28 мая правительство известило митрополита Стефана, что оно не будет признавать крестильные свидетельства Софийской митрополии. Владыка в свою очередь тут же информировал Синод, что исполнял свой долг, а правительство «вступает в пререкание с Апостолами Церкви». В тот же день малый состав Синода решил, что невозможно не принимать в Христианскую Церковь евреев, и уведомил Министерство иностранных и религиозных дел, что Церковь не подчинится любому запрещающему указу, так как «не может отказаться от заветов Спасителя»[759]. Фактически Священный Синод был готов буквально распахнуть ворота храмов для массового крещения с целью спасения жизни евреев, если бы не удалось избавить иудеев от депортации.
Такая опасность вновь появилась в июне 1943 г. В этом месяце была предпринята третья, и последняя, попытка депортировать болгарских евреев в Германию. Комиссариат по еврейскому вопросу даже арендовал 6 кораблей на Дунае для перевозки 25 тыс. человек, но сопротивление общественности, в том числе церковной, сорвало и третью попытку[760].
В эти дни митрополит Стефан обратился с архиерейским посланием к народу, призывая не оставлять гонимое еврейское меньшинство в унынии и отчаянии и содействовать ограничению произвола Комиссариата по еврейскому вопросу, чтобы избежать позорных действий, о которых в ближайшем будущем придется сожалеть. Этим дерзким поступком владыка вызвал гнев многих правительственных чиновников. Комиссариат по еврейскому вопросу направил официальную жалобу на митрополита в Совет министров, указывая, что «его заступничество за пакостный еврейский элемент мешает эффективно применять Закон». Молодежная организация Всеболгарского союза «Отец Паисий» и Болгарский национальный легион расклеили в Софии листовки, в которых обвиняли митрополита Стефана в предательстве болгарского народа и «родоотступничестве». Филов через секретаря отправил владыке последнее предупреждение прекратить подобную деятельность, а главный прокурор начал собирать доказательства для его привлечения к судебной ответственности за антигосударственную деятельность (в конце концов дело митрополита заглохло). В этот период комиссариат старался привлечь к ответственности священнослужителей, крестивших особенно много евреев[761].
В середине июня митрополит Стефан встретился с начальником Дирекции исповеданий Константином Сафаровым в связи с отказом государственных органов признавать акты Крещение евреев в 1943 г. и решением Министерства внутренних дел о закрытии на определенное время софийских церквей, чтобы прекратить массовые Крещения (в результате эту акцию отменили)[762]. Затем владыка собрал софийское духовенство на конференцию и детально разъяснил ему положение с еврейским вопросом, после чего было решено с умением и тактом отстаивать права евреев, с пастырской любовью приобщать их к православию, не бояться преследований властей и служить преданно и жертвенно. После конференции митрополит издал окружное послание об отношении клира и православных болгар к евреям, в котором говорилось, что Церковь должна оказывать покровительство всем гонимым евреям, без различия вероисповедания. Это послание также стало предметом обсуждения в Совете министров[763].
Митрополит Стефан был самым активным, но не одиноким в своей борьбе, его поддерживали все члены Синода, а следовательно, и вся Болгарская Церковь. 22, 24 и 25 июня Синод в полном составе снова обсуждал положение евреев, полностью одобрил действия владыки Стефана и настоял на проведении ряда мер по защите его архиерейского достоинства, а следовательно, и нравственного авторитета Церкви в обществе. В это время митрополит Неофит встречался с премьер-министром, министром внутренних дел и комиссаром по еврейскому вопросу, в результате чего было достигнуто соглашение о крещеных евреях, в частности им разрешили не носить отличительные знаки[764].
29 июня Священный Синод в данной связи постановил: 1. Епархиальным архиереям принять соответствующие меры, чтобы не давать повода к нареканиям и подозрениям в обществе и усилить церковную дисциплину в клире.
2. Сделать краткое сообщение в прессе о позиции Синода по еврейскому вопросу, а если цензура не позволит, опубликовать его в окружном послании.
3. Отправить правительству письмо с выражением негодования по поводу того, что, несмотря на многократные просьбы Синода, цензура допускает клевету и нападки на духовных лиц, подрывающие авторитет Церкви. 4. Заявить правительству энергичный протест относительно анонимных издевательских листовок о митрополите Стефане и выразить просьбу принять меры против их распространения[765].
Характерный случай произошел осенью 1943 г. В г. Руссе временно причалили два корабля под немецкой охраной, перевозившие по Дунаю 380 евреев (видимо, из Венгрии). Узнав об этом, митрополит Доростольский и Червенский Михаил со своим протодиаконом Александром Шабановым поднялся на корабли и потребовал от охраны допустить его к несчастным, чтобы исполнить свой христианский долг. Так как евреи были без еды и питья, владыка организовал для них раздачу пищи и воды, вопреки сопротивлению немецкой охраны[766].
Энергичные действия митрополита Стефана и других членов Синода фактически спасли жизнь десяткам тысяч евреев. Сопротивление Болгарской Православной Церкви их депортации из Болгарии было самым сильным и практически неопровержимым аргументом для принятия царем решения не допустить в его стране «окончательного решения еврейского вопроса»[767]. Неоднократные встречи церковных иерархов с Борисом III и другими руководителями государства с целью защитить своих соотечественников еврейского происхождения все-таки оказали воздействие. В конечном итоге царь, несмотря на давление Германии, отказался передать болгарских евреев в нацистские лагеря смерти, и таким образом 48 тыс. человек избежали уничтожения (здесь свою роль сыграло и изменение хода войны в пользу стран антигитлеровской коалиции).
В июле 1943 г. царь Борис III пригласил к себе немецкого посла А. Бикерле и категорически заявил ему: «Евреи моей страны – ее подданные и всякое посягательство на их свободу мы воспримем как оскорбление болгарам»[768]. В это время Б. Филов записал в своем дневнике: «Его величество полностью отменил меры, принятые против евреев» (что не совсем так – закон «О защите нации» не был отменен). В литературе даже существует версия, что Борис III именно за указанные действия был тайно отравлен нацистами, так как он скончался вскоре после возвращения из ставки Гитлера, где окончательно отказал фюреру в выдаче немцам болгарских евреев[769]. Однако данная версия не подтверждается документами, царь умер естественной смертью от инфаркта.
После последовавших 27 августа 1943 г. смерти царя Бориса III и 14 сентября отставки правительства Богдана Филова болгарские власти окончательно отказались от планов депортации евреев. Уже в сентябре 1943 г. новое правительство во главе с Добри Божиловым смягчило политику по отношению к евреям, чтобы показать странам антигитлеровской коалиции готовность Болгарии проводить более независимую от Германии политику. 29 августа 1944 г. Совет министров принял указы, частично изменявшие некоторые статьи закона «О защите нации»[770]. Полностью же все ограничения лиц неболгарского происхождения в стране были отменены через три недели уже указом правительства Отечественного фронта[771].
Болгария была единственной страной, из находившевшихся под нацистским влиянием или контролем, в которой еврейское население фактически увеличилось за годы войны – до 49 172 человек в 1945 г. На 1 января 2012 г. институт Яд Вашем присвоил звание «Праведник народов мира» 20 жителям этой страны.
Память о том, что евреи Болгарии (в границах страны 1940 г.) были спасены в значительной степени благодаря заступничеству Болгарской Православной Церкви, сохраняется и в наши дни. Правда, к сожалению, в изданной институтом Яд Вашем в 2000 г. «Энциклопедии Холокоста» в статье «Болгария» нет ни одного упоминания о той роли, которую сыграла в спасении евреев Болгарская Церковь[772]. Тем не менее в Иерусалимском центре памяти жертв Холокоста имеется мемориальная доска с выраженной ей от имени еврейского народа благодарностью. В Яффо был воздвигнут монумент в честь болгар, спасших евреев от геноцида. В 2002 г. митрополиты Стефан и Кирилл (и в их лице фактически весь Священный Синод Болгарской Церкви) были признаны институтом Яд Вашем «Праведниками народов мира».
Еще одним вопросом, по которому позиции Болгарской Церкви и правительства полярно различались, была помощь Русской Церкви. Уже вскоре после начала войны с СССР Болгарский экзархат, несмотря на серьезные внутренние проблемы, стал пытаться помочь в возрождении Русского Православия на так называемых занятых немцами восточных территориях. Открыв 11 ноября осеннюю сессию Синода, митрополит Неофит сразу сказал о необходимости оказать помощь Русской Церкви и зачитал письмо архиепископа Серафима (Соболева), который просил отпустить всех русских священников, служащих в Болгарской Церкви, снабдить их антиминсами, богослужебными книгами, церковной утварью и помочь выехать в Россию[773]