В то же время значительная часть русских эмигрантов была настроена просоветски, десятки их активно участвовали в движении Сопротивления болгарских коммунистов или сотрудничали с советской и английской разведками. Показательна в этом плане судьба бывшего белогвардейского полковника Е.И. Носкова. Он не только сам активно участвовал в антифашистской борьбе, но и привлек к ней нескольких болгарских граждан, вместе с другими подпольщиками был арестован весной 1944 г., приговорен к 29 годам заключения и освобожден из тюрьмы в ходе восстания 9 сентября 1944 г.[1354] По некоторым сведениям, советские разведчики были даже в окружении архиепископа Серафима (Соболева). Большинство же эмигрантов из России, как и раньше, оставалось вне политической борьбы, сопереживая трагедии своего народа на оккупированной немцами территории СССР[1355].
Русское духовенство тоже страстно хотело возвращения на Родину, причем и в его среде первоначально имелись, хотя и не слишком распространенные, прогерманские настроения. Так, 8 октября 1941 г. уполномоченный Центрального казачьего союза в Болгарии, служивший в соборном храме г. Велико-Тырново священник Феодор Власенков обратился к русским священнослужителям с призывом подавать заявления о желании пастырского служения в России. В его сильно политизированном послании говорилось: «Настал тот долгожданный и счастливый день, в который Господу Богу угодно было освободить наших страждущих братьев из-под ненавистного безбожнического коммунистического ига. Если Господь Бог нас сохранил… то Промыслом Божиим мы теперь снова предназначаемся для нашего дальнейшего пастырского служения нашим исстрадавшимся братьям в освобожденных краях… Итак, с Богом вперед!»[1356]. В соответствии с просьбами о. Ф. Власенкова в некоторых болгарских епархиях были составлены списки служивших там русских священников. Впрочем, из затеи о. Феодора ничего не вышло.
Архиепископ Серафим также горячо желал участвовать в возрождении Русской Церкви на Родине, хотя и без всякого политического подтекста, и с первых месяцев войны начал предпринимать различные действия для скорейшего возвращения вместе с подведомственным ему духовенством в Россию. 15 октября 1941 г. он писал председателю Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей митрополиту Анастасию (Грибановскому): «Какие у Вас планы: когда Вы и как перенесете деятельность [в Россию]? [Когда] придется ехать в Россию, и в какой город, если освободится Москва? Соберете ли Вы нас в последний раз и где? Я здесь начинаю налаживать отправку русских священников в Россию через германское командование. Остро стоит вопрос с антиминсами»[1357].
В ответе владыки Анастасия от 23 октября 1941 г. говорилось, что он уже давно ведет сношения с германскими властями о переносе работы в Россию, одновременно регистрирует желающих ехать священнослужителей и просит предоставить список зарегистрированного в Болгарии русского духовенства. Первоиерарх также просил приехать в Белград на заседание Синода и спрашивал о возможности получить через Болгарский Синод Требник, Священное Писание и антиминсные платы, так как хорватские усташи закрыли церковную типографию в Сремских Карловцах[1358].
Получив одобрение его инициативы от Первоиерарха РПЦЗ, архиепископ Серафим 28 октября 1941 г. обратился к наместнику-председателю Болгарского Синода митрополиту Неофиту с обширной докладной запиской, в которой просил оказать разнообразную помощь в организации церковной жизни в России: «Вам благоугодно было, как главе братской нам Православной Болгарской Церкви дать свое благословение мне на организацию дела отъезда русских священников, находящихся на церковной болгарской службе, в Россию. Покорно прошу Вас и всех членов Священного Синода оформить это дело и прислать мне, по возможности в непродолжительном времени, письменное благословение от лица Священного Синода… Ваше Высокопреосвященство обрадовали меня обещанием выдать возможное количество святого мира, церковных облачений, богослужебных книг и антиминсов для отъезжающего духовенства. Я надеюсь также и на возможную материальную помощь… Я верю, что все, что Святая Болгарская Церковь в эту историческую минуту сделает в своей братской любви и в довершение всего того, что уже сделано в эти годы нашего изгнания, Русская Церковь сторицею и с великой любовью и благодарностью возместит»[1359]. Следует отметить, что владыка Серафим в своих обращениях и письмах нигде не писал, подобно о. Феодору Власенкову, о «доблестных германских войсках» и т. п.
Митрополит Неофит очень сочувственно отнесся к обращению владыки Серафима и сразу же после его получения написал положительную резолюцию. 4 ноября 1941 г. сокращенный состав Болгарского Синода решил, что при отъезде в Россию архиепископ может взять с собой всех русских священников, служащих по ведомству Болгарской Церкви, в том числе принявших болгарское подданство. В тот же день Синод известил об этом архиепископа Серафима и разослал окружное послание епархиальным архиереям с указанием представить сведения обо всем русском духовенстве и освободить от службы священников, желающих уехать в Россию[1360].
8 ноября владыка Серафим написал митрополиту Анастасию о беседе в конце октября с митрополитом Неофитом и сообщил о своем запросе в германское посольство относительно получения из Берлина разрешения русскому духовенству выезда в Россию, на который еще не было ответа. Богучарский архиепископ также выслал Архиерейскому Синоду 8 тыс. левов из епархиальных сумм и указал, что о Требнике, возможности напечатать в Болгарии антиминсы и Священное Писание сообщит позднее. Архиерейский Синод с большим удовлетворением принял к сведению эту информацию, правда, приехать на его заседание в Белград, несмотря на личную просьбу митрополита Анастасия, архиепископ Серафим из-за противодействия болгарских властей не смог, о чем он с прискорбием уведомил Первоиерарха[1361].
Казалось бы, русское духовенство должно было вскоре вернуться из Болгарии на Родину. В ходе переговоров со служащими германского посольства в Софии в конце октября – начале ноября 1941 г. владыку Серафима на словах заверили, что немецкие власти «охотно пойдут навстречу» и архиепископ может на первое время остановиться в Одессе. Правда, на просьбу представителей РПЦЗ в Берлине о получении денежного займа на организацию религиозной жизни русского народа последовал отказ. Им было обещано проведение международной подписки по сбору соответствующей помощи через Красный Крест и организацию «Про Део», но и это не состоялось. По вопросу разрешения выезда русского духовенства из Болгарии архиепископ Серафим обратился и к болгарскому правительству, которое сообщило о необходимости выяснить мнение Священного Синода, но дало согласие отправить в Россию миссию Болгарского Красного Креста и посоветовало архиепископу установить связь с Красным Крестом. Волна энтузиазма охватила русское духовенство. В частности, протопресвитер Георгий Шавельский в те дни сказал Софийскому митрополиту Стефану о своем желании в ближайшее время вернуться в Россию и заверил владыку, что все русские священники думают так же[1362].
К середине ноября архиепископ Серафим установил письменную связь с православным духовенством на Украине, в частности, епископ Сумский Митрофан сообщил ему из Херсона о тяжелой церковной ситуации там (острой нехватке духовенства, храмов, церковной утвари) и попросил о помощи. По утверждению митрополита Стефана на заседании Болгарского Синода 14 ноября 1941 г., в Софии (видимо, болгарское правительство) решили направить протоиерея Николая Владимирского помощником коменданта Киева, а архиепископ Серафим (Соболев) сообщил Софийскому митрополиту, что он готов выехать в Россию «в любую минуту». Согласно информации владыки Стефана, эмигрантское русское духовенство хотело сделать Киев центром духовной жизни, именно там организовать церковную власть, и поэтому обратилось к Болгарскому Синоду с просьбой помочь отцам Николаю Владимирскому и Георгию Шавельскому до Нового года выехать в Киев.
23-24 ноября эти два священнослужителя посетили митрополита Неофита и попросили включить их в состав санитарной миссии Болгарского Красного Креста, подготовка которой к тому времени была завершена. В эти же дни протоиерей Андрей Ливен встретился с митрополитом Врачанским Паисием и от имени архиепископа Серафима (Соболева) попросил не отправлять священников в Россию без одобрения владыки, получив заверение, что Болгарский Синод «не будет пренебрегать законной церковной властью». 25 ноября Священный Синод в полном составе решил включить в миссию Болгарского Красного Креста трех священнослужителей: болгарина архимандрита Евгения в качестве руководителя группы, а также отцов Николая Владимирского и Георгия Шавельского[1363].
При этом Синод еще раньше обещал русскому духовенству разнообразную материальную помощь. К 5 декабря он собрал 4250 икон и Библий, и митрополит Анастасий, узнав об этом из газет, в письме от 16 декабря просил архиепископа Серафима выразить благодарность за помощь руководству Болгарской Православной Церкви. На заседании от 14 ноября Болгарский Синод даже решил подготовить для отправки в Россию свою собственную церковную миссию. Прочитав об этом в письме архиепископа Серафима, Первоиерарх РПЦЗ 8 января письменно выразил глубокую благодарность Видинскому митрополиту Неофиту за то, что «Св. Синод Болгарской Православной Церкви, движимый братской любовью к Русской Церкви, решил послать в освобожденную германскими войсками местность России нарочитую миссию, возглавленную епископом и снабженную большим количеством богослужебных книг, облачений и церковной утвари для оказания находящемуся на местах русскому духовенству материальной и нравственной помощи в деле восстановления повсюду богослужебной и нормальной церковной жизни вообще». При этом митрополит Анастасий просил,