.
Когда русские войска прибыли в район Салоник, русские афонские обители выразили им свое приветствие и преподнесли в дар святые иконы. Все военнообязанные иноки и послушники, не имевшие возможности приехать в Россию в начале войны, отправились в Салоники, чтобы вступить в ряды армии. Еще раньше – во второй половине 1914 г. была организована русская санитарная монашеская дружина во главе с иеромонахом Епифанием для сербского фронта. Братство русских обителей (келлий) Святой Горы Афон также избрало своего представителя в комитет Русской салоникской больницы, где лечились раненые солдаты[1271].
6/19 августа 1916 г. после напутственного молебна в соборе св. вмч. Пантелеимона, перед честной его главой, настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря игумен Мисаил обратился с кратким словом к едущим в Салоники рясофорным монахам и преподал каждому отеческое благословение. Испросив прощения у братии, отъезжающие отправились на пристань, откуда на греческом пароходе выехали к месту своего служения[1272].
С 1917 г. по благословению игумена Мисаила насельники Руссика – иеросхимонах Андрей (Жеков), иеромонахи Серафим (Булатов) и Феодор (Константинов) стали активно сотрудничать со 2-й бригадой Российского экспедиционного корпуса. При этом отец Серафим (Булатов) с 6 февраля 1917 г. служил главным духовником корпуса, лично выполняя на фронте необходимые требы. Отец Андрей не только духовно окормлял русских солдат, но в качестве фельдшера и санитара помогал раненым. Во время одной из бомбардировок Салоник немецкими самолетами он был ранен в ногу и три месяца пролежал в русской больнице. 7 марта 1918 г. за усердное исполнение своих обязанностей отцы Андрей (Жеков), Серафим (Булатов) и Феодор (Константинов) были награждены командиром 2-й бригады Тарановским в г. Верия орденом Святой Анны 3-й степени. 17 марта 1920 г. за участие в боевых действиях на Салоникском фронте и проявленное при этом мужество и любовь к солдатам о. Серафим был возведен митрополитом Платоном (Рождественским) в сан архимандрита и награжден золотым наперсным крестом. Только 19 декабря 1920 г. он вернулся в свой монастырь[1273].
Братия Свято-Пантелеимоновского монастыря также оказывала различную помощь частям союзников, воевавших на Салоникском фронте. 9 апреля 1916 г. командующий Восточной армией генерал Саррайль отправил игумену Мисаилу благодарственную телеграмму: «Я был весьма тронут подарками и благожеланиями, полученными от знаменитого монастыря Святого Пантелеимона на Афоне главнокомандующим Восточной французской армией. За все сие сердечно благодарю. Из сего я усматриваю символ все крепнущей связи между Францией и доблестной Россией». 6 сентября того же года начальник интендантства в Салониках французский офицер Боре выслал игумену Мисаилу благодарность за присланную икону св. вмч. Пантелеимона и т. д.[1274]
4 января 1917 г. на территорию Афона на двух французских пароходах и миноносце прибыл русско-французский отряд во главе с капитаном Жи-делем в составе 100 российских солдат под командованием поручика Дитша (прибывших из Архангельска через Францию) и 50 французов, который находился там около шести месяцев – до начала июля. В течение этого времени российское влияние на Афоне значительно усилилось[1275].
После Февральской революции 1917 г. положение русских войск в Греции кардинально изменилось, в бригадах началось брожение, сначала небольшое, но со временем перешедшее в развал всей пехотной дивизии, в которую в июне 1917 г. были объединены русские части (под общим командованием генерала Дитерихса). Дисциплина резко упала, происходили случаи отказа выхода на позиции, а также братания с болгарами и дезертирства. К началу 1918 г., как писал о. Павел Крахмалов, «состояние духа русских солдат [было] очень подавленное. Лишенные всякой нравственной поддержки, не понимающие политической обстановки момента, они производят вид людей, совершенно отчаявшихся в улучшении своей участи. А из России доходят лишь грустные новости, по которым можно лишь предполагать близкую гибель их дорогой России. Известно, что теперь солдаты смеются над теми, кто читает даже Евангелие». При этом на примерно 60 воинских частей к весне 1918 г. осталось всего два православных священника, которые физически были не в состоянии посетить своих духовных детей более одного раза в год[1276].
В январе 1918 г. русская дивизия официально была расформирована, солдатам объявили, что они поступают в распоряжение французского правительства, и значительная часть их продолжила воевать на Салоникском фронте[1277]. Так, например, 14 марта 1918 г. российское консульство в Салониках переслало своему корреспонденту на Афоне А.А. Павловскому письмо командира 2-й Особой пехотной дивизии генерал-майора Тарановского от 10 марта с предложением русскому афонскому монашеству «прийти на помощь соотечественникам». Генерал писал, что большая часть рабочих батальонов, сформированных из бывших частей дивизии и остающихся в тылу Восточной армии, не имеет военных священников, и просил направить в Верию для соответствующей службы семь афонских иеромонахов, обещая им питание и небольшое денежное вознаграждение. 26 марта А.А. Павловский в письме игумену Мисаилу попросил назначить нескольких кандидатов, отметив, что к этому времени ряд иеромонахов Руссика уже обслуживали религиозные потребности солдат на Салоникском фронте[1278].
Это обращение было исполнено. По просьбам командира 2-й Особой пехотной дивизии и российского генерального консула в Салониках Собор старцев Свято-Ильинского скита также отправил для обслуживания духовнорелигиозных потребностей русских частей иеромонахов Павла (Закутнева) и Дамиана (Полущука)[1279].
Всего за годы Первой мировой войны в российскую армию было мобилизовано около 700 русских афонитов (в том числе из Руссика более 100), и назад на Святую Гору из них вернулось лишь несколько десятков человек. Первые призванные в армию насельники Руссика вернулись в свою обитель летом 1918 г. В конце весны было принято решение демобилизовать из русских частей на Балканах солдат старших возрастов, и 23 мая А.А. Павловский написал об этом настоятелю Свято-Пантелеимоновского монастыря игумену Мисаилу, приложив проект прошения на имя начальника русской военной базы полковника Эверса о возвращении монахов, отправленных на Салоникский фронт. 2 июня игумен отправил подобное прошение генерал-майору Тарановскому, и вскоре несколько насельников вернулись в монастырь[1280].
Возвращение других демобилизованных монахов продолжалось до конца 1920 г., так как они были вывезены англичанами вместе с некоторыми российскими частями в Египет. Таким образом, русские священнослужители, и прежде всего афонские иеромонахи, много сделали для окормления и укрепления боевого духа сражавшихся на Балканах российских войск, внеся вклад в общую победу.
Уже вскоре после заключения в ноябре 1918 г. перемирия между странами, воевавшими на Салоникском фронте, из Греции в Россию выехало более 11 тысяч солдат и офицеров бывшей 2-й Особой пехотной дивизии. Однако в Греции продолжали оставаться сотни российских военнослужащих, не пожелавших возвращаться на родину, а также раненых и больных, находившихся на излечении в русских, английских, французских госпиталях. Часть из них в дальнейшем стала постоянными жителями страны и влилась в российскую диаспору, которая вскоре начала быстро расти.
После революционных событий 1917 г. и поражения Белой армии в Гражданской войне в Грецию прибыло значительное количество российских эмигрантов. Первая заметная группа беженцев прибыла в Грецию в апреле 1919 г. вместе с эвакуированными с Юга России греческими войсками. Затем стали регулярно приходить корабли с ранеными солдатами и офицерами Белой армии. В частности, 6 марта 1920 г. в Пирей из Новороссийска прибыл приспособленный под госпитальное судно пароход «Херсон», имевший на борту 1042 раненых и больных. К середине мая 1920 г. общее число эмигрантов достигло 3500, из них около 2000 в Афинах (в том числе 1000 военнослужащих) и около 1500 в Салониках (из них 944 солдата и офицера)[1281].
17 ноября 1920 г. в Грецию после семилетнего отсутствия с разрешения премьер-министра Е. Венизелоса, который за три дня до этого потерпел поражение на выборах, вернулась вдовствующая королева-мать Ольга Константиновна. Следует отметить, что последние годы ее жизни были омрачены рядом трагических обстоятельств. После убийства в 1913 г. мужа короля Георга I взошедший на престол сын – король Константин резко изменил политическую ориентацию, сблизившись с Германией. Незадолго до начала Первой мировой войны Ольга Константиновна вернулась в Россию, где работала в госпиталях, помогая раненым. В тот период королева проживала в Константиновском дворце (в Стрельне, под Петроградом), после революции 1917 г. потеряла убитыми от рук большевиков многих друзей и родственников.
Так как накануне возвращения Ольги Константиновны в Грецию ее внук – молодой король Александр скоропостижно умер, она стала на один месяц (до возвращения из изгнания сына – короля Константина) регентом Эллады с титулом «королева-мать и правительница». После возвращения своим духовником Ольга Константиновна попросила быть протоиерея Павла Крахмалева. Правительница не осталась в стороне от беды своих прежних соотечественников. В конце 1920 г. по просьбе генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля, в связи с эвакуацией частей Белой армии из Крыма, и по ходатайству королевы Ольги греческое правительство дало согласие принять в страну еще 1742 русских эмигранта. Из них 1000 человек были отправлены на проживание в Салоники, остальных разместили в Афинах