Из более чем 70 работавших в Югославии русских архитекторов очень многие (Г.И. Самойлов, В.М. Андросов, В.В. Сташевский, В.В. Лукомский, Н.П. Краснов, П.Д. Анагности, И.А. Рык, Р.Н. Верховский, Холменко, А. Клепинин и др.) возводили по своим проектам храмы для сербов. Только проживавший в г. Косовска-Митровица Василий Михайлович Андросов (18731944) построил около 60 церквей в различных городах и селах Югославии: кафедральный храм Пресвятой Троицы в г. Лесковаце, церкви св. Параскевы-Пятницы в Кумарево, свв. апостолов Петра и Павла в Донья-Лакошнице и др.
В 1934–1936 гг. Святейший Патриарх Варнава доверил постройку здания Сербской Патриархии в центре Белграда русскому архитектору Виктору Викторовичу Лукомскому (1884–1947) вместе с профессором Воиславом Заднином. По проектам В.В. Лукомского также были возведены храм св. Саввы на Врачаре и придворная церковь св. ап. Андрея на Дединье.
Архитектор Николай Петрович Краснов (1864–1939) в 1924 г. (совместно с Н. Виноградовым) произвел реконструкцию церкви Ружице в центре Белграда – крепости Калемегдан и в 1923–1925 гг. возвел вместо разрушенной австро-венгерскими войсками новую часовню, посвященную черногорскому государю и владыке Петру II Негошу (1813–1851), с саркофагом правителя на вершине горы Ловчен[962]. Профессор Александр Дерок и архитектор Петр Дмитриевич Анагности совместно построили епархиальный комплекс в г. Нише[963].
Григорий Иванович Самойлов (1904–1989) прославился тем, что проведя в 1941–1945 гг. четыре года в нацистском концлагере Сталаг IX-С вблизи Бухенвальда, построил там, выменивая продуктовые посылки Красного Креста на материалы и инструменты, «самую красивую часовню в тогдашних немецких лагерях военнопленных» (сейчас ее иконостас в сербско-византийском стиле находится в часовне на Центральном кладбище Белграда). Этот архитектор также участвовал в проектировании и строительстве церкви св. Иоанна Крестителя в с. Вучья (он также расписал ее иконостас), церкви св. Архангела Гавриила в Белграде и храма в г. Баня Лука (уничтоженного во время Второй мировой войны)[964].
Инженер Сергей Николаевич Смирнов (1877–1958) возглавлял работы по созданию интерьеров церкви св. Георгия – храма-мавзолея королевской династии Карагеоргиевичей в Опленце. Эта церковь была освящена еще 23 сентября 1912 г., здесь был погребен скончавшийся 16 августа 1921 г. король Петр I Карагеоргиевич, но внутренне убранство храма создавалось в 1920-1930-е гг. С.Н. Смирнов также руководил оформлением интерьеров строившейся в 1924–1936 гг. дворцовой церкви св. ап. Андрея Первозванного в королевской резиденции на Дедине, и вместе с архитектором Н.П. Красновым возводил часовню, посвященную черногорскому государю и владыке Петру II Негошу. Проживавший в г. Косовска-Митровица инженер-строитель Николай Федорович Денисенко осуществил реставрацию многих древних храмов и монастырей: Высоко-Дечанского, Богородицы Левишка и др.
Широкую известность в Югославии приобрело русское иконописное искусство, оказавшее большое влияние на сербов. Из церковных художников выделялись Иван Петрович Дикой, Владимир Яковлевич Предаевич, барон Николай Богданович Мейендорф, Б.И. Образков и В.Н. Шевцов, которые участвовали в украшении упоминавшегося храма-мавзолея св. Георгия в Опленце и церкви св. ап. Андрея Первозванного на Дедине. Николай Мейендорф по благословению епископа Жичского свт. Николая (Велимировича) в 1937 г. написал в храме св. Саввы монастыря Жича фрески с изображением российского императора Николая II и св. Серафима Саровского[965]. И.П. Дикой также расписал фресками храм св. Иоанна Предтечи в Грделице. Художник В.Я. Предаевич, профессор Академии прикладных искусств в Белграде, выполнил роспись придворного храма (фрески и иконы) прп. Симеона Немани, родоначальника династии Неманичей. Родословная Предаевича восходила к тем сербам, которые в середине XVIII в. переселились в Россию.
Следует отметить также изографов: Николая Толмачева, Николая Малышкина, Андрея Биценко, Бориса Селянко, Василия Пирожкова, Георгия Зигерн-Корна (написавшего фрески в 15 церквах), Владимира Курочкина, Марианну Малахову (писавшую иконы для духовной семинарии в Сремских Карловцах), генерала Бориса Литвинова, Ольгу Богорадову, Андрея Быченко (расписавшего в 1927 г. иконостас для храма монастыря св. Романа), учеников И.Е. Репина Степана Колесникова и Елену Киселеву и др.[966] В частности, Андрей Васильевич Биценко и Василий Пирожков украсили своими фресками и иконами кафедральный храм Пресвятой Троицы в г. Лесковаце, Петр Сухарев расписал фресками стены церкви св. Иоанна Крестителя в с. Вучья, Евгения Долгова – храм свт. Николая Чудотворца в Црна-Траве.
Особую признательность сербов заслужило творчество знаменитого иконописца и реставратора Пимена Максимовича Софронова (1898–1973), ученика известнейшего в России реставратора-иконописца Гаврила Ефимовича Фролова. В 1934–1937 гг. П.М. Софронов руководил Синодальной иконописной школой в монастыре Раковица вблизи Белграда, открытой по инициативе Святейшего Патриарха Варнавы и прекратившей существование после кончины Первосвятителя[967]. Среди его учеников в этой школе были: епископ Иоанн (Булин), игумен Тадей (Штрбулович), известный позднее в Болгарии иконописец Николай Шелихов и многие другие. П.М. Софронов написал и отреставрировал множество икон для русских, сербских, украинских, болгарских и греческих церквей, работал он и в Ватикане. В статье, написанной к пятилетию кончины иконописца, отмечалось: «Софронов стал как бы посредником между религиозной живописью России, Сербии, Болгарии. Он как бы скрещивал многовековые традиции религиозного искусства этих народов, поставив себе целью возрождение византийских и старославянских традиций в новых временах»[968].
Бывший студент Российской академии художеств Иван Иустинович Мельников написал более семи тысяч икон и фресок, главным образом в Македонии, благодаря покровительству епископа Битольского Иосифа (Цвийовича) и епископа Охридского свт. Николая (Велимировича). В частности, владыка Николай обеспечил ему свободу посещений всех монастырей епархии и поделился своими знаниями в области православной иконографии. Свой первый иконостас И.И. Мельников создал в 1921 г. для церкви свт. Николая Чудотворца в с. Наколец на Преспанском озере, затем написал иконостасы в церкви свт. Николая в Струге, церкви св. Анастасии в монастыре св. Наума, церкви св. Петки в Битоли, церкви св. Феодора Тирона в с. Српци около Битоли, три иконостаса в монастыре Манастирац вблизи Дебра, фрески в монастыре Калиште, в королевской часовне монастыря св. Наума, церквах Пресвятой Богородицы, св. Недели и русском храме Пресвятой Троицы в Битоли, церкви свт. Николая в с. Сопотницы, церкви св. Илии в с. Жванье и др. В других регионах Югославии он создал иконостасы в церквах св. Прокопия и св. Георгия вблизи Чачака, в овчарском монастыре Преображения Господня, церкви Пресвятой Богородицы в Чайниче, церкви Вознесения Господня в с. Осечине, перламутровый иконостас для храма св. Саввы в монастыре Жича. В мастерской И.И. Мельникова прошли курс обучения более 50 учеников – русских и сербов.
Еще один русский эмигрант – участник Белого движения Сергей Иванович Обрезков с благословения Святейшего Патриарха Варнавы в 1930-е гг. внес большой вклад в реставрацию средневековых фресок и икон в македонских монастырях. Известным художником-реставратором живописи в сербских монастырях и храмах была также Елена Владимировна Вандровская, работавшая старшим реставратором в музее Воеводины и занимавшаяся, в частности, реставрацией фресок XI в. в соборе св. Софии в Охриде[969].
Высоко ценилось в Югославии и русское церковное хоровое пение. Среди росийских эмигрантов было значительное количество хористов, регентов и солистов разных хоровых ансамблей, в том числе церковных хоров, а также просто штатских и военных лиц с музыкальным образованием. Более сотни из них устроились преподавателями пения и регентами в средних учебных заведениях, а еще несколько десятков – регентами хоров при храмах и культурно-общественных коллективах. Вклад русских эмигрантов в церковное пение в Югославии прослеживается в следующих видах их деятельности: 1) основание и дирижирование хорами в сербских храмах; дирижирование любительскими хорами в провинции – крестьянскими, молодежными, национальных меньшинств, ремесленников, Сокольских организаций; основание и дирижирование хорами учеников средних учебных заведений; 2) гармонизация сербских духовных песнопений и их адаптация для исполнения в местных условиях и при возможностях хора; 3) ознакомление местного населения с русскими духовными сочинениями; 4) составление, упорядочение и пополнение нототек при сербских церковных приходах и гражданских певческих обществах; 5) преподавание предметов церковное пение, хоровое пение и теория музыки и дирижирование хорами в сербских духовных семинариях; 6) изучение православного пения, публикация исследований и рецензий на концерты духовной музыки[970].
Деятельность русских регентов, преподавателей музыки и композиторов духовных песнопений была чрезвычайно плодотворной. В Королевстве сербов, хорватов и словенцев (Югославии) во всех русских церковных приходах существовали свои хоры, а иногда и несколько одновременно. Духовный очаг на чужбине и не мыслился иначе, как с хором, все равно, из скольких певчих он состоял. Однако русские хоры создавались и при сербских храмах. До приезда эмигрантов из России в уездном сербском городе церковный хор мог существовать лишь при одном из храмов. Поэтому уже в начале 1920-х гг. беженцы создали свои, «русские» хоры, которые, получив на то благословение от сербских епископов, пели на богослужениях в местных храмах. Если в римо-католической и мусульманской частях страны существовали православные храмы или монастыри, русские эмигранты ходили туда и также создавали свои хоры – в Дубровнике, Сплите, Загребе, Любляне, Баня Луке, Мостаре и других городах.