В 1922 г. в Белграде был основан Русский народный университет, а в 1928 г. – Русский научный институт (со своим издательством), действовавший до немецкого вторжения в Югославию в 1941 г. В Русском научном институте читали лекции известные религиозные философы И.А. Ильин, В.В. Зеньковский, С.Л. Франк, Н.О. Лосский, протоиерей Георгий Флоровский и др. Руководил институтом бывший ректор Киевского университета святого князя Владимира Е.В. Спекторский, к 1941 г. вышло 17 выпусков «Записок Русского научного института в Белграде». Известный историк-славист, профессор Белградского университета А.Л. Погодин основал Русское археологическое общество. Кроме того, в Белграде появились: Русский военно-научный институт, Институт изучения России, а в 1939 г. в столицу Югославии переехал из Праги Институт имени академика Н.П. Кондакова (знаменитого византолога)[791].
Уже в начале 1920-х гг. возникла целая сеть русских учебных заведений, многие из которых имели свои домовые храмы. Так, в 1923–1924 гг. в королевстве действовали 24 русские начальные и средние школы с обязательным преподаванием Закона Божия, в которых обучалось около 3 тысяч детей. Общее же количество русских детей и подростков в стране на начало 1921 г. составляло 5658 человек, при этом пять крупных учебных заведений были полностью вывезены из России. Таким образом, Югославия занимала первое место в числе стран русской эмиграции по количеству учащихся, числу учебных заведений и по воспитанию молодого поколения русского зарубежья в целом[792].
В декабре 1920 г. в Королевство сербов, хорватов и словенцев прибыли три кадетских корпуса: 1-й Русский имени великого князя Константина Константиновича (300 кадетов) до 1929 г. работал в г. Сараево, а затем до сентября 1944 г. – в г. Белая Церковь; 2-й Донской имени императора Александра III (320 кадетов) первоначально находился в Малой Билече (Герцеговина), а позднее (до 1933 г.) – в г. Горажде; Крымский (600 кадетов) сначала размещался в бывшем лагере военнопленных на хуторе Стрниште вблизи г. Птуя, затем (до 1929 г.) – в г. Белая Церковь. В г. Новый Бечей до закрытия в 1933 г. действовал Харьковский девичий институт имени императрицы Марии Федоровны (280 воспитанниц), в Белой Церкви до немецкой оккупации Югославии весной 1941 г. – Донской Мариинский девичий институт (250 воспитанниц), а в г. Великая Кикинда в 1921–1933 гг. работала 1-я русско-сербская девичья гимназия с общежитием (180 учениц). С октября 1920 до 1944 г. в Белграде действовала 1-я русско-сербская гимназия (150 учащихся), кроме того, имелись реальная гимназия Всероссийского союза городов в имении Поновичи вблизи словенского г. Лития (до 1931 г.), русские реальные гимназии в Панчево (138 учеников), Нове Саде, Загребе, Земуне и Храстовце, прогимназия Всероссийского союза городов в Белграде, Николаевское кавалерийское училище в Белой Церкви, разнообразные учебные курсы и т. д.[793]
Все они имели преподавателей Закона Божия в священном сане, а зачастую и домовые церкви и часовни. Изучение Закона Божия имело целью усвоение «истины веры и нравственности христианской в духе Православной Церкви». Многие преподаватели учебных заведений в Югославии использовали оригинальные образовательные идеи известного православного философа Василия Васильевича Зеньковского, позднее принявшего священный сан[794].
В 1921 г. в Королевстве сербов, хорватов и словенцев был создан «Союз русских студентов», и в следующем году его членами являлись около 450 человек только в Белграде. Вскоре в Белградском университете были образованы профессиональные объединения русских студентов на всех факультетах, в том числе – на богословском. В начале 1920 гг., помимо Белграда, в четырех вузах Загреба учились 595 русских студентов, в Люблянском университете – 137, на юридическом факультете в Субботице – 40 и еще несколько человек в других институтах. В 1924–1925 гг. число русских учащихся в вузах страны несколько снизилось, но и тогда оно составляло более 15 % всех студентов королевства – 849 из 5645[795].
Идея славянской солидарности играла значительную роль для Русского педагогического общества, председателем которого был известный богослов профессор Александр Павлович Доброклонский. Так, 31 января 1931 г. он писал в Министерство образования, что члены общества стремятся «посредством связей с югославскими профессорскими и преподавательскими объединениями создать прочную базу для идеи славянской и коллегиальной солидарности»[796].
Широкое распространение в среде эмигрантов получила благотворительность, в том числе церковная. Были открыты 8 русских амбулаторий и здравниц, 6 домов престарелых и приютов для инвалидов, 14 детских домов-интернатов и приютов, общежития, более 10 детских садов (в программу которых входили беседы о Законе Божием), частично при храмах и монастырях. Подавляющее число эмигрантов были верующими, так, согласно материалам государственной переписи населения страны, в марте 1931 г. из 26 790 не принявших югославского гражданства русских беженцев 24 214 (90,4 %) назвали себя православными[797].
Это способствовала активному развитию церковной жизни. Как писал Н.М. Зернов, – религия и Церковь несли русским людям в изгнании «образ России, который не могла уничтожить революция»[798]. Уже 7 февраля 1921 г. по инициативе известного славянофила А.В. Васильева было создано «Общество попечения о духовных нуждах православных русских в Королевстве сербов, хорватов и словенцев». В марте его устав утвердил Святейший Патриарх Димитрий, а в апреле 1921 г. – министр по делам религии М. Йованович. В 1923 г. в устав общества были внесены существенные изменения и дополнения, утвержденные русскими и сербскими церковными властями[799]. На этой правовой основе начали создаваться русские церковные общины практически на всей территории страны.
Эмигранты из России построили в Югославии три церкви и три часовни, образовали сначала 8, а к 1941 г. – 12 русских приходов (в Белграде, Земуне, Панчево, Белой Церкви, Великой Кикинде, Новом Бечее, Великом Бечкереке, Нови Саде, Загребе, Сараево, Сремских Карловцах, Цриквенице) и несколько десятков общин при домовых храмах, духовные братства – преподобного Серафима Саровского, Чудотворца, в память отца Иоанна Кронштадтского, Святого Креста, Святой Руси, имени святого равноапостольного князя Владимира, святителя Иоанна Златоуста, Благовещенское и др., церковные сестричества. Именно в Сербии возникло первое русское церковное сестричество в эмиграции – Мариинское Покровское. Оно было основано 30 декабря 1921 г. по желанию императрицы Марии Федоровны и инициативе княгини Марии Александровны Святополк-Мирской, которая стала старшей сестрой в нем. Объединявшее свыше 200 сестер Мариинское сестричество занималось благотворительной деятельностью и сбором средств на постройки русских церквей и часовен. В Белграде также действовали богословский кружок имени святого Анастасия и святого апостола Иоанна Богослова, православный студенческий кружок имени преподобного Серафима Саровского, союз преподобного Сергия Радонежского, а в г. Белая Церковь (Бела Црква) – православномиссионерское издательство[800].
Важное значение имело указание министра исповеданий о принятии русских священников на приходскую службу в Сербскую Православную Церковь, данное в мае 1920 г. по предложению епископа Нишского Досифея (Васича). В результате около 250 русских пастырей нашли себе приходские места в сербских храмах, в основном в отдаленных бедных сельских общинах. Этим российское духовенство оказало Сербской Церкви значительную помощь, возместив ее потери в священнослужителях, погибших в ходе войны, превысившие тысячу человек. В 1920-х гг. русские священники составляли свыше 10 % всего клира Сербского Патриархата. Церковнославянский богослужебный язык и практически идентичные церковные обряды позволили им легко и быстро освоиться в новой среде[801].
Чрезвычайно существенную роль сыграли русские монахи и монахини в развитии сербских обителей и распространении монашеских идеалов. Берлинская газета «Кройц-Цайтунг» в 1933 г. справедливо отмечала: «Сербские монастыри большей частью пустые, но значительная часть их [имеющихся] насельников состоит из русских. Не преувеличивая, можно сказать, что угроза Православной Церкви от западного вольнодумства сербов только там перестает существовать для религиозной жизни, где русские привнесли пыл своей мистики и веры»[802].
Помимо эмигрантов времен Гражданской войны, около 40 русских монахов прибыли в Сербию во второй половине 1920-х гг. из знаменитого Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, оказавшегося после 1918 г. на территории Финляндии. Монашествующие из России проживали во многих сербских монастырях, например во фрушкогорских обителях Беочин, Врдник, Гргетег, Язак, Шишатовац, Хопово, Привина-Глава, а в целом ряде случаев назначались настоятелями: игумен Сергий – монастыря Манасия, архимандрит Кирилл – монастыря св. Прохора Пчинского, епископ Сумский Митрофан (Абрамов) – монастырей Раковица и Дечаны, игумен Вениамин – обители св. Наума в Охриде, архимандрит Варнава – монастыря св. Стефана (вблизи г. Алексинаца) и Суковской обители, игумен Иулий – Карпинского монастыря и т. д. Целый ряд русских монахов были духовниками сербских обителей. Так, например, епископ Николай (Велимирович) в 1938 г. назначил духовником женского монастыря Йованье иеромонаха Серафима (Попова). Иеромонах Герман, впоследствии схиигумен Сергий (Кошманов), до 1950 г. был духовником Сичевского женского монастыря в Сербии. Другой бывший валаамский насельник – иеромонах Феофил (Семяков) служил духовником женского монастыря Кувеждин на Фрушкой Горе