После постройки Свято-Троицкого храма о. Петр передал управление хором профессиональным регентам. Одно время им являлся Борис Михайлович Добровольский, преподававший пение в русской гимназии и руководивший там школьным и гимназическим хорами. Он был вынужден уйти с должности регента, так как руководил и работой хора сербско-еврейского общества и, таким образом, по мнению церковных властей, нарушил каноны. В результате в начале 1930-х гг. в Свято-Троицком храме появился хор Павла Григорьевича Проскурникова, состоявший из певчих профессионалов. После окончания в 1934 г. строительства в Дединье королевского дворца с церковью св. ап. Андрея Первозванного, П.Г. Проскурников со своим хором перешел туда, где и оставался до начала немецкой оккупации Сербии в апреле 1941 г. В дальнейшем он с семьей переехал в Швейцарию, где был рукоположен во иерея митрополитом Анастасием (Грибановским) в Женеве в 1946 г. После смерти жены о. Павел, приняв монашество с именем Петр, был возведен в сан архимандрита. В связи с уходом П.Г. Проскурникова в Свято-Троицкую церковь был приглашен известный регент Евгений Прохорович Маслов со своим хором, певшим до того времени в сербском Успенском храме в г. Земуне.
В составе хора Маслова было много замечательных певчих: Вера Банина, Павел Шевелев, Мирославский и др.[833]
Помимо профессиональных хоров, в Свято-Троицкой церкви был и любительский – так называемый левый клирос, который на протяжении многих лет славился своим составом – будущими архиереями, священниками, преподавателями богословия. Профессиональные хоры церкви исполняли далеко не все песнопения разных богослужений, особенно во время всенощной. Тогда «левый» клирос пел и литургии и полностью всенощные. Особо торжественно отмечался день памяти св. ап. Иоанна Богослова 9 октября, так как большинство членов хора были студентами-богословами или уже законоучителями и преподавателями в семинариях. Руководил этим хором о. Петр Беловидов или псаломщик Леонид Иванович Маслич, выдающийся знаток знаменного пения, типикона и других богословских наук (одно время бывший преподавателем Битольской семинарии). Здесь «обучались» уставу и напевам Александр Синкевич (будущий архиепископ Лос-Анджелесский Антоний), Лев Бартошевич (будущий епископ Женевский Леонтий), иподиакон Никодим Ефимов (будущий архимандрит Спиридон), Душан Веселинович (будущий иеромонах Амвросий), иеромонах Макарий (будущий епископ Сремский), иеромонах Андрей (Фрушич, будущий епископ Баня-Лукский), профессор Степан Гущин, псаломщик Виталий Тарасьев, священники Борис Волобуев и Алексмй Моргуль, протоиерей Алексий Крыжко и многие другие[834].
Отец Петр Беловидов скончался 27 апреля 1940 г., в Великую субботу, до последней минуты жизни, в постели совершая службы: в Великий четверг – «Двенадцать евангелий», а в Великую пятницу – выноса плащаницы и последования Плача Богородицы (о чем свидетельствовала инспектриса русско-сербской женской гимназии и псаломщица Варвара Николаевна Лучинская, певшая и читавшая ему на этих последних службах)[835].
В память протопресвитера благодарные прихожане установили в церкви киот с иконой свт. Петра, митрополита Киевского. В апреле 1940 г. почившего о. Петра сменил протоиерей Иоанн Сокаль (будущий епископ), остававшийся настоятелем церкви до отъезда в СССР в январе 1950 г. Построенная как временная, Свято-Троицкая церковь так и осталась постоянной. Планы создания в Белграде большого русского храма оказались нереализованными[836].
В 1930–1931 гг. на русском участке Нового кладбища в Белграде была построена Иверская часовня, воздвигнутая после того, как советские власти в 1929 г. уничтожили одноименную часовню XVII в. у Воскресенских ворот перед Красной площадью в Москве. К этому времени на Новом кладбище уже были погребены некоторые известные российские деятели. Так, например, в апреле 1920 г. здесь оказался похоронен Верховный главнокомандующий российской армии в годы Первой мировой войны, инициатор создания Добровольческой армии, генерал от инфантерии М.В. Алексеев. Он скончался еще 8 октября 1918 г., но гроб с телом генерала был увезен в эмиграцию. В похоронах Алексеева участвовали члены правительства королевства и Белградский митрополит Димитрий[837].
Большую часть хлопот по организации сбора средств для постройки часовни взяла на себя председатель Мариинского сестричества княгиня Мария Александровна Святополк-Мирская. Деньги пожертвовали югославский король Александр I, принц Павел, принцесса Ольга, русские и сербские церковные общины, а также большое количество зачастую очень бедных русских эмигрантов из многих стран мира. 22 апреля 1930 г. митрополит Антоний (Храповицкий) заложил здание Иверской часовни, в фундамент которой была положена горсть русской земли. 5 июля 1931 г. построенную военным инженером Валерием Владимировичем Сташевским часовню освятили Сербский Патриарх Варнава и митрополит Антоний. На ее стенах с внешней стороны в особых нишах были помещены два больших образа: свт. Николая Чудотворца – в память императора Николая II и свт. Алексия – в память цесаревича Алексея. В часовне были собраны святыни главных городов России: в память Москвы – Иверская икона Божией Матери (привезенный с Афона иноками русского Свято-Пантелеимоновского монастыря список), в память Киева – икона Успения Божией Матери (из Иерусалима) и в память Петрограда – список образа Нерукотворного Спаса, бывшего в домике Петра Великого[838].
Часовня не являлась точной копией московской, так как было решено строить ее с алтарем и освящать по полному чину, давая, таким образом, возможность русским эмигрантам посещать богослужения в еще одном «своем» храме. Поэтому Иверская часовня периодически служила вторым приходским храмом Белграда. В крипте были помещены саркофаги с костями русских воинов, павших на Салоникском фронте, а также в составе двух русских батарей, защищавших Белград в 1915 г., на полу разложены артиллерийские снаряды, винтовки, медали и ордена погибших солдат. Две иконы для крипты позднее написал будущий архиепископ Антоний (Бартошевич): «Сошествие в ад» и св. ап. Иоанна Богослова. В этой усыпальнице были погребены скончавшийся 10 августа в 1936 г. Первоиерарх Зарубежной Русской Церкви митрополит Антоний (Храповицкий) и его келейник архимандрит Феодосий (Мельник). Слева от входа в часовню похоронили умершего 28 сентября 1932 г. епископа Лондонского Николая (Карпова) и скончавшегося в 1940 г. протопресвитера Петра Беловидова. В 1944 г. у ее стен был погребен архиепископ Курский и Обоянский Феофан (Гаврилов).
В Иверской часовне попеременно служили, неся однонедельную «череду», приходские священники белградской Свято-Троицкой церкви (кроме настоятеля). В храме-часовне был сооружен деревянный иконостас работы выдающегося русского художника-иконописца Гринкевича-Судника, плащаницу прислал со Святой Земли Елеонский монастырь. После злодейского убийства в 1934 г. югославского короля Александра I в часовне была помещена икона св. кн. Александра Невского в память великого друга и защитника русских беженцев в Сербии.
Сразу после создания часовни там был организован хор, который возглавил Григорий Иванович Криволуцкий. Малые размеры часовни определили и небольшую численность хора. Это был квартет, который иногда пополнялся певчими, приходившими на могилы своих близких: Марина Круг (сопрано), Екатерина Алексеева (альт), Григорий Баранников (тенор), Феодор Богдановский и сам Григорий Иванович – басы. После смерти мужа с ними пела генеральша Анна Никаноровна Полтавцева, а также по церковным праздникам – жена священника Людмила Борисовна Тарасьева, муж Екатерины Алексеевой – Виктор и псаломщик русских храмов в Белграде Филипп Дмитриевич Загребельный. Он удачно замещал всех регентов в Иверской часовне и Свято-Троицкой церкви, но в 1944 г. покинул Белград.
Вскоре после освящения Иверской часовни полковник Михаил Федорович Скородумов, георгиевский кавалер, раненый на войне 11 раз, выступил с идеей установки рядом с ней памятника русским воинам, павшим в годы Первой мировой войны. Он же организовал сбор необходимых средств, каждый камень, пошедший на строительство памятника, был оценен в 300 динаров, а на нем выбивалась фамилия дарителя. Сам Скородумов писал позже в своих воспоминаниях: «Дабы остановить развивавшиеся симпатии сербов к Совдепии и вернуть их к царской России, я затеял постройку памятника русским воинам и переноску останков русских офицеров и солдат с Салоникского фронта в Белград. Казалось бы, что это в интересах всех русских эмигрантов, предлог объединиться и устроить обще-Югославянско-Русскую манифестацию в честь национальной России»[839].
Величественный памятник павшим русским воинам был спроектирован известным скульптором и архитектором Романом Николаевичем Верховским (создателем ряда зданий и скульптурных композиций в Белграде и в США, в частности русского Свято-Троицкого собора в Джорданвилле, штат Нью-Йорк). Непосредственные работы по возведению выполнял военный инженер В.В. Сташевский. Памятник был установлен напротив Иверской часовни и открыт в присутствии короля Александра I 9 апреля 1933 г. Высокий монумент был выполнен из серого камня в форме артиллерийского снаряда с пятиметровой фигурой Архангела Михаила, покровителя воинства, на вершине. На лицевой стороне памятника по-русски написано: «Вечная память Императору Николаю II и 2 000 000 русских воинов Великой войны», а на противоположной стороне, по-сербски: «Храбро павшим братьям русским на Солунском фронте. 1914–1918 гг.», тут же значатся имена вождей Белого движения, названия воинских союзов и объединений, имена жертвователей на постройку памятника. У подножия полулежит на знамени фигура русского офицера с шашкой.