[1410]. В стране, в основном в Добрудже, также имелось несколько тысяч старообрядцев беглопоповцев ибеспоповцев (вместе не более десяти общин).
Кроме того, еще до революции 1917 г. в Румынии были построены два храма Российской Православной Церкви. Один из них оказался сооружен в конце 1880-начале 1890-х гг. в с. Розново вблизи г. Яссы (Молдова) по проекту академика архитектуры, ректора Института гражданских инженеров в Санкт-Петербурге Н.В. Султанова в стиле московских церквей XVI–XVII вв. (за эту работу зодчий был награжден румынским орденом), однако в качестве русского он, видимо, действовал только до 1917 г.[1411]
Вторая церковь – свт. Николая Чудотворца (в настоящее время часовня св. Саввы Бухарестского университета) была построена в 1905–1909 гг. для служащих российского посольства и проживавших в Бухаресте русских прихожан по инициативе российского посланника М.Н. Гирса. На строительные работы из казны было истрачено 195 тысяч рублей, выделенных императорским двором. Храм возвели на подаренном румынским правительством участке в центре города в русско-византийском стиле (с семью позолоченными луковичными куполами и одноярусной колокольней) по проекту известного петербургского зодчего, академика архитектуры М.Т. Преображенского, который лично руководил строительными работами. Весь интерьер был расписан масляными красками знаменитым художником В.М. Васнецовым и художником Васильевым в византийском стиле и стиле святогорских монастырей (общая площадь росписи составила 1500 кв. метров). Стилизованный деревянный, покрытый басмой и позолотой иконостас по образцу церкви Двенадцати апостолов в Московском Кремле вырезали резчики в Москве и расписал В.М. Васнецов, иконы также написали московские иконописцы. Утварь на сумму 5149 рублей поставила фирма Жевержеева. Пол храма был сделан из разноцветной плитки, и Святейший Российский Синод отпустил для церкви комплект богослужебных книг «в лучшей коже»[1412]. В настоящее время эта церковь внесена в список исторических памятников Румынии.
26 ноября 1909 г. Никольский храм освятили глава Румынской Православной Церкви митрополит Анастасий и приехавший из Петербурга епископ Кронштадтский Владимир (Путята) в присутствии представителей румынского двора, духовных и гражданских властей страны, а также дипломатического корпуса. Сразу после освящения в храм перевели священника и двух причетников из закрытой русской церкви в немецком г. Веймаре. Настоятелем Никольской церкви с ноября 1909 г. служил протоиерей Иоанн Иоаннович Полистов (он получал ежегодное жалованье в размере 4500 рублей, а причетники – по 1500 рублей). Судьба храма оказалась трагичной и переменчивой, отражая сложную историю отношений между Россией и Румынией в XX в. В конце 1915 г. Румыния вступила в Первую мировую войну на стороне России, но быстро была разбита Австро-Венгрией и Германией, и в 1916 г. в связи с приближением австрийских войск, временно захвативших Бухарест, протоиерей Иоанн Полистов с диаконом и большей частью церковной утвари были эвакуированы из румынской столицы сначала в Яссы, а затем в Петроград, где следы ценной утвари затерялись. Никольская церковь оказалась закрыта на пять лет[1413].
В конце Первой мировой войны в Румынии появилось несколько тысяч русских военнопленных и оставшихся в стране солдат Румынского фронта, а затем и белых эмигрантов, но Никольская церковь не сразу возобновила свою деятельность. Вся румынская политика по отношению к русским эмигрантам после революции во многом определялась проблемой присоединения Бессарабии и Буковины, так как русские политические круги в эмиграции осуждали этот захват. В результате приток русских беженцев в страну всячески ограничивался, а их права ущемлялись. Их первая значительная группа пришла в Румынию под натиском Красной армии в апреле 1919 г. из Одессы через приемный пункт г. Тульча: 12 330 солдат и офицеров из бригады генерала Н.С. Тимановского и несколько тысяч гражданских лиц. К концу года в результате негативной политики румынских властей из этой группы в стране осталось 1619 человек. Еще летом 1919 г. был запрещен прием новых беженцев из России, что привело к трагедии в феврале 1920 г. При новом оставлении Одессы белыми войсками около 13 тысяч человек, среди которых были женщины и дети, попытались пешком перейти границу, но были встречены огнем пулеметов с румынской стороны. В результате много людей погибло или попало в плен к красным, а в Румынию попало лишь 1800 беженцев. Кроме того, под давлением Франции румынское правительство в декабре 1920 г. согласилось принять 1650 русских эмигрантов, перевезенных из Константинополя в г. Текер-Гиола в районе Констанцы[1414].
Общие цифры проживавших на территории Румынии русских беженцев сильно различаются в разных источниках. Так, в 1920 г. они колеблются от 2 до 10 и более тысяч, в 1922 г. – от 2 до 40 тысяч (румынское правительство признавало цифру в 20 тысяч беженцев), в 1930 г. – от 7 до 15 тысяч, в 1934 г. равняются 6284, а в 1937 г. – 11 тысяч. При этом количество всего русского населения в границах «старого Румынского королевства» до 1918 г. (в основном старообрядцев) составляло в 1920–1921 гг. – около 100 тысяч, в 1924 г. – 80 тысяч, в 1929 г., по официальным данным Лиги Наций – 70 тысяч. В 1930 г., по сведениям председателя Главного совета Объединения русского меньшинства в Румынии Г.М. Цамутали, в стране проживало 1200 тысяч русских (вероятно, считая украинцев): 800 тысяч в Бессарабии, 300 тысяч в Буковине и около 100 тысяч на остальной территории (в этом году по другим источникам, только в Добрудже жило 57,2 тысяч русских старообрядцев – липован)[1415].
В результате дискриминационной политики румынских гражданских и церковных властей церковь свт. Николая при российском посольстве в Бухаресте, как и русские храмы в Бессарабии, сталкивались в своей деятельности с большим числом затруднений. 26 июля 1920 г. российский посланник в Бухаресте с довоенных времен С.А. Поклевский-Козелл, получив распоряжение Совета русских послов в Париже о необходимости образовать приход при церкви свт. Николая, сообщил председателю Совета М.Н. Гирсу, что в Бухаресте нет ни одного русского священника с тех пор, как в 1916 г. о. Иоанн Полистов был эвакуирован из румынской столицы, в связи с чем формирование прихода трудноосуществимо. В ответном письме от 16 августа Гирс посоветовал посланнику путем переговоров с иерархами Румынской Православной Церкви выяснить, не согласилась бы она взять на себя временную заботу о русских церковных интересах в стране, если церкви свт. Николая будет грозить закрытие в случае признания Румынией советской России[1416].
В связи с политикой румынских властей такое решение оказалось неприемлемым. Поэтому русские беженцы к 1922 г. все-таки сформировали приходской совет, который с большими сложностями содержал церковь. Ее настоятелем был назначен протоиерей Игнатий Коневский. Храм свт. Николая Чудотворца много лет был единственным местом, где могли собираться русские жители Бухареста, так как румынские власти не позволяли им создавать свои общества, советы и даже открыть Русский дом, общежитие или столовую[1417].
После начала в 1927–1928 гг. разделений в Зарубежной Русской Церкви бухарестский приход во главе с настоятелем о. Игнатием остался в подчинении митрополита Евлогия (Георгиевского) и в дальнейшем до своей ликвидации в 1933 г. находился в составе возглавляемого владыкой Западно-Европейского экзархата (в юрисдикции Вселенского Патриархата).
Право на свою церковь (правда, под юрисдикцией Румынского Патриархата) стало и программным требованием русского национального движения. 5 июля 1930 г. руководитель Объединения русского меньшинства в Румынии Г.М. Цамутали в своем заявлении полиции писал, что между Русской и Румынской Православными Церквами «создались следующие отличия: 1. Мы совершаем богослужение на славянском языке, т. е. на нашем национальном церковном языке, что является отличием не по существу, а лишь по форме. 2. Мы пользуемся в Церкви старым календарем. Тем не менее мы полагаем, что вместе с Румынской Церковью мы исповедуем ту же Восточную Православную Веру. Поэтому мы просим Румынскую Церковь принять нас в свое каноническое приклонение, конечно, при условии сохранения указанных выше особенностей, из которых вытекают с несомненностью следующие права: 1. Иметь свои отдельные церковные общины, в которых служба совершалась бы на славянском языке и по старому календарю. 2. Избирать членов клира, что допускается церковными канонами и что имеет место в некоторых Православных Восточных Церквах. Вместе с тем мы заявляем, что будем непоколебимо защищать свое право на свою национальную Православную Русскую Церковь, право, которое гарантировано нам международными договорами, Конституцией Румынии и вообще современными понятиями о свободе совести»[1418].
9 июня 1933 г. были установлены дипломатические отношения Румынии и СССР, и в качестве русской церковь свт. Николая Чудотворца временно перестала существовать (о. Игнатий Коневский к тому времени умер). По соглашению с советским представительством Патриарх Мирон передал храм сербской общине. В своих воспоминаниях митрополит Евлогий (Георгиевский) отмечал, что «карловчане» пытались осесть в Румынии, «но их арестовали и посадили в тюрьму»[1419].
14 января 1938 г. Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей заслушал обращение к нему проживавших в Бухаресте русских эмигрантов, которые сообщали, что у них мог бы быть открыт приход в юрисдикции РПЦЗ, если бы было дано согласие на совершение в нем богослужений по новоюлианскому стилю. Учитывая прежний горький опыт, Синод принял очень осторожное решение: «Ввиду того, что из обращения не видно, велись ли уже определенные переговоры с Патриархом Мироном и имеется ли его принципиальное согласие на открытие в Бухаресте прихода русской юрисдикции, признать всякое решение по сему вопросу преждевременным, предложив Русскому Комитету при ведении сих переговоров настоятельно просить Патриарха Мирона о согласии на совершение богослужений для русского прихода по старому стилю»