.
После его запрещения в священнослужении со стороны Архиерейского Синода митрополит Гермоген стал говорить о неканоничности этого решения. На допросе 26 мая 1945 г. он показал, что его принятие должности главы Хорватской Православной Церкви якобы не «противоречило канонам Православной Церкви, так как по канонам каждый епископ должен получить разрешение от своей церкви, чтобы мог стать во главе епархии или целой Церкви. Согласно этому я мог просить разрешение только в русской церкви в Москве, так как принадлежал ей, и мне не нужно было разрешение сербско-православной и русско-беженской, так как русская беженская церковь не была признана русской церковью в Москве, поэтому митрополиту Анастасию было запрещено священнослужение Московским Патриархом»[458].
После вынесения прещений митрополиту Гермогену со стороны Архиерейского Синода между ним и владыкой произошли еще два острых конфликта. Первый из них касался русских церквей в Сараево, Земуне и Цриквенице, находившихся в юрисдикции РПЦЗ. Митрополит Гермоген потребовал от этих приходов поминать за богослужением его и Павелича, угрожая полицейскими акциями. Рассмотрев этот вопрос 14 декабря 1943 г., Архиерейский Синод РПЦЗ решил установить в надлежащих местах богослужения поминовение в хорватских храмах гражданских властей по форме: «Независимую державу Хорватскую и Поглавника ея», поминовение же митрополита Гермогена, как не находящегося в молитвенном общении с Русской Православной Церковью Заграницей, признать невозможным[459].
29 декабря 1943 г. Синодальная канцелярия обратилась к уполномоченному германского МИД по Юго-Востоку Нойбахеру, прося защитить религиозную свободу русских приходов от притязаний и притеснений хорватского правительства. Управляющий канцелярией Г. Граббе отмечал, что в Сербии положение русских общин совсем другое, чем в Хорватии, на основе межцерковного соглашения в русских храмах Сербии кроме собственных архиереев поминают и сербских епархиальных епископов.
31 декабря Нойбахер сообщил об этом ходатайстве в МИД, рекомендовав воспрепятствовать требованиям митрополита Гермогена, «учитывая культурно-политически очень благопристойную позицию Патриарха Анастасия в Белграде». Согласившись с этим предложением, германский МИД 7 февраля 1944 г. указал посольству в Загребе воздействовать на митрополита Гермогена. 24 февраля посольство ответило, что в хорватском правительстве к требованиям митрополита относятся пассивно и не будут применять принудительные меры, а начальник отдела культов сообщил о терпимом положении русских церквей в Хорватии. В свою очередь имеются основания подозревать русского священника в Сараево в вербовке прихожан для своего храма среди членов Хорватской Православной Церкви. Воздействие же на митрополита Гермогена в смысле принуждения его отказаться от требований невозможно, правда, он не имеет средств, чтобы эти намерения осуществить[460].
Такой ответ не устроил МИД, и 10 марта он повторно рекомендовал посольству в форме, которая не повредила бы немецким связям с митрополитом Гермогеном, воздействовать на архиерея, так как русским церквам в Хорватии угрожают закрытием, если в них не станут поминать митрополита (поминовение поглавника в этих храмах к тому времени уже было введено). Повторное требование подействовало, и 6 апреля 1944 г. посольство сообщило в МИД, что оно рекомендовало владыке Гермогену не выдвигать дело на передний план. Митрополит выразил согласие, поскольку русские священники и так уже имеют его предписания. К тому же хорватское правительство по-прежнему относится к этому делу пассивно[461].
Таким образом, Архиерейский Синод отстоял свои церкви в Хорватии. Правда, из прежних пяти русских приходов, оказавшихся на территории этой страны, в юрисдикции РПЦЗ осталось только три: сараевский св. кн. Александра Невского во главе с настоятелем протоиереем Алексием Крыжко, земунский свв. Архангелов Гавриила и Михаила с настоятелем протоиереем Виталием Лепоринским и цриквеницкий. Приход в Сремских Карловцах фактически перестал существовать в 1942 г., а загребский перешел в юрисдикцию Хорватской Церкви. Архив канцелярии Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей после перемещения Синода в ноябре 1938 г. в Белград оставался в Сремских Карловцах, в том числе в период хорватской оккупации города. После его освобождения – в начале 1945 г. русские и сербские документы из Патриаршего дворца были вывезены советскими войсками в Москву и помещены в Центральный государственный Особый архив СССР (сейчас документы Архиерейского Синода находятся в Государственном архиве Российской Федерации, составляя большой отдельный фонд)[462].
Часть новосадского прихода, проживавшая в г. Пётроварадине, оказалась на территории Хорватии, отрезанной от своего храма. Хорватские власти осенью 1941 г. предоставили русской общине в Пётроварадине для проведения богослужений бывшую сербскую военную церковь, и таким образом там возник новый – четвертый приход в юрисдикции Русской Православной Церкви Заграницей.
Самым значительным из указанных приходов являлся Сараевский. После закрытия в 1941 г. почти всех православных храмов Сараево многие сербы ходили молиться в русскую церковь. При этом о. Алексий Крыжко тайно совершал богослужения в лесу для четников, бесстрашно исповедовал и причащал борцов против нацистов и усташей. 6 августа 1943 г. протоиерей был отстранен хорватскими властями от службы в городской больнице Сараево и подвергнут временному аресту за отказ служить молебен за здоровье Павелича[463].
В г. Земуне, как уже говорилось, в годы войны существовало оставшееся в юрисдикции РПЦЗ русское иноческое братство Святого Креста, настоятелем которого служил игумен Лука (Родионов). Даже служивший регентом в русской церкви Земуна сын владыки Гермогена Сергей Григорьевич Максимов не последовал за своим отцом, остался верным РПЦЗ и в дальнейшем, до конца войны, был псаломщиком при походной церкви Русского корпуса в Югославии.
Связь русских общин Хорватии с Белградом или Нови Садом из-за необходимости получения виз была крайне затруднена. Так, когда в августе 1942 г. митрополит Анастасий назначил в Земун диакона Михаила Толмачева, тот не смог выехать туда из Венгрии. В 1941 г. священники из Нови Сада еще могли приезжать для совершения богослужений в Пётроварадин, однако затем им перестали выдавать хорватские визы. Даже летом 1944 г. приходы Русской Православной Церкви за границей в Хорватии все еще не перечисляли Архиерейскому Синоду обязательные 10 % церковного дохода. Общая численность прихожан РПЦЗ в Хорватии в то время составляла около 6 тыс. человек, которых окормляли четыре священника. При этом хорватские власти официально не признавали Зарубежную Русскую Церковь и лишь терпели ее[464].
Так как на территории Хорватии действовали части 1-й казачьей дивизии (преобразованной со временем в 15-й кавалерийский казачий корпус) и Русского корпуса, имевших военное духовенство в юрисдикции РПЦЗ, эти священнослужители нередко совершали богослужения не только для солдат своих частей, но и в православных храмах для русских и сербских прихожан. В частности, корпусной священник Русского корпуса игумен Никон (Рклицкий) 25 января 1945 г. написал митрополиту Анастасию, что он по приглашению настоятеля участвовал в совершении рождественских богослужений и произнесении проповедей в русской церкви г. Сараево.
В этом письме о. Никон дал самую высокую оценку общине и ее настоятелю: «Местный русский приход, во главе с протоиереем о. А. Крыжко, при самых неблагоприятных обстоятельствах сохранил полную каноническую чистоту, чему способствовала твердость настоятеля, неоднократно подвергавшего свою жизнь опасности. Приходская церковь в г. Сараево производит очень благоприятное впечатление по своему благолепию и чинности и красоте богослужений. Проживая несколько дней в г. Сараево, я имел возможность убедиться, что протоиерей о. Алексий Крыжко пользуется любовью, уважением и добрым влиянием не только среди своей паствы, но и среди местного населения, как православного, так и неправославного, о чем мне приходилось слышать в трамваях и на улицах от людей, обращавшихся ко мне с вопросами о моем пребывании в г. Сараево»[465].
Еще один конфликт Хорватской Православной Церкви с РПЦЗ, возникший летом 1944 г., был связан именно с деятельностью духовенства русских частей на территории Хорватии. Митрополит Гермоген обратился к командованию 1-й казачьей дивизии с призывом подчинить воинских священников его юрисдикции, перейти при богослужениях на григорианский календарь и возносить молитвы за него и Павелича. По этому поводу владыке Анастасию пришлось снова обращаться к немецким властям, которые помогли отклонить притязания Загребского митрополита[466].
В целом же германские ведомства старались поддерживать владыку Гермогена. Впервые его приняли в посольстве в Загребе 10 июля 1942 г. и обещали всячески помогать митрополиту в «тяжелой работе». В дальнейшем такие визиты стали регулярными. 17 июля 1942 г. немецкий посол Зигфрид Каше даже сам посетил митрополита Гермогена, упомянув в беседе, что, «как и прежде, охотно готов его поддерживать любым образом»[467]. В одном из своих отчетов в МИД Каше писал: «Пришло спокойное время после создания Хорватской Православной Церкви»[468].
Владыке уже вскоре после вступления в должность удалось несколько улучшить положение православных в Хорватии. В июне 1942 г. во время своей поездки в Сирмиен он открыл несколько закрытых там ранее храмов. 28 июня церковный староста с. Рогожа написал митрополиту Гермогену о закрытии храма, насильственном перекрещивании и желании прихожан открыть церковь. В дальнейшем его ходатайство было удовлетворено. Впрочем, бывали