Архиепископ Серафим не сомневался и в полномочиях Заместителя Патриаршего Местоблюстителя (с 1937 г. – Патриаршего Местоблюстителя) митрополита Сергия (Страгородского). Именно через владык Вениамина и Елевферия, а также через Сербского Патриарха Варнаву архиепископ Серафим переправил в СССР для митрополита Сергия в 1935–1936 гг. три экземпляра своей книги о лжеучении в трудах протоиерея Сергия Булгакова – «Новое учение о Софии, Премудрости Божией». Следует отметить, что, когда 22 июня 1934 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя запретил в священнослужении восемь архиереев РПЦЗ, владыки Серафима в их числе не было[1180].
Хотя архиепископ Богучарский состоял членом Архиерейского Синода, его отношения с другими архиереями РПЦЗ не были простыми. Так, в 1937 г. Архиерейский Собор отказал ему в просьбе о награждении брата архимандрита Сергия (Соболева) архиерейской мантией и панагией[1181]. 18 сентября 1939 г. Архиерейский Собор, рассмотрев ходатайство владыки Серафима о поставлении ему викарного епископа в лице архимандрита Сергия (Соболева) с приложением соответствующего ходатайства Софийского митрополита Стефана, постановил: «Принимая во внимание малое количество приходов в Болгарии и родственные связи, признать излишним учреждение викариатства и ходатайство отклонить, хотя архимандрит Сергий и достоин избрания во епископы»[1182]. В результате архиерейская хиротония о. Сергия так никогда и не состоялась (с 1945 до своей кончины в 1948 г. он служил помощником настоятеля русского храма свт. Николая в Софии).
Таким образом, к началу Второй мировой войны русское епископство в Болгарии прошло сложный путь развития. Возникнув в 1921 г. в результате миграции из России нескольких десятков тысяч участников Белого движения, членов из семей, а также священнослужителей, оно быстро достигло значительных размеров: девять приходов, два монастыря и Богословско-пастырское училище. Русская церковная эмиграция также оказала значительное воздействие на все сферы деятельности Болгарской Православной Церкви. Однако затем в результате давления советского правительства, сокращения численности российских беженцев в стране и определенных внутренних конфликтов сфера влияния русского епископства заметно сократилась: оно лишилось некоторых храмов, одного из монастырей и Богословско-пастырского училища. Ко времени вступления Болгарии во Вторую мировую войну архиепископ Серафим (Соболев) управлял Какалянским мужским монастырем с примерно 10 насельниками и восемью приходами.
4. Российская церковная эмиграция в Греции
В Греции, как и в других балканских странах, в XIX–XX вв. существовало несколько русских храмов. Уже вскоре после получения этой страной в 1829 г. независимости – по Андрианопольскому мирному договору России с Османской империей – Российская Православная Церковь и российское правительство приняли решение установить церковные отношения с Православной Церковью в Греции. 12 января 1833 г. канцлер К.В. Нессельроде написал обер-прокурору Святейшего Синода князю П.С. Мещерскому, что император Николай I выразил соболезнование бедственному положению Церкви и духовенству в Греции и признал удобным «приступить к возобновлению духовного сношения с этим краем и положить твердое основание духовному влиянию, исключительно принадлежащему России, и которое, кроме нас, никакая другая держава не может и не должна иметь»[1183].
В том же отношении Нессельроде сообщил обер-прокурору о пожелании императора, «чтобы в Греции находилась российская духовная особа в качестве священника нашей миссии», отметив, что «на иерея сего, кроме священнодействия, предлагается возложить в особенности распределение между беднейшими греческими церквами и духовенством пособий, которые будут в свое время назначены на сей предмет». Канцлер также уведомил о желании Николая I устроить временную церковь при Российской дипломатической миссии в Афинах и запросил Мещерского, какую сумму может выделить синодальная Комиссия духовных училищ для помощи греческому духовенству[1184]. На состоявшемся 13 февраля заседании Комиссия духовных училищ решила выделить на данные цели от имени Синода 50 тысяч рублей, о чем Мещерский 15 февраля уведомил Нессельроде[1185].
Однако указом Николая I от 18 мая 1833 г. на восстановление разрушенных турками православных церквей и поддержку голодающего духовенства Греции из российской казны была выделена еще большая – огромная по тем временам, сумма в 100 тысяч рублей. Император также распорядился собрать облачения и священные сосуды для храмов Элладской Православной Церкви. Договор с Грецией о восстановлении храмов предусматривал учреждение церкви при российской дипломатической миссии, и на ее устройство особой статьей через Министерство иностранных дел отпускалось 5900 рублей. В письме от 8 марта 1833 г. Нессельроде сообщил Мещерскому, что министерство также выделило из своих средств 2400 червонцев и 2167,8 рублей на оплату проезда в Грецию 12 членов причта церкви, и попросил обер-прокурора выдать ее будущему настоятелю антиминс, святое миро и выделить других клириков. При этом отмечалось, что приобретение ризницы, иконостаса и церковных книг будет финансировать МИД[1186].
Нессельроде представил на утверждение императора штат новой посольской церкви – священник с жалованьем в размере 1200 рублей в год, иеродиакон с жалованьем 700 рублей, два церковника (псаломщика) с общим жалованьем 600 рублей и восемь певчих с общим жалованием 2800 рублей. Кроме того, на церковные расходы выделялось 200 рублей и на аренду дома для проживания членов причта – 400 рублей в год. 4 марта 1833 г. положение о штате было подписано Николаем I[1187].
С момента переноса столицы из г. Навплиона в Афины в 1835 г. вопрос о приобретении Российской дипломатической миссией церкви для собственных нужд приобрел особенную остроту. Первоначально, по соглашению с греческим правительством, под русскую церковь был выделен древний византийский Спасо-Преображенский храм XIII в. (известный так же как Котаки или Святая София) у восточной стороны Акрополя, в квартале Плака (ныне ул. Кидатииэон), так как он находился в непосредственной близости от здания российского посольства. Устройство его ризницы и иконостаса взяло на себя Министерство иностранных дел России. На предоставленные министерством средства архиепископ Афинский Неофит активно занялся приведением храма в порядок, и вскоре он был готов к совершению богослужений[1188].
Первым настоятелем посольской церкви решением Святейшего Синода от 18 марта 1833 г., по личному выбору императора Николая I, был назначен ученый богослов архимандрит Иринарх (в миру Яков Дмитриевич Попов, 17901877). 25 марта 1833 г. Николай I подписал указ о награждении о. Иринарха орденом Св. Анны 2-й степени. В это же время император утвердил предложение Синода о временном командировании архимандрита в Афины на три года. В сентябре 1833 г. о. Иринарх выехал в Грецию, но с оставлением за ним штатного положения настоятеля Толгского монастыря[1189].
В Афинах архимандрит Иринарх пробыл два с лишним года, окормляя небольшую русскую колонию и повышая свой уровень образования. Благодаря его усилиям было восстановлено несколько византийских памятников, возрождено из руин большое количество храмов. Помогая материально и духовно священнослужителям Элладской Церкви, ее храмам и монастырям, архимандрит снискал любовь и уважение не только своих прихожан, но и духовенства и народа Греции. Однако затем из-за резко ухудшегося в жарком климате самочувствия отец Иринарх 1 июня 1835 г. обратился в Святейший Синод с просьбой о возвращении в Россию[1190].
1 октября К.В. Нессельроде написал обер-прокурору, что на соответствующее отношение российского посланника в Афинах от 29 сентября ему было указано отправить архимандрита Иринарха обратно в Россию. Канцлер просил П.С. Мещерского подобрать на освободившееся место настоятеля посольской церкви иеромонаха, знающего греческий язык. Посланник в Афинах по совету о. Иринарха рекомендовал настоятеля монастыря в Новороссийском крае архимандрита Порфирия, но эта кандидатура не была утверждена[1191].
Получив разрешение, о. Иринарх в октябре отплыл в Смирну (ныне Измир) и в начале января 1836 г. прибыл в Санкт-Петербург. 8 января К.В. Нессельроде сообщил П.С. Мещерскому о приезде в столицу архимандрита с пятью певчими и решении императора Николая I наградить о. Иринарха за службу в Афинах орденом Св. равноап. кн. Владимира 3-й степени и выдать ему 200 червонцев, а певчим – по 50 червонцев[1192].
2 марта того же года архимандрит Иринарх представил в Святейший Синод докладную записку «Общее замечание о состоянии Церкви в Греческом Королевстве»[1193], вызвавшую значительный интерес у императора, который после прочтения отметил: «Печальная истина». В 1836 г. о. Иринарх был хиротонисан во епископа Старицкого, викария Тверской епархии, а затем перемещен епископом в Ригу. Свое долгое церковное служение он завершил назначением в 1866 г. на Рязанскую кафедру[1194].
Следующим настоятелем посольского храма в Афинах стал особо почитаемый на Афоне иеромонах Аникита (в миру князь Сергей Александрович Ширинский-Шихматов). Святейший Синод назначил его