма протекала так, как это было при жизни архиепископа Серафима. Как и раньше, Никольский храм славился прекрасным хором, которым руководил болгарский регент А. Вачев. Отец Сергий вновь сделал доступ к гробнице владыки Серафима свободным и принял решение украсить крипту росписями[899].
Почетная работа была доверена духовному сыну владыки иеромонаху Николаю (Шелехову). Этот талантливый русский художник-эмигрант окончил Богословский факультет Софийского университета и в 1932 г. был рукоположен в иерейский сан епископом Серафимом. Он учился в синодальной школе иконописи Сербской Церкви у известного русского мастера Пимена Максимовича Софронова в монастыре Раковице, подвизался в Кокалянском монастыре и в 1953 г. создал иконописную мастерскую в Рильском монастыре, где работал по заказам болгарских монастырей и храмов. Позднее о. Николай преподавал в школе иконописи в русском монастыре Покрова Пресвятой Богородицы в Княжево. В 1954 г. иеромонах Николай искусно расписал крипту, где покоится владыка Серафим. Украсили ее и росписи с изображением прпп. Иоанна Рильского и Серафима Саровского, выполненные признанным мастером церковной живописи, русским художником-эмигрантом из Харькова Н.Е. Ростовцевым. В середине 1950-х гг. продолжалась и роспись стен храма. В частности, северный неф украсила композиция Воскресения Христова, выполненная Н.Е. Ростовцевым. Его же кисти принадлежат большие иконы в южном нефе: Пресвятой Богородицы, свт. Николая Чудотворца, прпп. Иоанна Рильского, Сергия Радонежского и Серафима Саровского[900].
Таким образом, возникшую традицию поклонения могиле владыки Серафима уничтожить не удалось. Следует упомянуть также, что Святейший Патриарх Алексий I во время своих приездов в Софию в 1951, 1957 и 1962 гг. посещал Никольскую церковь и встречался с ее прихожанами. Отец Сергий (Канабеев) служил настоятелем подворья с июня 1953 по март 1957 гг.
В начале 1950-х гг. в Болгарию стали прибывать русские эмигранты из Югославии, высланные в связи с конфликтом между Сталиным и Тито. Так, 5–6 марта 1950 г. был выслан из окрестностей Призрена в Софию будущий Предстоятель Православной Чехословацкой Церкви в сане митрополита иеромонах Иоанн (Кухтин). 29 марта того же года председатель Священного Синода Болгарской Церкви митрополит Паисий направил его священником в Капиновский женский монастырь свт. Николая Чудотворца, вблизи с. Велчово Велико-Тырновской епархии. В 1951 г. после подачи прошения о возвращении в СССР отец Иоанн был определен на новое место службы в Чехословакию[901].
В 1950 г. из Сичевского монастыря в Югославии был изгнан в Болгарию бывший насельник валаамского монастыря иеромонах (будущий схиигумен) Герман (в миру Гавриил Николаевич Кошманов, 1880–1973). В июне 19511956 гг. он служил духовником Княжево-Покровского монастыря в предместье Софии. В 1956 г. отец Герман уехал в СССР, где позднее принял схиму с именем Сергий, но до своей кончины, случившейся 20 января 1973 г. в Харьковской области, схиигумен переписывался с сестрами Княжево-Покровско-го монастыря, давая им духовные советы[902].
30 августа 1953 г. в Капиновском монастыре свт. Николая Чудотворца по ходатайству Святейшего Патриарха Алексия I нашли приют 12 имевших советское гражданство монахинь и их духовник иеромонах Ираклий из русского Благовещенского монастыря в Сербии (первоначально высланные в Албанию). Их бывшая настоятельница игумения Диодора (Дохторова) и еще три монахини, у которых с другой частью сестер возник конфликт, переехали в Болгарию в 1954 г. Игумении предоставили возможность выбрать себе монастырь для проживания, но она выбрала полуразрушенный скит преподобной Петки-Параскевы вблизи Софии (курорт Банки у с. Клисуры), восстановив его вместе с тремя русскими сестрами и даже построив там новый храм. Все русские монахини находились под особым покровительством высшей болгарской иерархии. Так, духовным отцом матери Диодоры стал епископ Левкийский Парфений (Стоматов). Скончалась игумения в своем скиту в 1978 г., приняв перед смертью постриг в схиму с именем Мария[903].
Несмотря на приток из Югославии, число русских эмигрантов в Болгарии постепенно сокращалось: в 1952 г. их насчитывалось 12, 8 тыс., в том числе 7 тыс. с советским подданством, но затем последние почти полностью переехали в СССР, так как в середине 1950-х гг. при Н.С. Хрущеве была организована акция «Возвращение на Родину»[904].
2 ноября 1954 г. на собрании в Клубе советских граждан в Софии посол Ю. Приходов объявил о постановлении правительства СССР – разрешить бывшим белоэмигрантам, принявшим советское гражданство, въезд на Родину для участия в освоении целинных земель. 7 сентября 1955 г. последовал указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии, освобождавший от ответственности лиц, вовлеченных в антисоветские организации в послевоенный период, если они «искупили свою вину патриотиче ской деятельностью на благо своей Родины». Амнистия распространялась и на белоэмигрантов. Активную пропаганду в пользу новой советской инициативы и возвращения в СССР развернул Союз советских граждан в Болгарии.
С весны 1955 г. начался массовый отъезд русских в Советский Союз, и до конца 1958 г. из Болгарии уехало более 90 % обладателей советских паспортов. В начале 1958 г. прекратил свое существование Союз советских граждан. Его функции были переданы специальной секции при Комитете болгаро-советской дружбы, которым руководила болгарская коммунистка Цола Драгойчева. В 1959 г. в стране осталось лишь около 7500 русских эмигрантов, преимущественно принявших болгарское гражданство[905].
Среди уехавших были иеромонах Герман (Кошманов), священник Леонид Дугин и ряд других русских священнослужителей. Однако многие все же остались в Болгарии, в том числе отказавшийся возвращаться «из-за плохого здоровья» и перешедший в 1961 г., после вступления Московского Патриархата в экуменическое движение, в юрисдикцию Болгарской Церкви архимандрит Пантелеимон (Старицкий)